Сергей Озеров. Поэты Новокузнецка

Рейтинг:   / 75

Подробности

Категория: Критика, литературоведение

Автор: Сергей Озеров.

Просмотров: 10615

2013 год, Выпуск № 6

«В Кузне есть интересные поэты: Раевский, Бокин,
Тудегешева, Николаева, покойная Никонова...
Сципион 02.01.2013 форум «Кузпресс»

    
Еду на Кузнецы, говаривали наши предки прежде чем попасть в Кузнецк!
Позволю сравнение кто в Кузнецах куёт слово?
Под сенью Достоевского, под не закрывающимся оком памятника Маяковскому...
Несколько раз я брался за эти заметки. То по нисходящей, то по восходящей линии известности, беря личный тон или отстраняясь на дистанцию беспристрастной оценки. Но находясь как бы внутри ситуации, я не смогу быть объективным. Литература -вещь субъективное, дело вкуса. Обычно потребляется продукт оценённый по принципу, если это принято официально и подкреплено премиально. Тогда и я начну с Раевского, публикуемого в толстых журналах, отмеченного премией журнала «Наш современник». На презентацию последнего сборника стихов «Стеклянная лестница в небо» в апреле 2011 года набрался полный зал читателей в библиотеке имени Гоголя, что для нашего города явление редкое.

Ангел летел над морем,
над скалами, тёмным лесом,
Смертное видел горе
За дымовой завесой.

Спешка везде, засовы,
Злые повсюду лица.
Некому молвить слово.
Некуда приземлиться.

Стихи Раевского сюжетны, маленькие повести, которые разрослись до сказок. Например, «Сказка про белого бычка и невезучего мужичка», «Сказка про Степана-молчальника и большого начальника». Сатира, народность и вообще его творчество отмечено бытийной актуальностью и болью за судьбу простого человека! Пусть иногда он по житейски груб, но его стихам безоговорочно веришь.

 Любовь Никонова, даже уйдя из жизни, мне кажется, надолго останется царицей новокузнецкой поэзии. Была редактором моего сборника стихов «Самоколесо». Лучшим редактором. Провела по полям волнистую черту и сказала: «Сейчас сам автор отвечает за свои слова!» В её стихах меня смущало обилие латинизмов: «Специальная кадка, Творец сокровищ неэлитных…» Но читая иное стихотворение, вдруг в душе возникал эмоциональный отклик помимо сознания, то что невозможно проанализировать. Когда за словами появляется нечто.

 Мне нравились свиданья в дождь,
 в весенний тёплый дождь.
 Мне нравились свиданья в дождь,
 в осенний зябкий дождь.

 Но прекратился всякий дождь.
 Идёт всё время снег.
 А снег — ведь это тоже дождь.
 Но только это снег.

 Рифмы никакой: один дождь, в конце немного снега. Лишние слова: только, ведь, тоже, всякий. Но даже при шестикратном повторении слова дождь и наивном утверждении, что снег — тоже дождь, понимаешь — слова здесь не главное! Я считаю признак высшего мастерства — это когда слова-слова, но слова совсем не про это. А про то, что нельзя выразить словами. Стихотворение « Свидания в дождь» не про дождь не про снег!?
 Для меня поэзия то, что невозможно перевести на прозу. Ну, нравится лирической героине свидания в дождь и снег, но здесь больше живописи-графики с преобладанием белого цвета! То есть минимум штрихов и максимум чистого фона!

 Виктора Бокина считаю своим учителем. Придя на занятия литобъединения «Гренада», из молодых он выделил меня и пригласил с рукописью домой. Подробно, построчно, без обиняков разобрал стихи.
 У него в квартире я познакомился с Колей Николаевским, с фотографом Николаем Бахаревым, с художником Сергеем Шутовым. Поколение шестидесятников-семидесятников на десять лет меня старше.
 Недавно Виктор подарил мне свою вторую книгу стихов «Замерзающий звук», подписав: «Мученику от литературы Сергею Озерову с сочувствием». Я отшутился: Мученик — это понятно кто. А литература — это ты?»
 В сборнике собраны стихотворения, наверное, за всю жизнь, начиная с 66 года, года основания литературного объединения «Гренада», которому он предложил такое романтичное имя. Начинал чтение с юношеских стихов, но меня постигло разочарование, поскольку зная автора, ожидал от него матроской бесцеремонности и придельной сермяжной правды. И наконец в зрелых стихах у него было то настоящее, чему нельзя не поверить: горькие родные переживания.

Наконец-то захлопнула дверца.
Обманули? - на то и поэт!
Это праздник разбитого сердца.
Это дальний — но всё-таки свет.

Лейтмотив позднего периода творчества поэта — боль:

Болтает поезд. Не укачивает.
И боль царит!.. не отпускает.
И жизнь меня в себе — утрачивает.
Бессильно руки разжимает.

И как итог немногословия и сдержанности, может быть, упрёк плодовитым многокнижковым авторам, подтверждение своего присутствия и выполненного дела:

Куда спешить. Незрелое – не плод.
И даже слово, не созрев, - не слово.
Но мы пришли. - Ведь был же наш приход!-
И пот пролился, и земля готова...

Николай Николаевский, журналист запсибовской газеты, погибщий в мае 98-го, он вечноприсутствующий в поле новокузнецкой поэзии.

Утренние птицы

Лишь только дождь прошёл,
лес начал говорить.
Я слышу «щёлк» да «щёлк»,
Я слышу «фьють» да «фьють».
О чём они поют,
скрываясь где-то в листьях?
Как воздух пьют
и звук частят и чистят,
приветствуя восход, шалея в волнах света.
В них солнышко поёт -
я ощущаю это.
Секунда — вспышка дня!
И — зелени облавы.
И всё, что ждёт меня, –
светло и небывало.

Ещё памяну Сергея Шутова. Режиссёр театра поэтов «Пилигрим», активный участник поэтического клуба «Дилижанс»! «Недопоэт, недохудожник, – как о нем высказался ведущий журналист «Кузнецкого рабочего» Валерий Немиров, – но он почва, на которой возрастает культура.

Сколько зим и сколько лет
ты меня ждала в глуши.
Я теплом твоим согрет...
Ты дыши. Дыши. Дыши...

В восьмидесятых «Гренадой» руководила Татьяна Карманова, сейчас Николаева. Не руководила, а была ведущей. Гренады была не студией, а литературным объединением.
В молодости иногда баловавшись гитарой, я выбирал к какому сообществу прибиться. У бардов был эстрадный крен, а придя к литераторам, увидел что это собрание индивидуальностей, каждый вселенная и не похож ни на кого! Татьяна и сейчас продолжает свою ведущую миссию в литстудии «Мастер-круг».
 У меня есть две книги подписанных автором: «На память о нашей неформальной молодости!» Когда автор ярче своего лирического героя, трудно судить о стихах. Татьяну я знаю как художницу, как «новую Цветаеву» с восьмидесятого «гренадовского» года. Даже предлагал товарищам по перу обращать внимание на её речь, пересыщенную метафорами.

 Проскочу Москву. Как всегда,
 прокурю в кулак, промолчу.
 Пусть гудят вокруг провода –
 всё равно её проскочу...

 ...Промолчать бы эту строку
 да другую песню начать.
 Пусть Иван висит на суку...
 Только как о том промолчать?!

 И ору в пространство: жива!
 О колёса стыки стучат,
 и стыкую в строки слова-слова
 для внучат моих, для внучат.

 Во второй половине восьмидесятых в «Гренаде» я выделял четверых: Угрюмов, Кащенко, конечно, себя и Фофанова. Сергей Фофанов игнорировал «Гренаду», говорил, что у вас там скучно и пропадал в мастерской Виталия Карманова. У Андрея Кащенко был опыт работы над текстами для рок-ансамбля. Угрюмов появился на занятиях как эпигон Есенина, внешне и стихами подражая знаменитому поэту. В последние годы советской власти у меня была притча или сентенция: какие пути у молодого творческого человека в Советском Союзе. Или спиться, или удавиться, или в психушку попасть. То есть, один лишь из четырёх сможет приспособиться. Фофанов самоубился, Кащенко перестал писать, отдав свои стихи и архив Гренады восьмидесятых мне, у меня была целая коробка от телевизора стихов. Угрюмов в 92 году в отделе культуры при городской администрации просил должность поэта-декламатора, но думаю, что это был акт игры или отчаяния. В 93 последовав его примеру я пошёл просить деньги на сборники стихов молодых поэтов и к своему счастью не попал к начальнику (тогда) отдела культуры, а меня завернули в только что образовавшийся отдел по работе с молодёжью. Где начальнице была Ирина Оболенцева, которая пригласила меня в кафе на встречу с творческой молодёжью города. На этой встрече после прочтения стихов я вручил свой самиздатовский сборник. И этот отдел выделил деньга на издание сборников.
 Так появились у нас с Угрюмовым первые книжки. Через три года эти книжки помогли пройти творческий конкурс в литинститут! О чём за десять дней до отъезда в Москву сообщил мне собрат по перу. Но тогда я был преподавателем человековедения в сельской школе, да материальное обеспечение на предстоящую зиму состояло из тридцати ведер картошки и тыкв без счёта на семью из трёх человек. Подумав, что институт меня писать не научит, я просто не поехал. Угрюмов окончил институт, получил диплом, даже во время учёбы с единственной книжечкой стихов «Ино» стал членом Союза писателей России.
 Надо процитировать, но у меня его стихи только из этой книжки.

 В день сотворения моря
 реки теряли волны,
 месяц терял небо,
 я находил берег.
 Много пройдёт историй,
 будет луна полной.
 Волны хранят небыль,
 в камень остыл берег.

 В 2007 году я собирал материалы для вечера памяти Александра Головкова и Сергея Фофанова, но поддержки не получил. Потом материалы передал в музей Достоевского.
 Вот стихотворение Сергея Фофанова:

История

Их было двое на земле -
вон той — в венце из звёзд,
лежащей в прахе и золе,
отбросив в вечность хвост.

Любовь их грела и сожгла,
спасаясь лишь сама:
она в послушницы ушла,
а он сошёл с ума.
(1990)

Немножко официальной литературы или кому угодно — офисной. Председатель Южного отделения Кузбасса Союза писателей России, руководитель студии «Гренада» Анна Назаренко:

Я знаю, поезд мой ушёл.
А я на станции осталась.
Всё понимаю хорошо,
но вот со сказкой не расталась.
О небеса, душа моя
в смятеньи слёзы льёт по другу.
Но верю — круглая земля,
и поезда идут по кругу.

Я считаю, что пик расцвета поэзии — это персидско-таджикская литература. Почему в средние века произошло это? Да потому что при каждом правители была должность поэта. Тогда власть ценила значение поэта, конечно, неугодных тут же изгоняла. Но благодаря придворному «штатному расписанию» в мировой истории есть великие азиатские авторы!

Сергей Стрельников — бард, участник дуэта «Согра». Певец туристкой романтики.

Я не люблю из дома уезжать,
но так люблю обратно возвращаться,
через неделю снова чтоб собраться-
трястись в машине, пыль дорог глотать.

Из ныне здравствующих Стрельников, наверное, самый многокнижный автор. Меня поражает, то, что он публикует, смотря по книгам, всё подряд, даже фиксируя даты написания стихотворений.

 Немного водки на столе,
 приглушен свет. Смирились звуки,
 спрессованы десятки лет
 всепоглощающей разлуки.

 Закрыты плотно створки душ,
 в ночной тиши им нет приюта.
 Печальных глаз холодный душ,
 из крана капают минуты...

 Первое средство оживления слова — это сравнение. И если сравнивать стихи Стрельникова с изобразительным искусством, то это этюды, походные зарисовки. При всей работоспособности автора и многочисленности его трудов, но для настоящего художника — это подготовительный этап, который у автора явно затянулся, хотелось бы увидеть крупные вещи!

 Шорская линия: Любовь Арбачакова:
 
 У наших вершин в горах
 одна сторона в снегах,
 а на другой цветы.
 Такая и в жизни ты.
 На одной ладони — луга,
 рдеющие цветами.
 А на другой — снега,
 тающие снегами.

 Конечно восточно-азиатский лаконизм и визуальность близки. В шорцах сохранился природный дух, который позволяет понимать природу невербально, почти без логики!

 На осеннем холодном закате
 Сквозь туман на речной перекате
 Мчится конь белогривый опять.
 Он куда-то всё скачет и скачет,
 Но не может никак доскакать...

 Любовь — художница, наверное, её живописные работы выполнены в стиле наивного искусства.

 О город
 Многотысячного люда!
 Вот только душу свою
 Поведать и излечить -
 Не с кем.
 
 Нелегко человеку с природным потенциалом в городе и кроме творчества часто  ищет таковой себе утешение в религиозных поисках:

 Я готова поверить в Бога
 И - зачитываться Библией:
 Бальзамом
 На душу мою легла
 Весть
 О вечной жизни...

 Таяна Тудегешева уже срослась со строкой из своего стихотворения, как дочь Абинского народа.

 Я - дочь, я - ветвь Абинского народа,
 Наш род Аба, и нет древнее рода.

 Аба - отец. В степи клубится пыль.
 Склонил седую голову ковыль...

 ...Наш род угас, о, нет печальней рода,
 Я, песня - плач Абинского народа.

 При подготовке этого обзора я перечитал море книг местных авторов.
 При чтении произведений Таяны я невольно ловил себя на ритмике Лермонтова. Если бы её национальное содержание да в азиатские классические формы стиха. Например, когда рифма в начале строки или когда окончание каждой второй строки повторяется, то это звучало бы органичней. Хотя, может быть, Таяна продолжатель байроно-лермонтовской традиции!? Впрочем, это – только мой взгляд…

Геннадий Кузнецов, патриарх, в 2013-м ему исполнилось85 лет.

Рядился в розовые я одежды
и щедро сеял светлые надежды.
Иду я стар, тащу и хворь, и плешь.
А позади лишь вырубки надежд.

Его присутствие в новокузнецкой литературе хочется отметить за долголетие, за его критическую оценку творчества местных авторов.
 Как-то на его авторском вечере я задал ему вопрос, как он работал цензором в советском печатном органе. Но он ушёл от ответа, только поворчал по-стариковски. Лично я в цензуре вижу положительный аспект,  это отчасти было – сито качества и препон вульгарщине, пусть даже за счёт ущемления диапазона отражения действительности. Зато барьеры и плотины в советское время позволяли копить творческую энергию и рождать крупные вещи!

Вся в напряженьи тишина
в квартире слышится одна.
И мы друг другу не слышны
из-за кричащей тишины.

Прокопьевский след. Анастасию Русских ( Куприк) впервые я увидел в Гоголевке как руководителя прокопьевской литературной студии. Поразила своей экзальтацией: преувеличенно оптимистическим настроением на фоне индустриально-кризисной сумеречности. Другие участницы группы в исполнении стихов подражали руководителю. Парни оставались со своими голосоми, каждый читал по своему.
По Новокузнецку ходит легенда, что в Прокопьевске существует школа чтецов, театральность – почти как у актёров МХАТа.
Анастасия в Новокузнецке стала явлением. Несколько лет назад переехала в наш город, работает в библиотеке, судя по стихам — живёт в общежитии.

Плитка, кровать и стены.
Дерюжины вместо шторок.
Взыграли мамины гены –
Вдруг, ни с чего, под сорок.

Взыграли – куда их денешь…
Проклятье, должно быть, рода.
Всё. Ни любви, ни денег
Не надо. Надо – Свободы...

Борьба за место под солнце, за творчество, но иногда надо отдышаться:

Погодите, лучшие времена,
Не сдавайтесь пока, соперницы.
Ну, останусь в мире совсем одна –
А перед кем выпендриваться?..

А вот лирическая героиня подводит предварительные итоги: «Я нашла всё то, что искала./Я ушла из племени женщин...»
Описывая жизнь (порой в неприглядном бытовом виде), писательница невольно оговаривается для неё о самом важном, что себя освобождала для языка, недаром мистически приобрела себе новую фамилию, даже по паспорту принадлежа к роду языка русских!

 В дверь стучать при появленьи не приученным
 (Чтоб себя потом не чувствовать задетыми):
 У меня роман с Великим и Могучим, - и
 Оч.прошу не застигать меня с советами.
 
 Руслан Сидоров, для себя я его определил в первую тройку местных поэтов.

 Стих должен быть конкретным и простым.
 А впрочем, стих не должен никому...
 
 Как-то в 98 году я читал свои стихи в библиотеке имени Гоголя, после выступления ко мне подошёл молодой человек, подарив самиздатовский сборник стихов «Не именуя». Сборник поразил меня диапазоном начитанности и филологической одарённостью и огорчил неотредактированностью. Я даже предложил его стихи в газету, но для моей газеты необходимо было событие как факт жизни города. В ноябре того же года меня попросили повторить свой творческий вечер для студентов пединститута днём. После которого я предложил сотрудникам библиотеки проводить такие же авторские вечера местных авторов и предложил молодых поэтов Евгения Богданова (потом ставшего лауреатом Юргинского фестиваля самодеятельной песни) и Руслана Сидорова.
Уговаривал Сидорова сделать одному авторский вечер, но он уверял меня, что в одиночку ещё не потянет. Поскромничав, он разделил своё выступление в начале 99-го года с библиотечным работником.
А потом лет десять спустя на крыльце библиотеки он благодарил меня, что создал ему нишу для публичных выступлений. Втайне я мечтал о своём поле деятельности, обдумывая концепцию поэтического клуба, как место публичных выступлений, тогда в девяностых это были собрание писателей для писателей, то есть почитушки для себя.
Вот строчки из первого его сборника:

«...Он собирает свой призыв
В опавших памяти листах.
Не удержав хмельной слезы,
Он составляет строфы так:

«Из нас собрали батальон,
Мне дали старый «ундервуд»,
Шинель без розовых погон –
Таких давно уже не шьют…»

Ольгу Комарова первый раз увидел студенткой. В 1997 году в молодёжном центре «Социум» на Пионерском-25, я пытался организовать литературную студию и клуб импровизации. Если клуб получился, то студия ограничилась одним занятием и на него пришли две Оли. Уже несколькими годами позже в кружке при пединституте знакомство продолжилось. Тогда своим творчеством выделялась Лена Рагузина. При обсуждении её стихов на семинаре молодых авторов в Доме творческих Союзов поэт Александр Раевский был готов сию минуту издавать книжку, но увы как говориться: писатель словно сапожник без сапог. На том семинаре обсуждались и творчество Ольги Комаровой. Было отмечено влияние «серебряного века», чего не скрывал и сам автор. Тогда я ей пожелал перемен в судьбе, если жизнь гладкая и спокойная, то можно так и остаться в книжности!

Крики, пар, дым и гарь...
Суета на перроне...
Я ж — сигнальный фонарь
на последнем вагоне...

Или:

И словно крадучись – тишайший снегопад;
пространство белой лапой стёрто...
Рука- крыло над грифом распростёрта;
перебирает струны невпопад...

Я вся — из быстротекущих минут, дней, лет...
Эхо набата сердечного гулко виски крошит,-
век мой — короткий — в сотне стихов прожит,-
и для меня уж ни места, ни времени нет...

Ольга с Михаилом Реутовым несколько лет уже ходят кандидатами в члены Союза писателей, но пока у них по одной книжке стихов, а надо как минимум две!?
 А кто же из молодёжи наступает на пятки именитым? Молодые между собой в шутку называют Союз писателей союзом пенсионеров! Но так и нынешнее их поколение называло преждних…
 Из учениц Любови Никоновой хочу выделить Викторию Можную и Елену Острых. С Викой у меня даже был совместный поэтический вечер «Поговорим о странностях любви». Я ей советовал переходить на прозу, потом она уехала на «Высшие литературные курсы» и осталась в столичных весях. У Лены Острых в стихах своя непохожесть:

 Молью Луна изъедена,
 Звёзды ухмыляются
 Белыми кляксами.
 Стихи — вакса.
 Жизнь картонка,
 перегибаешь — гнётся...

 Из студии «Мастер-круг» я выделяю Викторию Трегубову, продолжательницу традиции Хармса. Любую её строчку можно безошибочно угадать по абсурдно-ироничной стилистике. Жаль, что она недавно уехала в Петербург. Столицы вытягивают из Кузбасса самых перспективных авторов.

 Комедия окончена. И титры
 Спускаются снежинками на город.
 Полуслова кружатся в танце быстром
 И тают, пав на голову, за ворот.
 И в небе чёрном белыми стихами
 Бесчисленные имена кружатся
 Тех ангелов, что поигрались с нами
 И плачут, и не могут напрощаться.

 Из оставшихся ещё выделю Вадима Майданова. Апологет сложности. Его стихи порой похожи на ребусы, на которые нет ответов, но которые всё таки возможно решить!

 Аисты-атеисты летят на юга,
 психи-стихи солят снег, запасаясь на лето -
 полные холодильники и берега,
 мать-память не знает, что с этим богатством ей делать.
 
 Не забыл я и о фестивальном движении. Как-то услышал от организаторов для самодеятельных поэтов. Поэтические фестивали не прижились в Новокузнецке, а вот в Междуреченске и Прокопьевске проходят постоянно. Активные участники этих мероприятий: Елена Евсюкова, лауреат фестиваля в прокопьевском районе с женскими ироничными стихами о трудностях жизни:

 Как тяжело молчать, когда нельзя признаться,
 Как тяжело сказать, когда нельзя молчать!
 Какой кошмар – терпеть, глупцом казаться,
 Когда б хотелось – далеко послать.
 Немыслимо – не отходить от нормы,
 Страшней всего – всё начинать с нуля,
 Шутом придворным - умничать притворно,
 Быть проще, чем советских три рубля.

 И Николай Скударнов, чуть-чуть не ставший призёром этого же фестиваля:

...Хороший надломлен довесок. (угля С.О.)
Курну, утаясь, невзатяг!
А утром медаль мне повесят,
Иль хуже: прочтут в новостях!.. ( о трагедии на шахте С. О.)

 Для моего уха самодеятельный поэт звучит непривычно. Принято среди литераторов различать: или поэт или графоман, то есть промежуточной стадии нет. Разве только молодой, подающий надежды или быстро прогрессирующий!
 Я графомана определил как автора, который ритмикой выносится на поток слов с перечислением банальностей, иногда бреда, а поэзию, как искусство, в котором слово есть художественное средство! Недаром оно зовётся изящной словесностью!
 А вдруг на Земле от человечества остались бы только выше приведённые тексты. И чтобы узнали о человечестве инопланетяне? Ангелы, дожди, обманутые поэты, птицы, море, поезда, вырубки надежд, общежития, край, где солят снег! Картина не всеобъемлющая, но узнаваема!
 В Новокузнецке уже несколько лет в литературной среде непонятный для меня раздрай. Пару лет назад я предлагал созвать съезд новокузнецких писателей, чтобы перевести противостояние амбиций в соревнование текстов.
 «Лучшее слово в идеальном порядке»-
 Местный поэт подсказал.
 Вроде живём на одной площадке,
 Только отводим глаза.» - цитирую строки из своего стихотворения.
 Повторяя слова Любови Никоновой: «... в мире жёстком и суровом мы связаны с тобою словом...», хотелось бы, чтобы литературная атмосфера прояснилась и поэты в нашей поэтической Кузне взялись за общее дело: кто железо разогревает, кто меха раздувает, а кто молотом бьёт! Если нас один город соединил, то надо быть заодно!