Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Колдунья Азея (роман) ч.1

Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 

Содержание материала

- Чаво приснилось-то, сударыня матушка?.. встревожился Шалобан.

- Адали ты с дьяконицей Агриппиной робеночка прижил. Ой, мотри, Констанкин – не уйдешь, - быть тому…

- Ну?… ха-ха, - облегченно вздохнул парень. – Матушка строга. Быть ли такому…

- Быть!!! Быть!! Быть… - будто эхо выхаркивала не то голосом, не то шепотом…

Дьяконица Агриппина мягко ступала мимо аналоя. Ей почудилось, в храме кто-то есть: иконостас покачнулся. Заглянула за иконостас, прислушалась. Проследовала в ризную. Нагнулась, подняла изветшалую манатью, набросила ее на перекладину над сундуком.

Взявшись за крышку сундука с мелкой церковной утварью, матушка вздрогнула: под ноги пала тень. Но головы не повернула. По красным сапогам – таких больше ни у кого нет – узнала Константина Воронкова.

- От Иоанна сказано, - медленно и твердо проговорила дьяконица, - кто не дверью входит во двор овечий, но перелазит инде, тот вор и разбойник.

Не сразу ответил Костя:

- Верно, сказано от Иоанна, матушка…. А кто дверью?..

- Входящий дверью есть пастырь овцам.

- В храм не попадешь иначе, как через дверь, матушка.

- Не божье дело творишь, Константин, не в Иисуса идешь.

- Не вели казнить, матушка, пришел за…

- Храм последним покидает служитель культа, и он же первым входит. Греховный ты сын, Константин, не в Иисуса идешь.

- Пришел за божьим советом к тебе, матушка Агриппина.

- Идь к отцу протодьякону с душевным своим гноем – я не дверь.

- Только твой совет вразумит меня, матушка, твой. Нет покою.

- Хозяина при тебе нет. Ты спишь, раб божий. Слугам надобно бодрствовать, ибо они не знают, когда придет хозяин дома, вечером или в полночь, или в пение петухов, или поутру. Проснись, Константин, покайся. Не ходи под Богом без Бога. Ибо всякое дерево, не приносящее плода, срубают – и в огонь.

- Матушка Агриппина, нет мне жизни – не будет и смерти. Я люблю чужую жену.

- И если правая твоя рука соблазняет тебя, - вещала начетчицей Агриппина, - сказано в Евангелии от Матфея, - отсеки ее и брось от себя. Брось: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело было ввержено в геенну.

- А не там ли сказано, матушка, «Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся?»

Агриппина подняла удивленный взгляд на Воронкова – явился мытарем за податью, наградился словом Божьим. Такого от богохульника она не ожидала. Ее взгляд поплыл по глазам по складной фигуре разбойника и завис каплей над сжатым кулачищем, в котором словно бы динарий кесаря. Рубцы на лице от косого света явно вызначились, что говорило о его мужской нелегкой судьбе. Эти заросшие раны не делали лицо безобразным. Наоборот, говорили о его мужестве, о воинственной прошлой загадочности.

Воронков пронзал ее взглядом, любил. Над ним порхали слова Трифелы: «Прорицаю, зыблется душа твоя, а еще не ведает, что предстоит греховная связь с дьяконицей черноокой. Берегись ее глаз, сторонись ее, ибо завлечет она тебя в омут, погубит, не будет тебе ни дороги, ни просвета, ни воздуха, чтоб не думать о ней. Завлечет молодица в юдоль печали. Не люб ей ее суженый. Душой не попадья она. Светская она. Давно думает о тебе. Но будет противиться твоему приближению».

Константину пригодилось его чтение Евангелия сотоварищу его отца. В часы передыха в лесу и студеными зимними вечерами Костя читал эту священную книгу, и все лесники относились к нему с большим почтением, как к мудрому.

- Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен, - бодро проговорил Константин, - а если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Будьте совершенны, матушка Агриппина, подарите совет, как быть?

- Вы у нее спросите. Спроси у нее, Константин.

- Я у нее и спрашиваю. Вы меня привязали к Золоторечью, ты матушка Агриппина. Жизни нет…

- Не слышала и слышать не могу! Уйди! Уйди дверью. Звонарь идет, накличешь беду.

Костя выгреб из кармана горсть монет, положил на сундук.

- На все поставь свечей, за упокой души Константина Воронкова, - и вышел.

У дьяконицы в голове помутилось, когда разобралась, сколько денег оставил ей Константин. Где он мог столько заработать? Лишь потом дошла его просьба - завет.

Воронков из поселка исчез. Вскоре около зыбунов нашли его фуражку. Разнесся слух: Шалобан утонул в зыбунах.

Однажды Трифела видела матушку около зыбунов. Поняла, что план ее удался.

Афонька – поповский кучер - рассказал страшную историю. Дескать, сидит он ночью у костра, подходит Шалобан «Здравствуй» - «Здравствуй», «Сидишь» - «Сидю», - «Сиди, сиди, а Рыжуху твою волки задрали, пойдем». Приходят они к яру, а внизу лошадь раздербаненная, голова отдельно. Оглянулся спросить что-то у Шалобана, а Шалобана нет, глянул, а заместо коня каменья лежат. Ну и до утра блуждал Афонька.

Нашлись другие рассказчики-очевидцы Костиного появления и внезапного исчезновения.

Вновь нанятый кучер дьякона Селифана, земляк матушки Агриппины, поил рыжую лошадку на нижней Саранинской притоке речки Золотая. От того, что он увидел, весь окостенел. По берегу со стороны Золотой навстречу ему шел «утопленник». В Золоторечье все были уверены, что Шалобан утонул близ притока Цагана. Кто-то уверял, что его труп выловили в низовьях у самой Аргуни. Похоронили, мол, поставили крест с соответствующей надписью.

- Здорово, Афанага!

- Здорово, Констанкин. А ты разчи живой?

- Да ты, Афанага, не боись - я покуда покойник. И плохого тебе ничего не доспею. - Воронков протянул руку. Афонька со страху попятился, запнулся о корягу и растянулся на земле. Парнишка слезно молил Воронкова, чтобы он, «покойник», не подходил к нему, а сказал бы, чего ему от него надо…

…А так, как Афонька был врун из врунов, он передавал правдиво, то, чему научил его Шалобан.

Однажды Афонька передал дьяконице письмо для Селифана, которое якобы принесли калики, проходившие подле Золоторечья.

Агриппина не читала чужие письма, лишь поздно вечером, когда вернулся Селифан, она узнала содержимое письма. Ее мать лежит при смерти, а отец уехал на Кордон, и что-то с ним, видимо, доспелось. Агриппина собралась в Мариевку. Селифан отговорил ее: ехать на ночь, глядя: опасно - в округе волки шастают. А пуще того чалдоны прокудят.

Селифан отправил Афоньку к Полозову, чтоб тот дал крытый брезентом возок. Кичиги обещали зарю, когда возок двинулся от поповского дома. Агриппина завернулась в собачью доху - и досыпать на кошмовом потнике. По каменистой улице Золотореченска ехать было тряско. Но за околицей пошла проселочная дорога, и матушка Агиппина глубоко погрузилась а предутренний сон.

Проснулась она оттого, что возок стоял не двигаясь. Она подала голос:

- Фоша.

Раздвинулся задний полог, и она услышала:

- Афони нет. Уехал в Мариевку.

- Константин?! - была долгая пауза. - Я не верила, что ты утонул. Зачем ты это сделал? Заче-ем, Константин?

- Чтобы вам не мешать, матушка Агриппина. У вас под боком святоша, которому вы подчиняетесь, как раба, но не любите. Но и не любите на здоровье, живите у Христа за пазухой. Так спокойней.

- Это мое личное дело, кого жаловать, а кого презирать. У каждого из нас своя стезя. Меня моя стезя устраивает. Так, где Афанасий? Почему он уехал?

- Закимарил малость, а собаки гужееды гужи погрызли. Он и поехал за хомутом к себе домой.

- Константин, придумал бы чего-нибудь поубедительней. Это все твои проделки. А мне срочно надо быть в Мариевке. У меня мама при смерти.

- Мама ваша, матушка Агриппина, жива и здорова. И папа ваш на Кордон не ездил.

- Ах, так письмо - это тоже твоих рук дело?

- Извиняюсь, я иначе поступить не мог. Без вас, без тебя, Гриппа, мне жизни нет.

- Меня это не касается - Понимаешь ли ты, у меня муж?!. Я жена священника. С твоей стороны, Воронков, - грех и преступление. Это великое святотатство. Для меня смерть честнее, чем вступить в какую-либо связь с разбойником. Пусти, я ухожу.

Воронков посторонился, но подал руку поддержать Агриппину. Выйдя из возка, она растерялась. Дороги нигде не было. С северной стороны лесная сплошь, которая взбирается в гору. Вокруг тальник, ивняк и высоченная трава. День морошный.

- Куда это вы меня завезли? - паникуя, слезно спрашивала попадья. - Она пошла в сторону колка, но тут же воротилась и разрыдалась.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.