Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Иерусалим, Иерусалим… (рассказ)

Рейтинг:   / 5
ПлохоОтлично 

Содержание материала

 Остальные спокойно взирали на меня со своих верблюдов. Видимо, считали, что человека, путешествующего в одиночку, которого они встретили у пастушьего колодца, бояться не стоит.

– Да пребудет мир и с тобой, – наконец промолвил человечек, – я охотно назвал бы и тебя добрым человеком, не будь ты разбойником.

Эти слова, произвели смятение у всех его спутников. Здоровяк, озираясь по сторонам, потащил откуда-то из-под одежд пращу. Тоже, мне, царь Давид. Четверо обнажили узкие короткие мечи, еще один направил своего верблюда прямо на меня.

Мой насмешливый взгляд остановил рабов, и те вопросительно уставились на своего господина. Тот поднял руку вверх, предостерегая своих спутников от каких-либо действий.

– Похоже, ты не один, и число твоих товарищей велико. Не станем проливать кровь. Земля и так настолько пропитана ей, что вместо хлеба производит одни только терния на корм верблюдам. Мы отдадим всё имущество, что принадлежит лично нам, но оставим то, что предназначено Храму. Мы должны исполнить волю моего господина, который, будучи немощен телом и стар годами, послал меня с благодарственными подношениями в Иерусалим. В противном случае мы будем вынуждены защищаться. Бетрехав управляется с пращей не хуже благословенного Давида, и первой его жертвой будешь ты. Возможно, мы все здесь погибнем, но зато избежим проклятья за нарушение данного Всевышнему и нашему господину обета.

Бетрехав, значит? Я вскинул бровь. Знаменитое имя, ничего не скажешь. Облокотившись на посох, я вперил свой взгляд в собеседника.

– Что ж, в твоих словах есть смысл, но как ты узнал о моем ремесле, мудрец?

Человечек пригладил свою редкую, уже седеющую бородку.

– Как в воде отражается лицо человека, так в лице человека отражается его сердце. Ты злодей, но в глазах твоих светится разум. Думаю, мы договоримся.

– Ты смел и мудр. Откуда у тебя такое знание?

– Я не обладаю знанием, я лишь сливаюсь с ним, как капля дождя сливается с другой каплей. Знание также не обладает мной. Мы становимся одной большой каплей. Разделить нас невозможно.

Я задумчиво тронул колокольчик из коринфской меди на сбруе верблюдицы, равнодушно жующей фиолетовые цветы мордовника.

– Скажи, что за дар ты везешь, и почему он так важен для твоего господина?

– Мы везем драгоценные камни. Создатель благословил моего славного господина наследником в преклонных годах. Это великое чудо, за которое он хочет принять участие в благоукрашении Храма, которое, как он верно слышал, продолжается поныне. Итак, разойдемся же!

Я задумчиво переводил взгляд с одного на другого. Бетрехав вызывал у меня самые большие опасения. Похоже, что человечек был прав. Этот успеет умертвить двоих-троих перед тем, как сам отправится к праотцам. Да и остальные, видимо, не впервые держат в руках мечи.

Тут я заметил движение за холмом. Пауза затянулась, и мои люди могли неверно истолковать заминку. Подняв руку вверх в условном сигнале ожидания, я издал резкий гортанный звук.

Но, к сожалению, у одного из рабов не хватило выдержки. Скорее всего, он решил, что я вызвал подмогу. Направив на меня верблюда, несчастный, свесившись, сделал прямой выпад мечом. Слегка уйдя в сторону, я резко ударил посохом по тыльной стороне ладони нападавшего. Клинок вылетел из его руки, а я, выхватив из ножен, скрытых за пазухой, персидский кинжал, ударил им прямо в грудь противника. Раб обмяк и выпал из седла, будучи притянутым моей рукой за одежду. Я продолжал держать в поле зрения кинеянина. Тому потребовалось лишь мгновение, чтобы зарядить пращу заранее заготовленным камнем. Не желая попасть под камень Бетрехава, я воспользовался телом поверженного врага как щитом. В этот момент несколько стрел, просвистев в воздухе, поразили еще двоих из небольшого каравана.

Поднявшись из-за холма, мои люди напали на оставшихся в живых. Бой был недолгим. Кинеянину, все же, удалось убить лучника Мелега, а также Бунима, неосмотрительно бросившегося на него с мечом. Возможно, ему удалось бы гораздо больше, если бы он не надеялся поразить меня. Я же продолжал прикрываться телом его мертвого товарища до тех пор, пока он не упал, сраженный стрелой в спину.

Жаль. Я надеялся обойтись без потерь со своей стороны.

Увидев, что мудрец еще шевелится, я приблизился к нему. Он был ранен мечом в живот, и теперь угасал.

– Благословен Судья Праведный, – прошептал он, озирая убитых.

Я молчал, задумчиво созерцая его пульсирующую рану. Тут были бы бессильны и египетские лекари.

Взор умирающего остановился на мне. Губы беззвучно шевельнулись, и он затих.

Практичные биньяминитяне уже отвязывали льняные тетивы с луков, снимали нарукавники и напальчники. Ко мне подошел Горион – мой давний друг и помощник.

– Как сегодня делим добычу, господин? – его глаза улыбались.

– Друг, ты ли называешь меня господином? Не тебе ли я обязан жизнью? – я обнял Гориона за плечи.

– Но и моя жизнь продолжается благодаря тебе, – осклабился он, понижая голос, – ты долго разговаривал о чем-то с этим стариком. Правильно ли я думаю, что всю его поклажу следует оставить для тебя?

– Да, Горион, ты правильно рассуждаешь, впрочем, как и всегда.

Я оглядел место недавнего сражения. Верблюдов уже держали под уздцы, оружие и поклажу собирали в отдельную кучу. Я встрепенулся:

– Оставим убитым ту их поклажу, которую пеший человек может нести на себе. За исключением ценных вещей, конечно. Они не должны выглядеть так, как будто их ограбили. Также им необходимо оставить какое-нибудь оружие поплоше. И пусть Малах принесет сюда свой гладиус.

Когда мое приказание было выполнено, я положил короткий римский меч на россыпь камней при дороге и наступил на рукоять ногой. Жестом я указал Малаху на меч, выпавший из руки одного из рабов.

– Руби!

Тот досадливо почесал грязную шею, но выбора не было. Взревев, он широко размахнулся и одним ударом сломал свой любимый клинок. Зазубрившийся от такого испытания меч раба был брошен рядом с его телом. Под дружный хохот товарищей Малах понуро вернулся к прерванному занятию – обыску трупов.

Сломанный гладиус я бросил рядом с телами. Первое впечатление того, кто наткнется на них, будет таким, как если бы это было делом рук римских солдат. Богобоязненный иудей ни за что не осквернит себя ношением языческого оружия, а видимость сохранности имущества убитых не даст заподозрить разбойничьего нападения. Люди особенно разбираться не станут – поднимут скандал, что воины опять обижают народ. А лишняя смута будет нам только на руку. Горион одобрительно крякнул – видимо, понял мой замысел.

Разделив добычу, мы с верблюдами отправились за пересохший поток Хораф, где погребли Мелега и Бунима под грудой камней, сотворив несколько положенных на этот случай молитв. Меч Бунима я отдал недовольному Малаху.

– То было лучшее оружие из того, что я держал в руках, – бурчал он, – а это просто никчемная вещь. Сойдет, разве что, овец стричь! Газезу будет в самый раз.

Раздался громкий хохот, заглушивший протесты самого Газеза. Имя мечника обозначало, что он был рожден во время стрижки.

Налетевший пыльный ветер заставил людей замолчать, и нагнуть головы. Вскоре, созерцая только пыль под своими сандалиями, я предался своим мыслям. Начинал я свое ремесло еще безусым юнцом. Покинув родительский дом, примкнул к шайке Элеазара и был верен ему много лет – до самой его смерти. На тот момент я пользовался наибольшим уважением после атамана, так что место Элеазара занял с общего молчаливого согласия. Уже более десяти лет я был для этих людей всем – и предводителем, и отцом. Мы никогда не пребывали на одном месте более семи дней, меняли одежды, разбивались на группы. Практически никто из народа не знал никого из нас в лицо. Да что там говорить – никто даже и не подозревал о нашем существовании. Благодаря этому каждый из нас беспрепятственно проникал в любой из городов, не таясь и не боясь ничего.

Приближался праздник деревьев, и мы пришли к окрестностям Вифании, где и расположились, приняв все меры предосторожности. Я и Горион отправились в Иерусалим, взяв из оружия только кинжалы, которые скрыли под богатой одеждой. Мечи брать не стали, чтобы не привлекать к себе внимания. Остальные группами по два-три человека в разное время могут по своему желанию подняться в Иерусалим, а собраться вместе уже ближе к ночи в Гефсимании – по эту сторону Кедронского потока.

Дорога много времени не заняла – каких-то пятнадцать стадий, и мы вскоре пришли в великий город. В глазах пестрело от обилия народа. Что же тогда будет на Пасху? Вот уж где можно будет поживиться – одних только чужеземцев хватит, чтобы нам поправить свои дела.

Практически не разговаривая, мы подошли к Овечьим воротам, осматриваясь и отмечая подробности вроде большого количества римских солдат. Да и среди простого народа то и дело попадались люди, вроде как праздно проводящие время, но уж слишком внимательно оглядывающие окружающих. Люди прокуратора, не иначе. Хотя, кто их разберет сейчас – кто чей соглядатай? Успешно миновав бдительную стражу у ворот, мы подошли к одному из крытых ходов купальни. Тут было почти безлюдно, если не считать нескольких блудниц, ожидающих путников. Мы уселись на ступенях, изображая усталость. Преломили вымокшую пресную лепешку, завели неспешную беседу. Вскоре к нам приблизился хромой нищий, закутанный в дырявую шкуру, которая не очень-то спасала его от моросящего дождя.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.