Скажи мне несколько слов. (рассказ)

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Татьяна Ильдимирова

Просмотров: 5068

2007 год, Выпуск № 6

* * *

Утро пришло с серостью неба и болью, натянутой на голову до бровей. Как обычно, выпив две таблетки, обхватив руками лоб, Павел поставил локти на подоконник и замер, дожидаясь мира в голове. Боль, сопротивляясь, тугим колобком каталась из одного виска ко второму.

Это была та самая, почти родная ему боль, выпроводившая главного бухгалтера Павла Андреевича Рогова домой, на скучную сидячую пенсию. Здесь же, в Американских Штатах, доставленная через границы боль мешала Павлу вжиться в английскую речь и если не выучить разговорный язык, то хотя бы привыкнуть к его звучанию. Боль срывала ему все планы: она приходила вместе с английским языком, иногда такая, что слов не только не перевести было, но и не расслышать.

Заглушенный утренней головной болью, Павел не сразу услышал, как на первом этаже надрывается телефон. Прислушался. Телефон?

Павел выскочил из комнаты и остановился. Прижался грудью к лестничным перилам. Дышать сделалось так больно, будто его что есть силы ударили в грудь. Павел гладил ладонями отполированные перила и никак не мог продышаться. Задыхаясь, он по-русски вскрикнул: «Телефон!» – и Антонио, услышав его, вынырнув из своей комнаты, топоча, слетел по лестнице вниз и сорвал с рычага долгожданно звенящую трубку.

Наверху в его дыхание вслушивался Павел Андреевич. Тишина тянулась долго-долго, целую минуту. Наконец Антонио повесил трубку и перевел взгляд вверх, ища глазами Павла.

– Что случилось? – спросил на русском Павел.

– Бросили трубку, – на английском ответил Антонио.

Они поняли друг друга.

– Я звоню в полицию, – сказал Антонио.

Слово « police » Павел понял. Он обреченно ответил:

– Yes . Давно пора.

И пошел на кухню ставить чайник.

Через несколько минут к нему пришел Антонио и залил молоком мюсли.

Завтракали молча, прислушиваясь к немому телефону. Как только Антонио вытер салфеткой молочные губы, в дверь позвонили. Два раза.

– Police, – сказал Антонио и пошел открывать.

Мулатка лет тридцати, со сросшимися бровями, плотно втиснутая в форму и застегнутая на все пуговицы, взгляд не по-женски сердитый – вернее, строгий, профессия обязывает, подумал Павел, не женская это профессия! Мулатка не пришлась ему по душе и не внушила доверия.

– Здравствуйте, – вежливо сказал ей Павел Андреевич.

Кивнув в его сторону, Антонио быстро заговорил – объяснял, наверное, кто такой Pavel и почему он здесь живет. Павел занервничал. У него снова заболела голова. Он подумал, что превратился в этих Штатах в настоящую развалину.

Мулатка в его сторону и не посмотрела. Она говорила с Антонио. Долго. Она спрашивала, а Антонио отвечал. Он принес альбом с фотографиями Маруси. Павел уловил несколько раз произнесенное « Russian ». Когда полицейская мулатка повернулась к нему и что-то спросила, Павел, ни слова не понявший, полный стыда за свое незнание иностранных языков, затряс головой: не понимаю, извините, не понимаю, Антонио снова сказал слово « Russian », и Павел закивал: да, да, « Russian ».

Мулатка ушла, прихватив Марусину записку. Закрыв за нею дверь, Антонио повернулся к Павлу и выругался.

– Все будет хорошо, – сказал на русском Павел, Антонио смотрел на него, как на врага американского народа, а к закричавшему телефону они кинулись наперегонки.

Антонио первым схватил телефонную трубку и воскликнул:

– Maria!

Взволнованный Павел вцепился пальцами в мякоть диванного подлокотника и взглядом – в плывущее, будто от жары, лицо Антонио.

– Maria! – повторил Антонио и быстро-быстро заговорил на английском, так, что Павел не понял ни единого слова. – Maria! Honey ! – Антонио замолчал, сел на пуфик, свободными пальцами вытирал со лба капли пота. – Maria! – воскликнул он умоляюще и снова забормотал по-английски, и снова замолчал, вскочил, сел, зашевелил губами. – Maria! – крикнул он вслед трубке, брошенной где-то на другом конце города, в квартире Марусиной новой подруги – эмигрантки Светы – но Антонио и Павел пока ничего об этом не знали.

Антонио побаюкал трубку в руках. Заговорил медленно, по слогам, чтобы Павел понял его:

– OK. Maria – OK .

Дальше он продолжал объяснять так же медленно, но Павел не мог угнаться за смыслом слов. Сумел он понять только одно: Maria – OK . И ничего больше. Но, если подумать, этого вполне достаточно, чтобы сердце не остановилось от тревоги, а только ныло, как суставы перед дождем.

– Она вернется? – спросил Павел на русском.

Антонио не понял его. Павел поднялся наверх за словарем, искал его, долго искал, не мог найти, наконец обнаружил в своей же постели, зарылся в собрание английских слов, нашел, принялся искать листок и ручку, переволновавшись, сломал карандаш, ручка не писала, черт, черт; Антонио протянул ему свою ручку, Павел вырвал лист из календаря и печатными буквами списал со словаря слово « return ». Поставил большой вопросительный знак.

В ответ Антонио написал: « Yes , certainly ».

Павел перевел, с облегчением закивал и, сверившись со словарем, задал следующий вопрос: «When? »

– I don?t know » – «No?» – Антонио, нахмурившись, зачеркнул последнюю фразу, взамен повторил: « I don?t know ».

Павел порылся в словаре и написал на самом краю календаря слово « Wait ? ». Антонио закивал.

Павел жирно обвел вопросительный знак у слова « return » и пририсовал к нему два больших грустных глаза. Антонио посмотрел на часы:

– Я поехал на работу, – сказал он по слогам.

Павел кивнул, делая вид, что понимает.

Антонио уехал – с облегчением, и с тем же облегчением Павел услышал звук его автомобиля, отъезжающего от дома, вечером же тот самый шум мотора привез уставшего Антонио, одного, поэтому – разочарование: дверь своей комнаты изнутри на ключ, свет погасить, стук в дверь, сонным голосом: «Я уже сплю», шаги удаляющихся мужских ног, тишина, усталость опрокидывает в сон.