Леонид Красильников. Горскинский зачин

Рейтинг:   / 1

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Юбилей Кемеровской области

Автор: Леонид Красильников

Просмотров: 4279

2012 год, Выпуск № 6

Повествование Леонида Карсильникова написана на основе реальных событий. Долгое время он был знаком с Григорием Михайловичем Батуриным. Из бесед с ним возникли записи, которые позже стали рассказом о первой в Кузбассе, а возможно и в Сибири, гидроэлектростанции. И хотя в произведении присутствуют несколько устаревшие социологические схемы (кулаки плохие, бедняки хорошие, сознательные), они не выглядят архаическими, а вполне вписываются в эстетику сурового реализма с его скупым на эмоции и суховатым стилем изложения, освещают новую страницу в истории нашего края.

 Горскинский зачин

 Председателю Горскинского кооперативного товарищества

                  по электрификации сельского хозяйства « Путь к социализму»                                                   Григорию Михайловичу Батурину                                                    посвящается.

 

Здесь будет ГЭС

 После установления Советской власти в Кузбассе Николая Буинцева, помощника командующего Северной группой войск особого назначения, перевели на гражданскую службу в Томский губсобес. Получив отпуск, он приехал в Горскино к сестре А.В. Ильиной. И снова, как пять лет тому назад, когда весной 1918 года, занимаясь организацией бедноты вокруг большевиков и укреплением Советов, он загорелся желанием электрифицировать село. А для этого нужно построить электростанцию. Источником дешевой энергии, по замыслу Буинцева, могла стать вода таежной горной речки Ур.

 Что несет с собой электрификация крестьянам, понять было трудно. Поэтому с постройкой электростанции им нужно было дать что-то ощутимое, осязаемое. Этим «что-то» являлась мукомольная мельница, поскольку крестьяне испытывали острую нужду с размолом зерна.

 В Горскино Буинцев встретился с демобилизованным из Красной армии Григорием Батуриным и поделился с ним планом строительства электростанции. Григорий Михайлович одобрил идею. Обменялись мнениями, где строить и как строить.

 – Самое подходящее место – где стоят кустарные мельницы,– предложил Батурин. Буинцев решил осмотреть площадку будущей стройки. Они вместе запрягли коня, сели в ходок и поехали по горам, поросшим вековыми соснами.

 – До чего же красивые места!– восхищался Буинцев, когда они выехали на луга. – Просто удивительные!

 С запада, со стороны бора, надвигался глухой шум. Сосны, встречая ветер, качали своими зелеными макушками.

 – Это наш барометр. Зашумел бор, значит, изменится погода, – заметил Батурин.

 Приятели остановились у мельницы, которая находилась около высокой горы, там, где река, вырываясь на луга, делает поворот. Здесь же расположился домик мельника. Высокий, крепкий мужчина поднялся на берег, направился к приехавшим. Это был мельник Мальков.

 – Приехали полюбоваться нашей природой? – спросил мельник.

 – Любоваться-то действительно есть чем, – ответил Буинцев.

 Батурин привязал коня к ограде, и они с Буинцевым прошли на плотину.

 – Смотри, Николай Васильевич, какое удобное место. Видно, мужички не глупы, если здесь поставили свои мутовки-мельницы… – Батурин в деталях рассказал, как делают эти примитивные мельницы с лежачим водяным колесом, которые размалывают в сутки 10-15 пудов зерна…

 В 1900 году в Горскино насчитывалось 80 домохозяев с населением около 350 человек, и их потребность в размоле зерна удовлетворяли три мутовки: одна на реке Ур и две – на речушке Хомутинке, что протекает через село. Две последние работали в весенние паводки или во время сильных дождей. В другое время мололи с перерывами по мере накопления воды в пруду. Построены они были на артельных началах, и каждый член артели пользовался ими по очереди. В начале 20-х годов число подворий выросло до 420 за счет переселенцев из Центральной России, а население перевалило за две тысячи.

 На месте одной мутовки общество построило мельницу с наливными колесами, а вторую купил у артели чуваш Иван Павлович Мальков. Мельник приделал к валу железные лопатки вместо деревянных, но производительность от этого мало увеличилась.

 Предприниматель Лазарь Пешков построил у горы еще одну мельницу, но и этого оказалось мало. В ближайших селениях также не было добротных мельниц, поэтому горскинские мужики ездили за 20-30 километров, ожидая своей очереди несколько суток, чтобы размолоть зерно.

 – На строительство нужны люди, и люди активные, – сказал Буинцев, глядя вниз на быстрый поток воды.

 – Люди найдутся. Коммунисты в нашей ячейке преданы Советской власти, кроме Петра и Ивана Гусевых, Александра Крехова, Федора Богомолова. От них поддержки нечего ждать, – ответил Батурин.

 – Их я знаю. Они против не пойдут.

 – Зато выступят другие, – возразил Батурин. – Братья Шевченко, Пешковы, Николай Богомолов, Яков Крехов, еще человек пять. Но большинство мужиков поддержит электрификацию. Наша опора – бедняки и середняки.

 – Что скажешь о выборе места, Николай Васильевич?

 – Место удобное. Думаю, что и строители будут довольны,– помедлив, ответил Буинцев.

 Мельник Мальков сообразил, что приехавшие заглянули сюда не природой любоваться, а по какому-то важному делу, о котором он не знал. Предчувствуя недоброе, он вышел на плотину. – Строить, что ли, здесь хотите? – спросил.

 – Хотим-то мы многое, Иван Павлович. Да не все наши хотения сбываются, – уклончиво ответил Буинцев.

 Мальков приехал из Чувашии и одно время занимался сельским хозяйством. Его взрослый непутевый сын отцу не помогал. И решил старик купить у артели мутовку, заняться мукомольным делом. Доход от нее имел небольшой: пуд-полтора пшеницы в сутки. Этим и жил. Человек он был умный, спокойный, с мужиками дружил, и они его уважали. Мальков понимал, если построят новую мельницу, то его мельчонка останется без воды, а он – без хлеба.

 – Это вы правильно говорите, Николай Васильевич. Не захочет народ – и ничего не сделаешь. Народ – это сила, против его воли не попрешь, – только и сказал мельник.

 Мальков всей душой желал, чтобы всё оставалось по-прежнему, и он держался за мутовку, как утопающий за соломинку.

 Приятели еще постояли на плотине, потом вышли на берег, ведя разговоры об урожае, о нужде населения в большой производительной мельнице. Простившись с Мальковым, сели в ходок и поехали в село.

 – Вот такие, Григорий Михайлович, как Мальков со своей мутовкой да те, кому Советская власть как кость в горле, станут мешать нашему проекту. Поэтому надо поработать с населением. Завтра позовем бедняка Алексея Локтюхина, он сейчас за секретаря партячейки, председателя сельсовета Игната Лялина, бедняка-чуваша Павла Сорокина и послушаем, что они скажут по поводу строительства электростанции.

 «Пятерка» собралась у Андрея Ильина.

 – Я пригласил вас, товарищи, – начал Буинцев, – по вопросу постройки в селе Горскино электростанции и мукомольной мельницы. То, что мы задумали, дело новое, большое и трудное. Наши трудности усложняются еще и тем, что кулаки будут всячески тормозить дело и могут привлечь на свою сторону середняков и неустойчивых бедняков. Но это все преодолимо, если мы дружно будем проводить свою линию. Какое твое мнение, Игнат Игнатович?

 Лялин, мужик лет тридцати, встал, откашлялся по привычке, сказал:

 – Считаю, Николай Васильевич, дело, что ты задумал, очень хорошее. Вместо керосиновой коптилки в наших домах будет светить лампочка Ильича. И мужики не будут мотаться по чужим мельницам. Думаю, Советская власть поможет нам. Дело это наше кровное, для нашей же пользы. Начинай, Николай Васильевич, а мы помогать будем. Бедняки и середняки согласятся строить, а кулаки ничего не сделают, их слушать не будут.

 Лялина поддержал Павел Алексеевич Сорокин, сказав:

 – Может, кому-то и не по нраву эта задумка, но мы с ними считаться не будем. – Он сел, рукавом гимнастерки вытер выступивший на лбу пот.

 Братья Ильины тоже одобрили идею строительства электростанции и мельницы.

 – А ты что скажешь, Алексей Васильевич? – обратился Буинцев к Локтюхину.

 Локтюхин, бывший командир роты Красной армии, после демобилизации приехал в Горскино на временное жительство к родственникам жены. На его выцветшей гимнастерке висел орден Красного Знамени. По-военному одернув гимнастерку, сказал:

 – Коммунисты в гражданскую были впереди и в мирное время не будут в обозе отсиживаться, инициативу Николая Васильевича поддерживаю, уверен, что ее одобрит вся наша ячейка.

 Буинцев предложил обсуждение этого вопроса вынести на собрание партячейки.

 

Слово – тоже дело

 

 На следующий день, вечером, в народный дом пришли все коммунисты. Докладывал Буинцев.

 – Мы собрались для обсуждения важного и, надо сказать, необычного вопроса, – начал он. – Впервые в Западной Сибири, а может, и во всей Сибири, мы хотим построить в селе Горскино электростанцию. Все вы были в городе и видели электрическую лампочку. Знаете, что такое керосиновая коптилка. Думаю, что каждый из вас хотел бы иметь в своей избе лампочку вместо коптилки или лучины. Электроэнергию можно использовать для распиловки леса, молотьбы и других работ. Не надо лишний раз говорить, какая у населения нужда с размолом зерна. Значит, надо строить не только электростанцию, но и мукомольную мельницу, не мутовку, а хорошую, с большой производительностью, чтобы она могла вырабатывать крупчатую муку. Время кустарщины прошло. Мы должны при Советской власти показать крестьянам, что техника несет облегчение труда и улучшает быт сельского жителя.

 Для выполнения намеченного, продолжал оратор, у нас есть все возможности – мощная река, удобное место для строительства электростанции и мельницы, их близость от села, рядом строевой сосновый лес. Не сомневаюсь, что нам окажут помощь и всемерную поддержку партийные и советские органы. Если мы возьмемся за это дело как подобает коммунистам, то непременно справимся.

Буимцев сошел со сцены, сел на передней скамейке. В зале стояла тишина, даже слышалось дыхание людей.

 – Будут вопросы к докладчику? – спросил председательствующий.

 – Какие вопросы, дело ясное, – сказал Василий Захаров.

 На сцену вышел Алексей Локтюхин, затем выступил организатор коммуны, секретарь партийной ячейки Антон Петрович Батурин. Попросил сказать несколько слов демобилизованный доброволец Красной армии Григорий Михайлович Батурин.

 – Строительство – дело серьезное, и подход к нему должен быть серьезный, – начал бывший красноармеец. – Чтобы не получилось у нас так: начать-то начали, а кончать нечем будет или некому. Этого допустить нельзя. Надо известить о наших планах партийные и советские органы. Если получим «добро», тогда сразу же приступим к делу.

Известить вышестоящее руководство о решении собрания поручили Буинцеву.

 После собрания активисты долго не расходились по домам, говорили об электрификации, хозяйственных делах, последних событиях в уезде и губернии.

 Придя к Ильиным, где Буинцев остановился на время отпуска, он долго не мог уснуть. Ему представлялось дружное строительство, нитки проводов, яркий электрический свет в избах…

 – Чего не спишь? Об электрификации что ли думаешь? Брались бы да строили,– советовала жена.

 – Легко сказать, Нюся, брались бы да строили. Надо сначала мужиков-бедняков, середняков и зажиточных подготовить, а кулаков изолировать. Согласовать все в губернии. Когда будет поддержка «сверху», тогда можно и начинать строительство. Но это еще полдела. Надо, чтобы крестьяне сами, по доброй воле, взялись за стройку. А то ведь поведешь дело плохо, они могут отвернуться. Крестьянская душа загадочна.

 – Мне все это понятно, – ответила жена. – Спи.

 После завтрака Николай Васильевич объявил домочадцам, что едет в Брюханово в волком.

 – Куда в такую погоду, – пыталась отговорить от поездки жена. Погода, действительно, была никудышная. Дул холодный ветер, землю покрывали мокрые хлопья снега.

 Буинцев одел шинель, надвинул на лоб фуражку, пошел в сельсовет.

 В сельсовете от махорки стоял сизый туман. Мужики, сидевшие на лавках, чадили, как в хомутной.

 – Мне бы подводу до Брюханова, – обратился он к сидевшему за столом заместителю председателя сельсовета Ющенко, тоже усиленно дымившему самокруткой.

 – Это можно, Николай Васильевич. Наверное, какое-то срочное дело, если в такую погоду собрались ехать?

 – В волком и волисполком, – коротко ответил Буинцев.

 – Карпов! – крикнул Ющенко молодому парню, дежурившему с лошадьми при сельсовете. – Поедешь в Красное с Николаем Васильевичем.

 Справная гнедая лошадь дрожала от падающего мокрого снега и холодного ветра. Подводчик взял сухой пучок соломы из ходка, вытер мокрый круп, сказал:

 – Садитесь, товарищ Буинцев, посредине ходка и укройтесь азямом (домотканый кафтан. – Прим. авт.), чтобы грязью не забрызгало.

 Застоявшаяся, продрогшая лошадь шла крупной рысью. Куски грязи от задних колес летели, как снарядные осколки. До Красного доехали быстро.

 В волкоме сидели двое незнакомых мужчин. Буинцев спросил Ширяева.

 – Ширяев в отъезде. Мухарев за него, – ответил один из них. Алексей Мухарев слыл свойским парнем, из рабочих. Прошел суровую школу жизни. Работал на золотых приисках, натерпелся всякого. Коммунисты любили его за прямоту и душевность. Секретарь волкома Ширяев не пользовался таким авторитетом, как его заместитель. Буинцев и Мухарев долго вели разговор об электрификации и политической работе среди крестьян. Мухарев пообещал вынести вопрос об электрификации села Горскино на заседание волисполкома, который, по его мнению, поддержит важный почин.

 На совместном заседании комитета бедноты и сельского Совета снова обсудили вопрос электрификации села. Доклад делал Буинцев. Единодушно приняли решение: электрификацию проводить, мельницу строить. Здесь же определились созвать общее собрание жителей села.

 Горскино походило на растревоженный улей. Разговоры только об одном. Одни говорили, что электричество необходимо, другие возражали, что это вздор. В дебатах активно участвовали кулаки, их доводы сводились к тому, что, мол, государство поможет построить, а потом за эту помощь коровку заберут. Хорошо у кого их две, хотя одна останется. А у кого одна? Будут ребятишки на «илистричество» смотреть и вместо молока воду хлебать. А что мельница? Ее и без нас построят, а за помол и на своей все равно будут брать. С «илистричеством» и мельницей мужикам только канитель да мука.

 Неустойчивые бедняки и середняки соглашались с кулаками. По дворам ходили десятковые, приглашая жителей на собрание.

 Вопрос о строительстве электростанции обсуждался на сотни ладов в каждой семье, и было уже вынесено решение: принимать или не принимать электрификацию. В редких семьях не имелось твердого мнения. Когда хозяин дома шел на собрание, то ему жена, мать, или старик-отец наказывали: «Смотрите не поддавайтесь богачам-горлопанам, принимайте илистричество». Или: «Стойте на своем и не принимайте илистричество». Третьи напутствовали так: «А ты смотри, не лезь куда попало. Куда добрые люди, туда и ты».

 В один из декабрьских дней 1923 года народный дом был переполнен. Председателем собрания избрали заместителя председателя сельсовета середняка Евдокима Ющенко. С докладом выступил Николай Буинцев.

 Николай Васильевич подробно изложил план электрификации села, рассказал о расчетах по кредитам, которые придется взять у государства. Люди сидели в молчаливом ожидании.

 – А много ли денег потребуется на это строительство? – спросил Ефим Копылов.

 – Сейчас трудно сказать, но, по-моему, несколько десятков тысяч, – ответил Буинцев.

 – Кто будет руководить постройкой? – задал вопрос Дмитрий Карпов.

 – Стройка большая и руководить будут инженеры.

 Но вот кулак Аким Шевченко подбрасывает, словно сухую хворостинку в костер, острый провокационный вопрос:

 – А корову со двора не сведут за это илистричество?

 Буинцеву не пришлось отвечать.

 – Одну сведут, так у тебя еще пятнадцать останется! – выкрикнул кто-то из зала.

 – А ты чужих не считай! – взвинтился Акиша. – Тебе чего бояться-то, когда у тебя нет ни одной.

 – Вы у меня ее отобрали, горлохваты! – парировал незнакомый голос.

В зале поднялся невероятный гвалт. Ющенко пытался навести порядок, но видя тщетность своих усилий, махнул рукой и сел.

 Собрание разбилось на два лагеря: с одной стороны – сторонники электрификации, с другой – противники. Шум стих, когда на сцену поднялась Наталья Цыганкова, жена погибшего в Александровском централе большевика.

 – Я вот что скажу, мужики. Муж мой погиб за Советскую власть, меня беляки истязали. Тысячи людей жертвовали собой, чтобы улучшить нашу жизнь и жизнь наших детей. Я электричество принимаю.

 – Мы тоже принимаем, – раздался хор голосов.

 – Им что не принимать, с них, с голытьбы, что возьмешь. Нам придется отдуваться за электричество, – выкрикнул Николай Богомолов, брат офицера Федора Богомолова.

 – Разрешите мне, – попросил слово Александр Загайнов, бывший партизан отряда Сизикова. – Вопрос об электрификации мы обсуждали дома и с соседями, так что у каждого уже есть решение. Спором и руганью дела не продвинешь. Предлагаю ставить вопрос на голосование.

 – Правильно. Ставь на голосование, Евдоким Ефимович! – крикнули из зала.

 – Возражений нет? – обратился Ющенко к собранию. – Кто за то, чтобы проводить электрификацию в нашем селе, прошу поднять руки.

 Поднялся лес рук.

 -У меня есть предложение, – заявил Буинцев. – Решение о проведении электрификации приняли, но мы же не можем все заниматься этим делом. Поэтому предлагаю избрать уполномоченных от общества – Лялина Игната Игнатовича и Батурина Григория Михайловича.

 – И Буинцева Николая Васильевича, – вставил Ион Кытманов.

Так было положено начало электрификации села Горскино. Острота момента прошла, но противники плана, которых было не больше десятка, не сдавались. Особенно активно действовал сын торговца Михаил Вяткин, зять богатого мужика Игната Карпова. Его выступления носили явно подстрекательский характер, поэтому уполномоченные просили органы власти принять к нему превентивные меры.

 

Живинка в деле

 

 Так и не отдохнув, Буинцев поехал в Щегловск в уком и уисполком. Время торопило. В уезде одобрили хорошее начинание горскинцев. Член укома Золотарев, управляющий уездным сельхозбанком, обещал предоставить кредит. Закончив дела в Щегловске, Буинцев выехал в Томск, где его принял секретарь губкома Калашников, которого он ознакомил с протоколом общего собрания жителей Горскино. Секретарь губкома, в свою очередь, интересовался работой сельской партийной организации. В конце разговора Калашников просил Буинцева информировать о ходе работ по электрификации и заверил, что губком окажет поддержку начинаниям горскинцев.

 На следующий день Буинцев сидел в кабинете председателя губисполкома Василия Степановича Корнева. Здесь же находился управделами губисполкома Царев, который внимательно слушал, о чем беседуют товарищи.

 – В пятницу будет заседание губисполкома, – сказал Царев, – и я внесу вопрос о строительстве в повестку. Тебя, Николай Васильевич, прошу сделать информацию.

 На заседании губисполкома Буинцев рассказал о желании горскинцев иметь в домах лампочку Ильича, а также о природных условиях, удобных для постройки электростанции и мельницы. Заведующий земельным отделом Базанов спросил, от кого исходила инициатива строительства. Буинцев уклончиво ответил, что, мол, хорошие природные условия, не заметить которые просто нельзя. Но Базанов – человек проницательный, конечно, понимал, чья это идея.

 Губисполком принял решение оказать практическую помощь гражданам села Горскино в проведении электрификации:

1. Поручить тов. Базанову наблюдение за проведением работ.

2. Горкомхозу выделить опытного инженера-строителя Лаврова, поручить ему составление проекта электростанции и мельницы, осуществить руководство строительства на месте.

3. Машиностроительному заводу «Машинострой» при Томском технологическом институте изготовить водяной двигатель, сообразуясь с мощностью реки.

4. Электробюро произвести расчеты мощности генератора с учетом освещения соседних сел, расчет проводов, осуществление проведения электрических работ.

5. Сельхозбанку выделить первоначальный кредит десять тысяч рублей золотом для оплаты материалов и оборудования. Предоставление кредита разрешить по мере хода работ.

6. Разрешить губземотделу безвозмездный отпуск секвестированного леса из Урского лесничества для столбов линии электропередачи.

 Так Советская власть шла навстречу трудовому народу.

 Буинцев срочно сообщил уполномоченным Лялину и Батурину, чтобы они немедля выезжали в Томск, имея при себе протокол общего собрания и удостоверения.

 В Томске уполномоченные встретились с инженером-строителем Евгением Павловичем Лавровым, предоставили интересующие его сведения о ширине реки, высоте берегов, грунте, строительном материале, рабочей силе. Инженер показал фотографии своих построек. По поводу одной из них – особняка красивой архитектуры в Пскове – заметил: «Советская власть у меня его конфисковала».

 Лавров был старый «спец», но отзывались о нем позитивно. Ему было лет шестьдесят, высокого роста, худощавый, с седеющей головой, вежливый, внимательный, но стержневой.

 Побывали в электробюро, которое ведало электротехническими работами губернии. Заведующий инженер Шаров, невысокого роста, представительный мужчина, встретил горскинцев любезно. Интересовался расстоянием от будущей электростанции до села, попросил начертить его план, указать протяженность улиц, количество дворов, расстояние до ближайших деревень, где будут взяты столбы для линии электропередач…

 В «Машинострое» директор Александр Иванович Мельников проявил интерес главным образом к реке: уровню подъема воды весной, спада – в засушливое время, ширине, скорости течения, возможному подъему уровня воды плотиной. Инженер внимательно слушал ходоков и все записывал в книжечку. Прощаясь, Мельников пообещал подобрать и изготовить самый совершенный тип водяного двигателя для электростанции.

 После этого уполномоченные побывали на приеме у председателя губисполкома Корнева.

 – Приедете домой, расскажите односельчанам, что губисполком сделает все, чтобы электрификация была закончена. Если возникнут трудности, обращайтесь к товарищу Базанову или ко мне, – напутствовал Василий Степанович.

 О результатах поездки уполномоченные подробно доложили на общем собрании. Жители были очень довольны решением губернской власти.

 Кулаки по-прежнему гнули свою линию, но безуспешно. У большинства селян было большое желание строить электростанцию и мельницу. На общем собрании решили, что все работы, не требующие квалификации, проводить бесплатно, по разнарядке уполномоченных. Плотницкие, столярные, другие, где необходимы профессиональные навыки, – оплачивать, не освобождая мастеровитых людей от общих работ. Началась заготовка и вывозка леса из дачи общественного пользования, которая находилась в двух километрах от стройки.

 В марте 1924 года уполномоченные по просьбе Буинцева прибыли в Томск для заключения договоров с «Машиностроем» и электробюро. В договоре с «Машиностроем» обговаривалось, что водяная турбина в 75 лошадиных сил должна быть изготовлена и пущена в эксплуатацию к 15 августа 1924 года. Оплата заказа производилась через сельхозбанк. Горскинским феноменом заинтересовались преподаватели Томского технологического института, в частности, завкафедрой профессор Балакин, инженеры Надеждинский и Воронов. Надеждинский встретил в журнале описание водяной турбины системы «наглер» и ее рисунки. Вместе с Балакиным и Вороновым он стал делать расчеты и готовить чертежи турбины. Надеждинский сказал уполномоченным, что для проверки расчетов будет изготовлена подобная миниатюрная турбина и испытают ее в гидродинамической лаборатории.

 Был заключен также договор с электробюро на поставку электроматериалов, оборудования, проведение монтажных работ. Буинцев договорился с проректором Томского технологического института Джапаридзе, что группа студентов-электриков последнего курса во время летних каникул смонтирует линии электропередач и электропроводку в домах. Уполномоченные получили распоряжение губземотдела, в котором предписывалось Урскому лесничеству через Краснинский волостной земотдел отпустить секвестированный лес для столбов, который был вывезен в апреле из ариничевской лесной дачи.

 Буинцев отлично представлял трудности проведения мероприятия. Особенно его беспокоила проблема погашения кредита. И он нашел решение. Когда Батурин и Лялин прибыли в Томск, он поделился с ними своей идеей.

 – А что, – сказал он, – если мы обществом вспашем и засеем Кошачью гриву пшеницей, а полученные деньги от продажи зерна пустим на уплату ссуд. Земля вечно не пахана, рядом с селом, и ее нужно использовать. Гектаров сто там будет?

 Лялин утвердительно кивнул головой.

 – Это небольшой клочок земли на каждый двор, – продолжил Буинцев свою мысль. – Его обработка займет два-три часа. Думаю, мужики согласятся.

 – А семена где взять? – спросил Игнат Игнатович.

 – Мысль, Николай Васильевич, дельная и провести ее в жизнь надо по-умному, – заметил Батурин. – Я считаю, нашим мужичкам нужно показать настоящую культуру земледелия. Купим хорошую семенную пшеницу, рядовые сеялки, зерноочистительные машины. Сеялки окупятся за год. У нас пойдет меньше семян, чем при ручном посеве вразброс, выше будет урожай. Когда сами отсеемся, отдадим сеялки напрокат желающим. При ручном севе уходит девять пудов на гектар, а сеялкой – семь. Домовитый хозяин сразу смекнет – выгодно. Семенная пшеница пойдет по рублю за пуд, продуктовая – по 70 копеек. Это тоже имеет значение, – предложил Батурин.

 Решили вспахать и засеять Кошачью гриву. Через Горскинское кредитное товарищество закупили в Кольчугино твердую семенную пшеницу сорта «Ноэ» с высокими хлебопекарными качествами, американскую сеялку «Деринг» и отечественную «Красная звезда», триер. Сев провели дружно. Каждый крестьянин гордился своим участием в общем деле. После сева установили очередь на прокат сеялок. Стоимость пользования агрегатом – пуд пшеницы за день работы.

 О ходе мероприятий в Горскино Буинцев сообщал губернским властям. В первых числах мая приехал инженер Лавров. Его устроили на квартиру к Исидору Васильевичу Гусеву, создав нормальные условия для работы и отдыха. Вместе с уполномоченными он осмотрел место будущей стройки.

 Чтобы выровнять скальный грунт, Кольчугинское рудоуправление отпустило для взрывных работ 10 килограммов динамита. Когда место выровняли, начали укладывать толстые лиственные бревна в основание здания электростанции и мельницы. Прибыли специалисты «Машиностроя». Измерили глубину и ширину реки, высоту берегов, ставили вертушки для определения скорости течения. Закончив дела, уехали в Томск.

Прообраз студотрядов

 Прибыла группа студентов–электриков, возглавляемая коммунистом Кусановым и комсомольцем Шмаковым. В отряде находилась дочь профессора Томского технологического института Тамара Шумилова. Приезжих разместили по домам, и на другой день они вышли на работу. Начали устанавливать столбы от стройки до села. На помощь студентам дали рабочих. В селе установка опор шла быстрее, электрикам помогали хозяева домов. Параллельно готовили площадки для трансформаторов. Электробюро командировало в Горскино техника Головаченко для руководства монтажными работами. Это был пожилой мужчина, веселый и общительный. Трудиться рядом с ним было одно удовольствие. За неимением провода нужного сечения электробюро прислало медный многожильный кабель. На лугу около стройки установили станок, на котором раскручивали кабель и делали провод нужного сечения.

 Студотряд формировался из добровольцев. В Томске они собрались на квартире у Кусанова и обсуждали предстоящую работу. В электробюро они получили и принесли на квартиру Кусанову электропровод, ролики, патроны и другой материал, а также инструменты, чтобы увезли с собой. Дорпрофсож выделил для студентов товарный вагон.

 Перед отъездом их пригласили в губком партии. Секретарь Калашников поведал добровольцам о важности их миссии.

 Погрузив материалы и инструменты, студенты выехали из Томска в первых числах мая 1924 года. На станцию Кольчугино для них были поданы подводы. Подводчики дружелюбно встретили помощников. Когда они прибыли в село, то жители собирались тушить лесной пожар. За рекой Ур, в версте от поселения, загорелся сосновый бор. Студенты тотчас явились к председателю сельсовета Лялину, попросили дать им топоры и лопаты, чтобы вместе с селянами укротить стихию. Вскоре пожар потушили. Этим поступком студенты снискали уважение крестьян.

 С приездом посланцев томской молодежи оживилась культурно-массовая работа в селе. Студенты читали жителям лекции, газеты, книги, вели беседы на политические темы. Ставили спектакли в народном доме. Установили контакт с учителями. Бывали на общих собраниях жителей.

 С головой погрузилась в общественные дела Тамара Шумилова. Она работала среди женщин, участвовала в других мероприятиях. Ей помогала жена Буинцева Анна Михайловна, которая этим летом жила у родственников мужа – Ильиных. Кусанов занимался политпросвещением коммунистов.

 Проводы студентов назначили на 14 октября. К сборне, в центре села, подали подводы. Собрались чуть ли не со всего села мужчины и женщины. Провели небольшой митинг и стали прощаться. Некоторые женщины всплакнули, будто своих сыновей провожали. Долго махали руками отъезжавшие и провожавшие, пока подводы не скрылись из вида.

 Теплые проводы студентам устроили заслуженно. До их отъезда правление товарищества обсудило вопрос об оплате за большую работу, которую они провели по электрификации. Ребята категорически отказались получать зарплату, считая, что приехали не за длинным рублем, а по зову сердца. Об этом сообщили Кусанову, Свешникову и Шмакову, добавив, что если они откажутся получать деньги, то своим отказом обидят и правление, и граждан. Нашли компромисс: выдать не зарплату, а премиальные.

 Большая часть населения понятия не имела об электрическом освещении. Поэтому с любопытством и почти детским интересом брали в руки электролампу, патрон, щелкали выключателями, трогали руками предохранительные колодочки «Миньон» с маленькими пробочками. Некоторые хозяева сначала отказывались от установки лампочки, но, одумавшись, просили студентов, чтобы и им провели свет.

 

Час испытаний

 Лавров приходил на стройку рано, садился на скалу около здания электростанции, ждал рабочих. В таком положении его можно было видеть каждое утро, кроме дождливых дней. Так, видимо, он обдумывал и планировал работу на текущий день.

 В рабочих руках недостатка не чувствовалось. Лавров заранее давал заявку правлению, и оно направляло столько людей, сколько он запрашивал. По решению общего собрания каждый домохозяин должен был отработать бесплатно пять дней. Трудились с утра до вечера, пока Лавров не скажет: «На сегодня хватит».

 Лучшие специалисты – плотники, пильщики по распоряжению Лаврова после пяти дней «обязаловки» работали по найму. Среди них братья–чуваши Ананий Иванович и Николай Иванович Ивановы. Высокого роста, крепкого телосложения, сильные, они слыли мастерами плотницкого дела. Активными участниками строительства были Андрей Ильич и Николай Ильич Ильины, Сорокины Алексей Степанович, Федор Степанович, Павел Алексеевич, Иван Алексеевич, мордвин Максим Захарович Сумкин.

 Возведение здания под электростанцию и мельницу шло ускоренными темпами. Когда закончили монтаж турбинной камеры, потребовалась каменноугольная смола для гидроизоляции. Не нашлось на сельхозскладах и широкого прочного ремня, с помощью которого приводится в действие электрогенератор. Решили обратиться в автономную индустриальную колонию «Кузбасс». Батурин выехал в Кемерово.

 В АИКе он пошел на квартиру к главному инженеру американцу Гундерсону, который не знал русского языка, а Батурин не понимал по-английски.

 – Нужна смола, смолить, – говорил Батурин, показывая жестами. – Пек надо, смолить, – повторял он. Гундерсон пожимал плечами, не понимая, чего от него хочет этот человек. Из другой комнаты вышла жена, потом появились две взрослые дочери, но никто из них не понимал по-русски. Гундерсон достал из столика сигары, предложил гостю, закурил сам.. Батурин, затягиваясь сигарой, напряженно думал: «Как же ему втолковать, что мне нужно?»

 Помог случай. Прошло немного времени, и в комнату вошел человек.

 -Здравствуйте! – приветствовал он гостя своего шефа. Батурин несказанно обрадовался появлению переводчика.

 – Я пришел просить господина Гундерсона отпустить для строящейся сельской электростанции пек и приводной ремень для генератора, – сказал Григорий Михайлович и подал переводчику бумажку. Тот изложил ее содержание на английском инженеру. Гундерсон достал блокнот, написал распоряжение кладовщику, добавив, что ремень он получит на складе бесплатно, а насчет пека надо обратиться к доктору Маллеру на химзавод.

 На следующий день, в воскресенье, Батурин появился на квартире доктора химических наук Маллера. На крыльце двухэтажного домика стояла пожилая женщина. Батурин спросил доктора.

 – Вон, в огороде, – указала она рукой.

 Батурин пошел в огород. Он не стал обходить узкую грядку и шагнул через нее. Доктор Маллер что-то закричал по-английски, замахал руками. Женщина сказала Батурину, что доктор обиделся, почему он не обошел грядку, и разговаривать с ним сейчас не будет. «Я русская, его жена и характер его знаю. Вам лучше обратиться к нему завтра», – посоветовала она.

 В понедельник утром Батурин вошел в кабинет доктора Маллера. Около кресла, где он сидел, стояли инженеры, о чем-то докладывали. Один из них, как оказалось переводчик, поинтересовался целью его визита.

 – Мне нужно разрешение доктора Маллера на получение пека для сельской электростанции.

 – А разве у нас есть такая? – удивленно спросил переводчик. Батурин объяснил. Он перевел просьбу Маллеру, который написал записку. Передавая ее, переводчик объяснил, что нужно пойти на гудронный завод и там получить пек. Оплачивать не надо.

 Заведующий гудронным заводом немец прочитал записку и на ломаном русском языке спросил, для чего потребовался пек. Батурин ответил, что пек нужен для осмоления деревьев. Коверкая русские слова, немец посоветовал, что для этой цели лучше использовать гудрон. Батурин согласился. Он нанял подводы и вместе с подводчиками стал заполнять бочки черным вязким веществом. Гудрон отправили по железной дороге в Кольчугино, а оттуда конной тягой доставили на стройку. Ремень в Горскино Батурин привез сам.

 Поступили для мельницы жернова, валы, шкивы, ремни. Специалисты вели ковку жерновов, монтаж трансмиссий, другого оборудования, устанавливали трансформаторы. Получили извещение о прибытии на станцию Кольчугино стопудового электрогенератора. Доставить махину со станции взялся Игнат Андронович Карпов. Он крепко оковал телегу, и генератор в целости был доставлен к месту монтажа.

 Приехал Шаров с тремя электромонтерами. В их числе Антон Иванович Лазарь, который впоследствии остался работать в Горскино.

 Из Томска пришла телеграмма: «Машинострой» просил уполномоченных принять участие в испытании пробного образца турбины.

 – Вот образец вашей турбины, только в миниатюре, – обратился профессор Балакин, который руководил испытаниями, когда горскинцы зашли в гидродинамическую лабораторию. – Сейчас увидите ее в работе. Открывай воду! – скомандовал он.

 По желобу зашумела вода, наполняя камеру. Профессор открыл лопатки направляющего аппарата. Турбина плавно набирала обороты. Счетчик остановился на цифре 600.

 – Теперь дадим нагрузку, – спокойно сказал ученый. Турбина вдруг дрогнула и остановилась. Присутствующие на испытании инженеры переглянулись в недоумении. Тотчас же была закрыта вода, и профессор в выходном костюме полез в турбинную камеру, чтобы выяснить причину внезапной остановки. Через несколько минут из камеры показалось его улыбающееся лицо.

 – Вот она, виновница, – подал он Надеждинскому кусок медной проволоки. – Придется начинать заново.

 Счетчик оборотов вновь остановился на цифре 600.

 – Смотрите, полная нагрузка, а она не чувствует ее, – обратился он к коллегам.

 – Посмотрим, как она примет перегрузку, – он стал увеличивать торможение.

 – Двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят процентов, шестьде… – он недоговорил, обороты турбины стали падать. – Молодец, молодчина турбинка, – повторял профессор, – пятьдесят процентов перегрузки! Владимир Александрович, – обратился он к Надеждинскому, инициатору выбора турбины системы «Наглер». – Пятьдесят процентов перегрузки! Хороший выбор сделали.

 Надеждинсий, обрадованный похвалой профессора, заметно волновался. Он снял пенсне и беспричинно тер стекла носовым платком.

 – Я считал, что система не подведет, – только и ответил на похвалу Балакина.

 Из лаборатории горскинцы зашли к директору «Машиностроя» Квитко, которого назначили вместо Мельникова. В беседе выяснилось, что к сроку турбина изготовлена не будет из-за неудачной отливки крышки направляющего аппарата.

 – Два раза отливали, и все брак, – досадовал директор. – Ждем с Урала мастера-литейщика. Остальные детали турбины обрабатываются и в ближайшее время будут отправлены вам. Есть у нас и еще одна трудность – нет шарикоподшипника, и все поиски оказались безрезультатными. Думаем заменить скользящим, тарельчатым в масляной ванне.

 Директор заверил уполномоченных, что примет все меры, чтобы как можно быстрее выполнить заказ.

 Буинцев сообщил секретарю губкома     Калашникову, что приехали уполномоченные по электрификации. Калашников сказал, чтобы они зашли в губком. Лялин заболел и отказался идти, пошел один Батурин.

 – Как дела с электрификацией? – поинтересовался секретарь губкома.

 – Хорошо, односложно ответил Батурин. – Заканчивается постройка здания электростанции и мельницы, устанавливаем мельничное оборудование. Линия электропередачи и домовая электропроводка закончены. Плотина запружена, монтируем генератор. Установлены трансформаторы. Дело за турбиной, но «Машинострой» не изготовит ее в срок. У них неполадки с отливкой крышки направляющего аппарата. Правда, директор обещал принять меры, чтобы ускорить ее изготовление.

 – Готовимся досрочно погашать взятые в сельхозбанке ссуды, – продолжал Григорий Михайлович.

 – Каким образом? – перебил Калашников. – Предприятие-то еще только строится.

 – По инициативе Николая Васильевича Буинцева на общественных началах посеяли по целине чистосортную пшеницу «Ноэ». Если градом не выбьет и не прихватит заморозком, то пудов тысяч десять соберем. Мы будем иметь деньги для расчета с государством, а волость – чистосортные семена.

 – Хорошо, очень хорошо, – секретарь губкома достал портсигар, угостил собеседника дорогой папиросой – доброе дело вы начали с Буинцевым, но его надо довести до конца. Информируйте меня о состоянии электрификации.

 – Ну как тебя принял Калашников? – спросил Буинцев, встретив Батурина.

 – По высшему разряду, – пошутил тот. – Обещал поторопить «Машинострой» с турбиной.

 – Я вам, товарищи, должен сообщить вот что, – сказал Буинцев Батурину и Лялину. – Электрификация – это дело общества жителей села Горскино, но общество – не юридическое лицо и за свои действия никакой ответственности не несет. Поэтому нужно создать организацию, которая бы отвечала за все действия, то есть была бы юридическим лицом. Предлагаю создать товарищество по электрификации сельского хозяйства. В ближайшее время я приеду в Горскино с Базановым и представителем сельхозбанка по этому вопросу. Товарищество думаю назвать «Путь к социализму» и избрать вас в правление.

 – Работать в таких условиях тяжело, – посетовал Батурин. – Да и делаем все бесплатно.

 – В партизанском отряде нам никто не платил, а в Красной армии воевали за стакан табаку. Служили народу. Так давайте и здесь послужим.

 Лялин утвердительно кивнул головой. Согласился с доводами Буинцева и Батурин.

 В первых числах сентября завершил строительство инженер Лавров. Закончены монтаж электрогенератора и распределительных устройств. С нетерпением ждали турбину. Но не забывали и о ссудах, и о посеянной пшенице для погашения долгов.

 Пшеница уродилась на славу. Убрали ее в скирды. Буинцева к тому времени перевели на работу в изолятор специального назначения, и у него представилась возможность отправить горскинцам нефтяной двигатель для обмолота хлеба мощностью 8 лошадиных сил с запальным шаром (колоризатором). Агроном дал заключение, что пшеница относится к лучшему семенному сорту. Закупили зерноочистительные машины – сортировки, веялки, приобрели молотильный барабан, установили трансмиссии для зерноочистительных машин. Опробовали нефтяной двигатель. Подготовили амбары для зерна, наняли людей на молотьбу. Антон Иванович Лазарь взялся до пуска электростанции вести обмолот хлеба. Застучал движок, и первые снопы поглотил молотильный барабан. Работали три дня.

 Зерно провеяли и засыпали в амбары. Гавриил Гусев сообщил, что в закрома заложено десять тысяч пудов. Потом зерно подработали на триере и продали как семенное кредитным товариществам для реализации населению. Деньги, вырученные от продажи зерна, пошли на погашение ссуд.

 После обмолота общественного хлеба двигатель с молотилкой сдавали напрокат желающим. Крестьяне сразу оценили преимущество механического двигателя и охотно брали его во временное пользование. До самого снега движок гудел на токах единоличных крестьян. Веялки, а потом и триер тоже работали у них.

 В начале октября в Горскино приехали Буинцев, Базанов и представитель сельхозбанка. Собрали совместное заседание партячейки и сельсовета. Обсуждался вопрос об организации товарищества по электрификации. Докладывал Базанов. Было принято решение о создании товарищества.

 На следующий день состоялось общее собрание граждан. Благодаря толковому и ясному изложению целей и задач создаваемой организации выступившими Базановым, Буинцевым и преставителем сельхозбанка горскинцы изъявили желание вступить в товарищество. Их тут же записали. Буинцев предложил назвать товарищество «Путь к социализму». Предложение приняли единогласно.

 Не откладывая, провели общее собрание членов товарищества, на котором приняли устав по типу кредитных товариществ, избрали правление в составе Николая Васильевича Буинцева, Григория Михайловича Батурина, Игната Игнатовича Лялина, Антона Петровича Батурина, Иона Тимофеевича Кытманова, Гавриила Семеновича Гусева и Павла Алексеевича Сорокина.

 На организационном заседании обязанности распределили так: председатель Григорий Батурин, заместитель Лялин, казначей Гусев, заведующий электростанцией и мельницей Антон Батурин, счетоводом утвердили Браковского. В Томске заказали круглую печать с надписью «Горскинское кооперативное товарищество по электрификации сельского хозяйства «Путь к социализму», угловой штамп. После этого товарищество стало юридическим лицом. Утвердили вступительный взнос в сумме одного рубля и членский – пять рублей.

 В октябре привезли и смонтировали турбину. На пуск приехал главный инженер «Машиностроя» Мельников. Все подготовили к пуску. Пустили воду. Турбина стала плавно набирать обороты. Дали нагрузку тормозом «Прони». Турбина работала. Стали уменьшать и увеличивать приток воды. Турбина заработала рывками. Инженер Надеждинский, приехавший также на испытания, в недоумении пожимал плечами.

 – Пойдемте посмотрим выход воды из турбины, – предложил он Батурину. Спустились к выходному окну камеры. Выходная труба из направляющего аппарата с раструбом то подтапливалась, то обнажалась, и вода выходила неравномерно, рывками. Наблюдая это, Батурин заметил, что непостоянное затопление выходной трубы ведет к неравномерности работы турбины. Кроме того, трубу нужно сделать в виде рожка и выход подтопить порожком, тогда вода будет выходить плавно. Надеждинский подумал, потом, обратившись к Батурину, сказал, что он прав. При проектировании он этого не учел.

 Когда они вошли в помещение электростанции, то почувствовали запах гари масла, который шел от подшипника турбины. Она сбавила обороты, потом дрогнула и остановилась. Повторилось явление, которое наблюдалось в Томске при испытании в лаборатории, но здесь причина крылась не в проволоке, а в заедании подшипника. Когда его сняли, то увидели, что он весь посинел от перегрева.

 – Скользящий тарельчатый подшипник не пойдет, – сказал Мельников. – Нужен опорный шариковый, как вы рассчитывали, Владимир Александрович, – обратился он Надеждинскому .

 После неудачного испытания специалисты уехали в Томск. В декабре доставили новую выходную трубу и установили на место старой. Мельников привез подшипник для турбины, который изготовили в красноярских железнодорожных мастерских. Но и новый экзамен турбина не выдержала. Через полчаса работы ее стало трясти как человека в лихорадке. Сделали остановку. Шарики в подшипнике превратились в граненые металлические предметы.

 Положение складывалось напряженное. Стали искать нужный подшипник. Кто-то подсказал, что у Балакшина, бывшего заводчика в Кургане, есть такая штука. «Машинострой» и профессор Балакин попросили уступить подшипник для сельской электростанции. Балакшин передал подшипник «Машинострою».

 В начале января 1925 года Мельников приехал в третий раз в Горскино. Установили подшипник, пустили турбину. Дали нагрузку, турбина работала без перебоев. Снимали и увеличивали нагрузку, машина не давала признаков для беспокойства. Убрали тормоз «Прони» и пустили турбину в эксплуатацию. Представители электробюро поставили генератор на сушку. Через три дня дали ему нагрузку.

 Между гор в сосновом лесу вспыхнули на электростанции яркие лампочки, потом они загорелись в селе. Сколько было радости у горскинцев, когда в окнах их изб засветились огни!

 Получив акт от правления о приемке турбины, Мельников уехал в Томск. Шли наладочные работы на мельнице. Пригласили специалистов по мукомольному делу Шашина. Мужики в ожидании пуска мельницы подвезли зерно. Его загрузили в ковши, включили трансмиссию. Закружились жернова, запылило. Мука мощной струей полилась в ларь. Помольщики стали наполнять ею мешки, но она быстро прибывала.

 – Поворачивайтесь, ребятушки, это вам не мутовка! – кричал мельник Загайнов. Мужики сбросили полушубки, на бегу подставляя и насыпая мешки.

 – Засыпай следующий! – командовал Загайнов.

 Жернова неутомимо гнали муку в ларь. Такого еще не видели: 250 пудов в сутки размалывала мельница. Пять-десять пудов не размалывали, а обменивали на муку, так как при таком объеме зерна и при такой производительности трудно было отделить муку одного помольщика от другого.

 – У меня зерно сыроватое, – обращался помольщик к мельнику.  – Засыпай, и сырое смелет.

 Мужики из других сел говорили:

 – Ну, паря, и хороша мельница!

 За помол брали зерном или деньгами по желанию помольщика. Зерно размалывали, а муку поставляли рабочему кооперативу Гурьевского металлургического завода.

 Открытие электростанции назначили на 8 марта 1925 года. Послали приглашение волостным, уездным и губернским организациям, отдельным лицам. Пригласили представителей из других сел. Гостей собралось много. На торжественном заседании, посвященном Международному женскому дню и пуску электростанции, слово предоставили инициатору электрификации Николаю Васильевичу Буинцеву. Переполненный зал народного дома встретил его выступление бурной овацией. Он огласил приветственное письмо Томского губисполкома, принявшего деятельной участие и оказавшего помощь в проведении электрификации.

 «Президиум Томского губисполкома приветствует крестьян деревни Горскиной, зажегших 8 марта 1925 года «лампочку Ильича», – говорилось в письме. – То упорство, настойчивость и понимание значения этого великого дела, какое было проявлено Вами, тот труд, который вложен в дело Вашими передовыми работниками, заслуживает быть особо отмеченным. Вами сделан крупный шаг по пути строительства новой жизни. – «Лампочка Ильича» осветит не только Ваши избы, но она даст Вам возможность поднять культурный уровень деревни, она укажет Вам дорогу к улучшению сельского хозяйства, она будет маяком, зовущим к лучшей жизни и для окружающих Вас деревень.

 Знаменательным является тот факт, что свет Ильича заблестел в день 8-го марта – день, посвященный всеми народами мира женщинам-работницам. Губисполком твердо уверен, что крестьяне и крестьянки деревни Горскиной не остановятся на первых завоеваниях, а дружной семьей пойдут вперед по светлому пути коммунистического строительства.

 Предгубисполкома Майоров».

 Буинцев поблагодарил горскинцев за самоотверженный труд, особо отметив женщин–тружениц, которые работали, не отставая от мужчин.

 Потом выступили представители партийных и советских органов, женотдела.

 На следующий день гости ознакомились с работой электростанции и мельницы.

 Правление товарищества направило письменный доклад Кузнецкому окружкому ВКП(б) о завершении электрификации с. Горскино.

 Теперь забота правления – погасить взятые на строительство ссуды. Для членов товарищества установили пониженную плату за размол зерна. Стоимость пользования электролампочкой в 60 ватт обходилось хозяину 60 копеек в месяц.

 Готовились к общественному посеву пшеницы – надежному источнику дохода. Посев провели так же, как в прошлом году, и урожай получили не меньше. Отдавали напрокат сеялки и двигатель. Зерно реализовали через кредитное товарищество. Но основным источником дохода была мельница.

 За все свои действия правление отчитывалось перед общим собранием товарищества, а также перед волкомом и волисполкомом. Финансовое состояние проверял ревизор сельхозбанка. После первой проверки он заявил, что впервые в своей практике встретил предприятие, которое, не успев как следует встать на ноги, дало прибыль.

 Товарищество день ото дня крепло. Со ссудами рассчитывались досрочно. На третий год правление решило засеять Кошачью гриву овсом. Купили семена сорта «Шатиловский». Урожай сняли такой, что старики–старожилы не видели за всю свою жизнь. После его реализации товарищество погасило последний остаток ссуды.

 Не забыл Буинцев и о школе. Три учителя с учениками занимались в бывшем кулацком доме. В губернии он добился отпуска леса, а жители бесплатно его вывезли. Была построена большая светлая школа с удобствами и электрическим освещением.

 Горскинская электростанция проектировалась как районная, и она стала таковой, потому что жители села Ново-Пестерево, поселков Урского, Бухарского и других по примеру горскинцев провели своими силами электроосвещение.

 Посмотреть, как работает детище Буинцева, приезжали многие его соратники. Они даже разговаривали по телефону с персоналом станции из правления и квартиры председателя правления Григория Батурина. Телефонная связь – тоже дело рук Буинцева.

 Четверть века трудилась безаварийно на благо людей эта электростанция, а когда в Горскино и ближайшие села пришел ток больших электростанций, она была остановлена навсегда.

 г. Ленинск-Кузнецкий