Штурман Серый (рассказ)

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Ирина Тюнина

Просмотров: 5396

2009 год, Выпуск № 5

– Ну, ты глянь! – гневно взревело над ухом. – Порядочной женщине теперь что – и воздухом не подышать спокойно? Сразу всякие в окно заглядывают!

Серый понуро опустил глаза, поковырял босой ногой воздух.

– Нет! Ты глянь, Петенька! Как вцепился-то, – продолжала разоряться Фрекен Бок. – Клавочка, – промямлил Бармалей. ­ Что ты так волнуешься? Давление поднимется. Молодой человек отдохнет и дальше… – Он помолчал, подбирая слова. ­ полетит.

– Как в чашечки-то вцепился, пес плюгавый! – продолжила она. – Ах ты, похабник! Чашечки-то отпусти!

Фрекен Бок схватила выбивалку для ковров. Серега изо всех сил сжал пальцы, чувствуя, что пыли в нем становится меньше.

– Клавочка! Подумаешь, лифчик… – пролепетал Бармалей.

– Твою супругу лапают, а тебе «подумаешь»? ­ взревела бой-баба, добавив еще и мужу на орехи.

Серый вздохнул с облегчением. Однако, после следующей атаки он разжал руки и полетел вниз под сенью гигантского лифчика.

На шестом, высунувшись наружу, мужик меланхолично говорил по телефону.

– Сейчас, сниму вон ту машинку и перешлю тебе, киска. Ага? – он вытянул руку из окна, прицеливаясь куда-то во двор.

Такого способа уличного грабежа мужик не ожидал. Серый машинально приложил трубку к уху, другой рукой цепляясь за карниз.

– Что ты мне скажешь, котик? – проворковали оттуда.

– Спасателей вызови, дура! – рявкнул Серый.

– Ой! ­ смутились там. ­ Ты кто?

– Серый, – пальцы совсем сползли по ненадежной жести.

– Где? – не растерялись там.

– Лечу, – бросил он телефон, убеждаясь, что тот летит быстрее. От усилия Серый снова кувыркнулся.

На пятом пухлая тетка развешивала белье по злополучной сетке. «В третий раз закинул он невод, – процитировал несчастный. – Пришел невод с серым придурком». Быстро приближались, мелькали полосатые простыни, ползунки пастельных тонов, невозможных размеров панталоны в цветочек. Крепкие руки с ямочками развешивали семейные богатства на просушку, методично закрепляя прищепками с двух сторон. «Такие ручки, пожалуй, удержали бы, – вздохнул Серега, вспоминая нежные ладошки Василисы. ­ Эх! Достать бы!» – с надеждой потянулся он к источнику спасения. Так младенец тянется к матери.

Рука Серого цапнула пустоту. Однако, падение остановилось. Голове сразу стало тесно, а еще не видно ничего. «Да, что эта баба за голову меня держит, что ли? – возмутился он. ­ Нет! Хватка настоящей русской женщины покрепче будет. Пожалуй, задушила бы в объятьях, если броситься в них с такой скоростью. Но что так мешает на лице?»

Серый завозился, стягивая нечто с глаз. Одна из веревок, где он возлежал, вякнула лопнувшей струной. Он ощупал голову. Лоб стягивала резинка, как от детской шапочки, дальше хабэшная тряпка, плавно раздваиваясь, переходила в уши с отверстиями на концах. Вспомнились раскрывшие объятья панталоны в цветочек, и Серый почувствовал себя зайчиком. Еще одна веревка надрывно взвизгнула, и под вопль разгневанной хозяйки, он покинул бельевое царство.

«Четвертый… Господи, четвертый! Так мало осталось. А ведь, кажется, только нашел… голубые глаза… нежные пальчики… BA-СИ-ЛИ-СА! – скандировало сердце, обращаясь к ней, как к богине. – Жить бы, да жить! Хоть бы там, на четвертом, мужик какой, здоровый высунул лапищу, да и выловил! Пусть бы потом в глаз дал, чтоб к жене в окно не заглядывал! ­ сделал уступку несчастный. – Но ведь, не убил бы…»

Алым сполохом плеснула навстречу тяжелая занавеска, будто кто услышал да и дунул сквозняком. Серега судорожно вцепился в нее и руками, и ногами, даже, кажется, пальцами ног сжал в кулак мягкий бархат.

– Ах, мужчинка! ­ проворковал сверху глубокий, томный голос. ­ Вы, наверное, оригинал? ­ В комнате чувственно надрывался шансон: «Ах, эта женщина в окне»

Серый тупо уставился на хозяйку голоса, переводя дух. Из огромного декольте, обрамляя зазывную складку, выглядывали на него полные груди. Еще немного – и выпрыгнут навстречу. Сочная дама свесилась с подоконника поближе к Серому. Яркий шнурок удерживал красочную шевелюру от падения на лоб с наметившимися признаками старения. Пахнуло мускусом молодящейся перезрели. «Дашка ­ Красный фонарь» – услужливо подсказала память. К ней часто наведывались сомнительного вида субъекты. Он не обращал внимания – не его это дело.

– Вы, наверное, извращенец? – продолжала Дашка. – К чему вас больше тянет? Наручники?.. Плетка?..

– С чего это? – запоздало ответил офонаревший Серега.

– Обычно мужчины не спрыгивают ко мне с панталонами на голове.

– А как они спрыгивают? ­ обиделся Серый.

– Ну, бывает, серенаду под окном, – ностальгически потянулась она, раскинув дебелые ручищи. – И по веревочной лестнице в окно лезут.

«Это она про тот кошачий концерт, – вспомнил Серега. – Когда ее мужик всем спать не давал. А потом дежурная его по ночи не пустила, так он по простыням к ней в окно полез. Узел-то возьми и оборвись! Повезло, что у Вальки на втором

мужик рыбу сушил. Так тот Дон-Жуан все штанами нафиг оборвал. Да еще хорошо, пьяный был, ногу только сломал. Потом Дашкиного кабальеро увозила карета «скорой помощи».

– А не прикольно это, снизу подползать! Что я, червячок какой? Сверху куда, как круче! Думаю; Прыгну к Дашке ­ она и заценит! ­ Серега сделал грудь колесом.

– А панталоны на башку тоже для имиджа надел?

– Так это… шлем, – нашелся Серый.

– Ну, залезай, мой штурман! – взмахнула ручищами Дашка.

Серый вспомнил уроки физкультуры в школе и орущего снизу Горыныча и проворно полез по занавесочному канату. Баба потянула штору на себя. На сей раз надежда забрезжила яркой звездой на небосклоне его спасения. Он изо всех сил заработал руками и ногами. Но ничто в жизни не дается даром, особенно, если тебе это не предназначено. Может, Дашка сильно дернула, может, шторе просто надоело висеть… Захватив с собой алое великолепие, Серый ухнул вниз.

Вспоминая, что знал про парусность и полеты на параплане, штурман изо всех сил раскорячил штору. Ветер взвыл, наполняя алое полотнище. Скорость не уменьшилась. Пролетая мимо третьего, Серый в полной мере осознал, что будь ты хоть тысячу раз Грейем и алыми парусами хоть весь обрасти, а никакая юная и трепетная Ассоль внизу тебя не ждет. Только асфальт щербато ухмыляется: « Никуда ты, мол, не денешься!» И права его гарантированы таким законом, что нельзя изящно обойти в суде. Критическая отметка пройдена. Поздно раскрывать парашют.

С сердцем, тяжелее собственного веса, Серый Достиг второго этажа. «Ну, высуньтесь, кто-нибудь, – мысленно вопил он. – Придержите, хотя бы! Со второго не так страшно падать». Будто кто услышал его мольбы, скрипнула створка, и окно распахнулось. «Вот, сейчас! Только руку высуньте!» – с замиранием твердил он.

Его шлепнули по лбу, словно сосед тоже решил выпрыгнуть, да и дал в лоб, чтоб дорогу не загораживал. Каскадом посыпалось, потекло что-то по телу липкими, тухлыми ручейками. Пристала к ноге луковая шелуха, на ухе повисла спираль картофельной кожуры. Тут Серому стало совсем обидно. «И умереть-то спокойно не дадут! Буду лежать, как бомж вонючий. Лень до мусорки дойти, да? Конечно, в окно-то быстрее!» – в сердцах мысленно взвыл Серега.

Полет, как и все на свете, когда-то приходит к концу. «Дамы и господа! Пристегните ремни!» – прорастает окошечко индикатора кровавыми буквами слов. Стюардесса неслышно проходит по рядам, закрывает шкафчик над головой, пристегивает уснувшего малыша, удаляется за синюю шторку обслуживающего персонала. «Экипаж желает вам мягкой посадки!» В последний раз выглядывает и| густеющей синевы, лукаво улыбается. Василиса!.. Небесная синева ее глаз почернеет от скопившегося дождя. Первые капли неистово взвихрят пересохшую асфальтовую пыль. Вот, и все, что осталось от тебя, Серый…

Смертный ужас судорожно забил в барабанные перепонки. Сердцу стало тесно в горле, и оно рвалось наружу. Штурман зажмурился, чтоб не видеть, как асфальт размажет его маслом по слишком большому куску.

– Тащи давай! Чего встал? ­ хриплый голос ворвался в уши, заглушая барабанную дробь.

«Ангелы, – подумал Серега. – Как незаметно приходит смерть!»

– Ты, чо-оо? – с растяжкой просипел второй. ­ В дверь не влезет. Давай в окно! «Не-е. Черти это, – решил Серый. – Кто ж тебе поверит, что не сам ты вниз сиганул?»

– Мать! ­ прохрипел первый. – От окна отойди! Ушибем, не то!

– Ах, батюшки! – всплеснул руками старушечий голос. – Тут-то кто поймает? Давайте, милки, один сюда.

– Бабка! Мы чо, Гераклы? ­ просипел второй. – Зови кого!

Штурман открыл глаза. Навстречу стремительно приближалось нечто, только не асфальт. Ветер ревел в сумасшедшем азарте. В алой тоге, как римский патриций, и в цветастых семейниках, гордо рассекая воздух заячьими ушами, приближался Серый к своей судьбе.

– Аа-аа! – заорал Серега.

– Бля-а! ­ отозвались мужики, задрав головы.

И Серега по пояс увяз в диване, словно богатырь какой вражеский после поединка с Ильей Муромцем.

«Чип ­ и ­ Дейлы» из МЧС, ухмыльнувшись, выпилили его из бабкиной мебели. «Скорая» приехала быстро. Ангелы в бирюзовых одеждах связали вместе обе Серегины сломанных ноги.

– Кто поедет с мужчиной? ­ привычно нахмурившись, спросила врач. ­ Чей он?

– Мой, мой это, – растолкав суровых грузчиков, ворвалась запыхавшаяся Василиса. – Сереженька!

– Что ж это вы, женщина, за мужем плохо смотрите? – укоризненно покачала головой врач.

Светлый образ раскрасневшейся Василисы был последним, что запечатлелось в ускользающем сознании Серого…

Он смотрел в белый потолок «скорой помощи». Солнечный зайчик над головой радостно запрыгал. Привычно блеклый мир выцветал до невозможной тесноты мчащейся машины. Нет людей. Нет времени. Даже неба нет!.. Есть только голубые глаза Василисы, да Его отражение в них!..