Материалы

Евгений Чириков. Как закалялась сталь в Ленинске-Кузнецком.

Рейтинг:   / 0

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: 300 лет Кузбассу

Автор: Чириков Евгений Стефанович

Просмотров: 319

2021 год, Выпуск № 6

КАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ В ЛЕНИНСКЕ-КУЗНЕЦКОМ

Очерк

 

Детство и отрочество завода

Во второй половине сентября 1941 года, после катастрофы советских войск в котле под Киевом, фронт неуклонно приближался к Харькову. Большой город, третий в стране после Москвы и Ленинграда по индустриальной мощи и населению, которое с притоком беженцев возросло с 900 тысяч до полутора миллионов человек, в тревоге ожидал оккупации.

В Харькове насчитывалось почти 70 крупных предприятий, среди них выделялся завод № 135 (авиастроительный) и паровозоремонтный, где собирались танки Т-34. Завод «Красный Октябрь», выпускавший в основном горное оборудование, тоже считался флагманом машиностроения. На нем работало около семисот человек, причем триста носили звание стахановцев. Специальный цех № 2 производил минометы М-82, разработанные СКБ во главе с Борисом Ивановичем Шавыриным.

В конце сентября началась эвакуация харьковских предприятий. Первый эшелон с оборудованием «Красного Октября» ушел в город Ленинск-Кузнецкий Новосибирской области 27-го числа.

В начале октября в связи с возникновением котла теперь уже под Вязьмой обстановка на фронте для Красной армии резко ухудшилась. Командование сняло несколько частей с юго-западного направления и отправило на оборону Москвы. Немцы получили все возможности для взятия Харькова с его важнейшими заводами, которые они не бомбили, руша жилые дома и наводя ужас на людей.

Еще одна партия станков «Красного Октября» отбыла в Сибирь 8 октября. Но завод продолжал работать. Минометы чуть ли не из-под рук рабочих выхватывали военные и увозили на передовую.

Третий эшелон отправился на восток 19 октября. Возглавлял его Анатолий Алексеевич Грищенко –молодой, худощавый, энергичный руководитель. Родился он в 1913 году. Начинал монтером телефонной станции в Днепропетровске, потом работал слесарем паровозоремонтного завода в том же городе. С 1934 по 1938 год был конструктором в монтажно-техническом тресте и на заводе № 135 в Харькове. В 1938-м окончил институт и начал работать на «Красном Октябре» конструктором, затем стал заместителем начальника механосборочного цеха, начальником техотдела, а перед войной в 1941 году был назначен главным инженером.

Директор завода П. Г. Руденко задержался на один день, чтобы сделать последние распоряжения, вместе с главбухом выдать рабочим зарплату и сдать кассовый остаток финорганам. Шагая по территории завода, Павел Григорьевич посматривал вверх. Все небо затмевали самолеты со свастикой. Они кружили над центром города и над окраинами, временами с воем пикируя группами по 9–18 одновременно и сбрасывая бомбы.

Рабочие резали станки автогеном. Оставалось взорвать электроподстанцию…

Бои в предместьях Харькова продолжались до 25 октября, после чего наши части отступили и немцы стали хозяевами города.

20 октября Руденко и главбух успели сесть на последний пассажирский поезд и со многими пересадками добрались до Ленинска чуть ли не к Новому году – 16 декабря.

Приказом наркомата угля от 17 декабря 1941 года завод «Красный Октябрь» слился с ЦЭММ (центральными электромеханическими мастерскими) треста «Ленинскуголь». Директором его оставался П. Г. Руденко. Он родился в 1894 году, в коммунистическую партию вступил в 1919-м. Был председателем Харьковского облисполкома, до 1940 года возглавлял сельхозотдел Харьковского обкома партии, затем получил назначение на завод.

 

Приняли эвакуированных хорошо, с теплом, заботой и вниманием. Разместили по квартирам, обеспечили углем.

На новом месте немедленно развернули производство военной продукции. А поскольку станки для изготовления минометов из Харькова не привезли (работали на них до последнего), начинать в Ленинске пришлось с нуля, преодолевая множество трудностей.

Ствол, опорная плита, казенная часть требовали высокой точности и чистоты обработки. КМК в сжатые сроки освоил и начал поставку специальных труб для стволов и листовой стали для опорных плит. А на «Красном Октябре» сделали сложную оснастку, разработали операции расточки, шлифовки, полирования внутренней поверхности стволов до зеркальности, сварку, отжиг, мехобработку. Для обточки минометных стволов приспособили токарный станок.

Испытания минометов на полигоне показали высокие результаты. Причем многие предприятия Новосибирской области не справились с подобным же заданием в срок.

Особую техническую сложность представляла отливка минных корпусов из чугуна. Тонкостенные отливки должны быть предельно чистыми, без малейших изъянов. На всех операциях проводился тщательный контроль. А мин десятки тысяч! Проверялось качество на ощупь, кончиками пальцев. Но отверстие – всего 50 мм, и в него проходили только ручки двух девушек-комсомолок. На один корпус уходило 35–40 секунд. Работая в две-три смены, девушки не успевали прощупать всю массу изделий. Технологи и рационализаторы разработали портативные приспособления для проверки, что позволило увеличить выпуск мин. Заряжать их отправляли гужевым транспортом.

Как работали в военное время – это понятно. Станки таскали на себе. Катали по трубам, тащили волоком. А среди рабочих – неокрепшие ребята, много девушек. Подъемных механизмов нет, громоздкие детали ставили-снимали вручную. Для голодных подростков токарная работа порой оказывалась непосильной.

Нет выходных и отпусков, смены по двенадцать часов и более. Иной раз и по двое суток не отходили от станков. Уснувших из-за переутомления обливали водой.

Когда ввели казарменное положение (в середине войны оно было отменено), ночевали прямо в цехе на топчанах с матрасами и подушками, набитыми соломой. Никто не имел права покидать территорию завода.

Туго приходилось зимой, в сильные морозы. Руки так и примерзали к металлу. Грелись за счет болванок, раскаленных в литейном цехе. Или бегали к литейщикам греть ноги в шлаке.

В перерыве рабочим давали по паре картофелин, немного хлеба и овощей, чтобы поддержать пацанов, иногда падавших в обморок. На обед, как правило, прозрачный суп. И если горняки в шахтах получали по килограмму хлеба в день, то заводчане – всего по 450 граммов черного, безвкусного суррогата, который весь крошился и разваливался…

Вскоре завод обзавелся подсобным хозяйством, где выращивали картошку и овощи. В Сталинске для него сделали трактор из запчастей разбитых самолетов и танков, привезенных на переплавку.

Несмотря ни на что, нытиков не встречалось. Общая беда сближала людей, все жили дружно, как родные. Помогали друг другу. Шутили, пели песни и даже про голод забывали.

Жизнь города шла по-своему интересно. Работали красные уголки и клубы, кинотеатр, Дворец культуры треста «Ленинскуголь», городской парк с библиотекой и летними площадками. Выступали с концертами местные самодеятельные артисты, приезжали и такие знаменитые, как Леонид Утесов, Клавдия Шульженко, Вольф Мессинг. Действовали средние школы и школа ФЗО, горный техникум и различные курсы.

В конце 1942 года Ленинск посетил нарком угля В. В. Вахрушев. И с апреля 1943-го завод полностью перешел на изготовление и ремонт горного оборудования, так как ввиду оккупации Донецкого бассейна требовалось ускоренно развивать добычу угля в Кузбассе. В том числе и поэтому в январе 1943 года была образована Кемеровская область.

С отъездом П. Г. Руденко руководство заводом «Красный Октябрь» принял А. А. Грищенко. Руденко был отозван в освобожденный Харьков восстанавливать прежний завод под тем же названием. Через год и Грищенко вернулся в Харьков.

В те тяжелейшие годы на заводе в Ленинске работало 700–900 человек.

 

После войны директора завода часто менялись, вплоть до И. П. Митюнина, продержавшегося десять лет, начиная с 1957 года.

С 1948-го главным инженером на кузбасском «Красном Октябре» работал Яков Яковлевич Георге. Он родился в 1918 году на Украине. До войны окончил учительский институт и работал учителем немецкого языка и математики, затем поступил в Одесский техникум сельского хозяйства. В 1941 году его призвали в ряды Красной армии, но потом, как немца, направили в трудармию на строительство Челябинского металлургического комбината. В 1948 году Яков Яковлевич переехал в Ленинск, к эвакуированным родителям. Отличный специалист, Георге сыграл важную роль в развитии завода. При нем строились новые цеха, расширилось литейное производство.

Государство из года в год повышало производственный план, который, впрочем, если и выполнялся, то больше на бумаге, в отчетных документах. За 25 лет существования завода на кузбасской земле валовый выпуск его продукции увеличился почти в десять раз. Но это не говорило об отсутствии проблем. 

По существу, завод попал в незавидное положение из-за безразличного отношения вышестоящего руководства. Хотя и свое начальство должно было активней добиваться решения главной проблемы. А она заключалась в низкой заработной плате. На шахтах платили больше и просто переманивали к себе самые сильные рабочие кадры.

Тем не менее завод мог гордиться своими сталеварами (возможно, как раз потому, что шахтам они не надобились). Коллектив литейного цеха всегда отличался высоким трудолюбием, дисциплиной и дружностью. С 1956 года литейщики выполняли норму в среднем на 130 процентов.

В хрущевское время повсюду началось движение за коммунистический труд. В октябре 1958-го везде только и слышалось: «Семилетка… Железнодорожники Москвы… Соревнование…» Шло организованное партией обсуждение инициативы железнодорожников станции Москва-сортировочная.

Дошло и до «Красного Октября». Пять формовщиков-энтузиастов литейки первыми решили соревноваться за коммунистический труд. Они организовали небольшую бригаду, которая доказала свой приоритет перевыполнением плана и обратилась ко всем трудящимся завода с призывом последовать их примеру.

Бригада начала дружить с пионерами 5-го класса. Школьники приходили в литейный цех, в обеденный перерыв устраивали концерты, дарили рабочим цветы. А бригада докладывала о трудовых свершениях и дарила детям книги со своими автографами за лучшее исполнение в концерте. Настоящая дружба, с отцовской и дочерне-сыновней любовью.

Вскоре уже три цеха носили звание коммунистических: литейный, инструментальный и кислородный. Но в дальнейшем, видимо, порыв ударников как-то иссяк, и завод попал в число самых отстающих предприятий города. На праздничных демонстрациях колонны строились исходя из производственных показателей, и обычно «Красный Октябрь» плелся последним.

В очередную годовщину Октябрьской революции руководство завода пожалело людей (все-таки холодно) и решило выйти на демонстрацию не заранее, а так, чтобы поспеть к концу. Но в тот день колонны прошагали быстрее, и заводчане увидели уже опустевшую площадь. На трибуне резвились мальчишки. Они и приветствовали опоздавших демонстрантов хором: «Да здравствует завод «Красный Лапоть»!»

В 1967 году генеральный директор комбината «Кузбассуголь» Владимир Павлович Романов снял Митюнина с должности и назначил на его место Бажанова.

Владимир Иванович Бажанов приехал в Ленинск после майских праздников. Завод встретил его смрадным дымом, закрывшим небо. В темных цехах копошился рабочий люд. Территория по колено утопала в грязи. На работе директор ходил в резиновых сапогах.

Роль личности в истории

За плечами Бажанов, родом из крестьян, имел 37 лет жизни и сиротскую юность. Его дед по отцу Антон Андреевич в начале XX века приехал в Томскую губернию, получив от государства заем на освоение целины. Работящая семья прочно осела на сибирской земле, корчуя пни и распахав несколько десятин. Сеяли в основном рожь. 

В годы коллективизации старшего сына Антона Андреевича раскулачили и отправили в Нарым. А младший Иван, отец будущего директора «Красного Октября», уехал в Томск, где обеспечивал семью своим трудом печника. Однако и его репрессировали, как «сына кулака». Лишившись кормильца, семья просто умирала с голоду.

Мать одна воспитывала троих детей. А Володя, старшенький, помогал матери. Он очень хотел учиться, но не смог окончить и семи классов: землеробил, ловил рыбу, шишковал.

Когда Владимир дорос до восемнадцати, мать решила отпустить его в город Шахты Ростовской области, где жили родственники. Там он устроился горнорабочим и одновременно учился в вечерней школе.

Мощность угольного пласта в шахте не превышала 70 сантиметров. Фактически лишь нора в земной тверди. Дважды Владимир чуть не погиб. Однажды его завалило. Спасли два электрослесаря, работавшие неподалеку. Они заметили ноги в лаптях, торчащие из-под породы, и вытащили бездыханного парня. Еле откачали его тогда.

После этого Владимир ушел из шахты. Но нужда опять погнала под землю. И снова он оказался между жизнью и смертью: придавило сошедшей с рельсов вагонеткой. Хорошо, что лебедчица сумела ее остановить.

Вернувшись в Томск, Бажанов поступил в горный техникум, учился и работал. Выпустился через три года (вместо положенных четырех) с красным дипломом. Затем его приняли на очное отделение Томского политехнического института.

После окончания вуза, в 29 лет, на выпускном вечере студентов мединститута он познакомился с 22-летней Людмилой, ставшей его верной спутницей жизни. Поженившись, молодые специалисты уехали по распределению в Анжеро-Судженск, где Бажанов скоро дорос до главного механика шахты.

Он занимался автоматизацией и был на хорошем счету у руководства комбината «Кузбасс-уголь» – умный и ответственный инженер. Не раз Бажанов ездил в Ленинск на «Красный Октябрь», и всегда у него оставалось чувство досады: как трудно пробиться с заказами на завод, причем сроки их исполнения не гарантировались.

И вдруг как раз сюда Романов бросил его на прорыв.

 

Прежде всего Владимир Иванович решил избавиться от грязи на территории. Ему удалось приобрести аэродромные плиты и ликвидировать проблему.

Конечно, начинающему директору пришлось нелегко. Весь заводской коллектив пребывал в апатии, ничто людей не интересовало. Бажанов задумался: как же их пробудить?

Начал, во-первых, с того, что… купил футбольную команду. То есть устроил спортсменов «подснежниками» в штат, чтобы они своей игрой поднимали дух заводчан. Во-вторых, взялся за организацию самодеятельности.

При этом Бажанов постоянно наседал на руководство «Кузбассугля»: как можно рабочим жить на такую мизерную зарплату?! И уже в 1967 году доходы у людей заметно выросли. Примечательно, что Владимир Иванович завел себе настольную книгу учета оплаты труда буквально каждого работника!

Отток кадров сократился. И работали люди на совесть. Авторитет завода повысился. При профкоме создали штаб по культуре производства, а при парткоме – штаб по потере рабочего времени, действующий под лозунгом «Каждый час – делу коммунизма».

В 60-х годах угольная промышленность вступила в фазу модернизации. На замену комбайнам и индивидуальной крепи пришли механизированные угледобывающие комплексы со многими элементами гидравлики. Поэтому и «Красному Октябрю» требовались более высокие технологии.

На заводе создали участок по внедрению новой техники, куда вошли лучшие специалисты из числа ИТР и рабочих. Развернулось рационализаторство. Ведущие специалисты ездили в другие регионы страны и перенимали передовой опыт на родственных предприятиях.

Сам директор все больше вникал в машиностроительный профиль и вносил рацпредложения. За усовершенствование конструкции проходческого комбайна Горловского машзавода он был награжден своим первым почетным знаком «Шахтерская слава».

В 70-х выпускалось множество продукции, причем в некоторых ее видах завод обошел всех конкурентов. Анкерной крепи производили миллион комплектов в год. Отправляли ее и в европейскую часть страны, и на восток: в Приморье, на Сахалин. Не говоря уже о том, что все шахты Кузбасса пользовались ею. Все новое и лучшее, что появлялось в технологии изготовления анкерной крепи, применялось на «Красном Октябре». Все охотились именно за ленинской крепью, даже самая современная шахта «Распадская» выбирала ее из ряда аналогичной продукции (к примеру, междуреченского, осинниковского и прокопьевского заводов).

Завод работал ритмично, на счету всегда лежали хорошие деньги. Правда, не могли тогда приобрести никакого дополнительного оборудования: все регламентировалось министерством угольной промышленности. Так что средства было тратить особо не на что.

Еще в 1968 году на «Красный Октябрь» устроился 26-летний хормейстер Александр Степанович Суворов. Он родился и провел юность в деревне, по натуре таежник, охотник и рыбак. В наследство от отца ему досталась гармонь, которую он освоил так хорошо, что впоследствии приезжал лауреатом с Маланинских конкурсов, проводившихся в Новосибирске. 

Людей не на шутку захватила художественная самодеятельность, каждый цех соревновался на сцене с другими. Заводские самородки занимали первые места в городских и областных конкурсах. И хор, созданный Суворовым, превзошел все ожидания. Пели хористы самозабвенно. Общие увлечения сближали людей, поднимали настроение, что положительно отражалось и на производительности труда.

На заводе всегда чувствовалось приближение праздников, возникало оживление. На концертах неизменно присутствовало все заводское начальство, зал набивался битком. Со сцены лились «Ой, туманы мои», «Скажите, девушки, подружке вашей…», «Моя страна», «Мир, мир, мир нужен всей планете», «Песня о хлебе». И вот эта самая песня, где «хлеб всему голова», всегда особенно волновала слушателей.

Однажды на смотр прибыла областная комиссия, оценивающая качество самодеятельных коллективов. Когда хор завода умолк и растаяла последняя нота «Песни о хлебе», зал на несколько секунд замер. Потом публика поднялась и аплодировала стоя. Поневоле и члены комиссии тоже встали и захлопали в ладоши. Аплодисменты переросли в овацию… 

 

Бажанов тщательно подбирал команду главных специалистов, ища людей одаренных, с искрой энтузиазма.

Отношения с главным инженером Георге у него как-то не сложились, хотя тот безупречно знал производство. В 1970 году Якова Яковлевича повысили – перевели в комбинат «Кузбассуголь». А на «Красном Октябре» должность главного инженера принял молодой специалист Антон Казимирович Скурвидас. Бажанов с ходу почувствовал в нем деловую хватку и особую творческую жилку. Впоследствии тот усовершенствовал технологию ремонта мехкрепи, гидравлики, очистных и проходческих комбайнов. Триумфом жизни Скурвидаса стало получение в 80-х годах Государственной премии за успехи в изготовлении анкерной крепи.

По достоинству оценил Бажанов и мудрость начальника литейного цеха А. А. Михайловского, подняв его до должности замдиректора по экономике, на которой Аверий Аронович, «экономист от Бога», неутомимо работал как генератор смелых идей.

Завод расширялся, строились новые цеха. Михайловский подумал: а что, если привлечь к производству местные исправительные колонии? Задействовали около трехсот заключенных, а были среди них и первоклассные станочники. Так удалось закрыть потребности шахт в ремонте горного оборудования. 

В 70-х годах заместителем директора по производству работал Борис Николаевич Усачев. Начинал он со слесаря. На заводе с 14 лет. По путевке с производства пошел в институт. После его окончания – снова в родном коллективе. Инициативный, авторитетный Усачев входил в партбюро завода, к его мнению все прислушивались.

Николай Иванович Дорошкевич тоже из бажановской плеяды. В юности он поработал шофером. На завод пришел слесарем. Окончил Свердловский горный институт и со временем стал заместителем генерального директора по производству. Немалую роль в росте Дорошкевича как специалиста сыграл Б. Н. Усачев, который и оставил его на этой должности после себя.

Понятно, что и до Бажанова на заводе водились все положенные избираемые руководители – парторги, комсорги, профорги. Однако при Владимире Ивановиче люди на эти посты стали подбираться грамотно и на перспективу, чтобы не сидели пустым местом и давали отдачу.

В 1970 году Ф. М. Карбышев был избран председателем профкома завода, имевшего в то время клуб, библиотеку, турбазу, пионерский лагерь. Дети заводчан отлично питались, лето проводили за городом.

Люди шли к Федору Михайловичу, зная, что он не отмахнется от них. Карбышев уважал других и потому сам был уважаемым человеком. Достойным преемником его стал Валерий Ильич Харитонов,

28 лет руководивший завкомом (1990–2018).

Партийная организация «Красного Октября» начала свою деятельность в октябре 1941 года, когда первые вагоны с оборудованием прибыли из Харькова. За следующие полвека, вплоть до роспуска КПСС в 1991 году, в парторганизации сменилось около десятка секретарей. Первый из них – харьковчанин Нарыжный, один из организаторов запуска оборудования в производство.

В начальный период директорства В. И. Бажанова партийным лидером была Мария Алексеевна Головлева, фронтовичка, всей душой преданная идее коммунизма. После нее партком возглавил А. Догадов, но работал на этом поприще недолго. Его сменил Анатолий Васильевич Дульцев, ставший заметной фигурой на заводе. Связка Бажанов – Дульцев – Карбышев осталась в памяти многих людей самой продуктивной за всю историю «Красного Октября» советского времени.

В последние годы секретарем парткома избрали С. Пискунова. Ему и пришлось сдавать личные дела коммунистов в архив.

 

А. А. Михайловский любил собирать грибы и в выходные нередко выезжал за город. Как-то раз, выйдя из березового околка, он остановился, с любопытством озирая открывшийся пейзаж. В голове возник целый рой мыслей.

Аверий Аронович видел перед собой недостроенный поселок шахты «Никитинская» с фундаментами зданий и кое-где начавшими возводиться кирпичными стенами. Когда-то здесь заложили новую шахту, но недооценили силу грунтовых вод, которые хлынули в штреки. Ствол законсервировали до лучших времен и покинули это место, расположенное в 20 километрах от города. Поселок, по сути, бросили на произвол судьбы.

Следующим утром Аверий Аронович изложил свою идею Бажанову:

– Почему бы нам, учитывая недостаток рабочих сил, не трудоустроить безработных, которые там живут, и не достроить поселок?

Владимир Иванович сразу поддержал предложение, сулившее богатые перспективы. Свежий ресурс оказывался как нельзя кстати.

Документы в горисполкоме быстро согласовали. Заводской ОКС немедленно развернул работу. Финансовое положение предприятия позволяло не стесняться в средствах.

В Никитинке вырос целый квартал пятиэтажек: завершили шесть домов долгостроя и возвели два новых. Часть квартир получали врачи, учителя и другие бюджетники. Кроме того, в поселке появилась сберкасса, поликлиника, овощной магазин и новая артезианская скважина.

Вообще завод ежегодно сдавал примерно по

50 квартир. Отработав добросовестно три года на предприятии, человек гарантированно получал жилье. К концу 80-х заводчане полностью самообеспечились жильем.

И вдруг, когда сдавали на Никитинке очередной жилой дом и люди уже получили ордера, городские власти распорядились отдать первый этаж под музыкальную школу!

Владимир Иванович потерял покой. Как сказать потенциальным жителям первого этажа, что они не получат долгожданных квартир? Это было бы просто бессовестно. Убежденный в своей правоте, Бажанов принял твердое решение о вселении.

Скандал вышел невероятный. Хозяев квартир едва не блокировала милиция, зато люди не обманулись в своих ожиданиях и справили новоселье.

Однако теперь над Бажановым нависла неизбежная кара. Конечно, ему было не привыкать к несправедливости и оплеухам сверху. Он помнил, например, случай с новым цехом по ремонту гидравлики. Открывать его на завод приехал министр угольной промышленности СССР Борис Федорович Братченко. «Спасибо за цех», – поблагодарил он Бажанова, а тот ответил, что слова благодарности ему особенно дороги, тем более что за этот цех его уже «поощрили» контролирующие органы, усмотрев какие-то нелепые нарушения нормативных актов и сняв с директора два должностных оклада. Министр побагровел от гнева и потребовал, чтобы руководство комбината премировало Бажанова в размере хотя бы одного оклада…

Но случай с Никитинкой грозил кое-чем покруче. Дело могло кончиться исключением из партии и дальнейшими оргвыводами. Возмущенный Бажанов жаждал дать бой горкому партии, ведь сам он тоже коммунист, у него есть право на критику и отстаивание собственного мнения. Почему он, а не горком должен признавать свою ошибку?

Но один близкий товарищ, директор шахты, посоветовал ему все же не лезть в бутылку: никакие, мол, разумные доводы тут не помогут. И Владимир Иванович внял совету.

Словно Галилео Галилей на суде инквизиции, стоял он перед сидящими за длинным столом хмурыми членами бюро горкома и, превозмогая себя, мучительно каялся. То есть признал ошибку и в то же время пытался оправдаться желанием не подвести людей. Вся его тучная фигура выражала покорность (после тридцати лет он начал полнеть и никак не мог справиться с лишним весом).

Признание вины Бажановым горком принял, тем не менее наказали его довольно сурово: лишили городского депутатского мандата и сняли фотографию с Доски почета.

До конца дней своих Владимир Иванович сокрушался из-за того, что повинился и не выступил с решительным обоснованием своей правоты. Его всегда вела вперед вера людей, для них он жил и работал. Заводчане абсолютно доверяли ему. Даже в конце 80-х годов, когда бастовали все угольщики, «Красный Октябрь» продолжал работать, потому что Бажанову удалось убедить стачком: забастовка сродни самоубийству, у завода в таком случае не будет ни денег, ни заказов.

Лекарства от кризиса

Экономически простодушное время позднего социализма может теперь казаться примитивным, но многие заводские ветераны ностальгируют о нем: так хорошо, так весело тогда жилось! Турбаза, пионерский лагерь, детский сад, дешевая столовая. А какая самодеятельность! А какие были понимающие и душевные люди! Жили дружно, праздники отмечали всем коллективом.

На ленинских субботниках работа кипела под музыку. Территория завода и цеховые интерьеры преображались до неузнаваемости: везде чистота, окна промыты, сделаны ровные проходы, все аккуратно уложено. Выезжая после зимы на уборку пионерского лагеря, ИТР дружно трудились на свежем воздухе, с шутками и прибаутками.

В глазах скептика действительность может выглядеть иначе. На территории завода высится гора металла. Вход с задней стороны ограды открыт – любой бери себе по мелочи чего хочешь. За «жидкую валюту» всегда можно заказать у токаря нужную по хозяйству мелочевку. В цеховых закутках нередко спят пьяные работяги, если не бродят по заводу. Заседают комиссии, которые настойчиво внушают алкоголикам, что трезвость – норма жизни…

В технологических процессах большое место занимал ручной труд. Самый простой пример: женщины стояли у конвейера, по которому уголь из бункера поступал в котельную, и руками отбрасывали породу (сейчас этого нет, уголь привозят без породы).

Очень неприятную проблему представлял собой мазут для цеховых печей, приходивший два-три раза за зиму. По-хорошему, то есть по правилам перевозки, цистерны должны были бы отапливаться специальной системой прогрева. Но на практике эта система бездействовала, забитая шлаком.

Мазут замерз, в подземное хранилище не сливается, а вагоны надо возвращать железной дороге, иначе штраф. Единственный способ – разжечь под цистерной костер (не устроив при этом пожар) и довести продукт до точки плавления плюс 40 градусов. Когда процесс подходит к концу, слесаря-сантехники по горячему кострищу подлезают под цистерну и открывают вентиль гофрированного шланга. И вся эта героическая эпопея, продолжавшаяся до полутора суток (причем главный механик до ее исхода домой ни-ни), благополучно завершается…

Последние годы директорства В. И. Бажанова совпали с катастрофическим распадом социализма. Все вокруг трещало и ломалось, как в шторм на паруснике.

Резко уменьшился объем заказов от шахт. Численность трудового коллектива завода упала с 1800 до 1000 человек. Хотя никого не сокращали – наоборот, старались удержать людей.

Объединение «Ленинскуголь» предложило заняться изготовлением напольных канатных дорог совместно с германской фирмой. Сначала из-за малого договорного объема сотрудничать немцы не хотели. Но заводчане все-таки ухитрились заключить контракт.

Однако кончилась валюта – не стало и напольных дорог. На помощь пришли шахты, где работало много польских конвейеров: решили изготавливать их на «Красном Октябре». Это тогда спасло завод от банкротства.

А еще создали свое подсобное хозяйство: более 500 голов крупного рогатого скота, в том числе

250 дойных коров. Приобрели сельхозтехнику, засеяли 1500 га полей. Такого огромного ПСХ не имело ни одно предприятие области. В сутки заводская пекарня выпекала 2000 буханок хлеба, который выдавался в счет зарплаты: хлеб всему голова!

В 1994 году, выйдя из состава «Ленинскугля», завод перешел в ведомство Комитета по машиностроению.

 

Однажды Бажанов пришел к выводу, что, несмотря ни на какие невзгоды, он счастливый человек: есть любимая работа, крепкая семья, дом и город, ставший родным.

В 1996 году Владимира Ивановича проводили на заслуженный отдых, он повел образ жизни обычного российского пенсионера. На склоне лет супруги Бажановы продолжали жить в квартире старого двухквартирного дома, которую получили по приезде в Ленинск-Кузнецкий. Они ни разу никуда не брали путевки, предпочитая отдых в Сибири. Для Владимира Ивановича рыбалка и охота в тайге всегда были отдохновением души.

На покое дома он с наслаждением трудился в теплице, разводил кур и нутрий. Смотрел по телевизору футбол, читал газеты и книги.

Владимир Иванович Бажанов ушел из жизни в 2013 году.

 

После проводов В. И. Бажанова на пенсию новый директор по существовавшим тогда правилам должен был избираться трудовым коллективом. Однако многое зависело от предложения Владимира Ивановича. И он из ряда достойных кандидатур: 

В. А. Жукова, замдиректора по производству Н. И. Дорошкевича и бывшего парторга А. В. Дульцева – остановил свой выбор на первом. Жукова и избрали на собрании коллектива.

Вячеслав Александрович пришел на завод в 1974-м мастером инструментального цеха, позже его по достоинству оценили как первоклассного технического специалиста и после отбытия А. К. Скурвидаса в Москву назначили главным инженером. 

Как первый в городе избранный директор, он чувствовал огромную ответственность перед людьми, оказавшими ему такое доверие. На долю Жукова выпали все испытания переходных лет – с денежной инфляцией, крахами банков, нестабильностью законов, когда закрывались и бесследно исчезали целые производственные объединения.

В то время завод действовал в правовой форме акционерного общества и назывался «КРОК» (аббревиатура от «Красный Октябрь»). Вскоре, однако, единодушно решили вернуть заводу его историческое название. И утвердилось АО «Красный Октябрь». 

Жуковское десятилетие (1997–2007) знаменовалось отчаянной борьбой за выживание. Директор стремился сохранить коллектив, ценнейший костяк которого образуют рабочие-станочники. Вячеслав Александрович всегда следовал своему лозунговому афоризму: «Прививка от кризиса – самоотверженный труд».

В то же время стиль руководства Жукова отличали элементы самодурства, и ему ничего не стоило, скажем, понизить главного инженера (за высказанное им собственное мнение!) до начальника инструментального участка, где работает от силы полтора десятка человек. Несколько обиженных итэ-

эровцев ушли с «Красного Октября» в другие места.

Для удержания кадров директор старался вовремя выплачивать зарплату и загружал цеха работой. Однако рынок диктовал свои условия: изделия, которые так хотелось продать, никто не покупал. Склады ломились от неликвидов…

Пришлось, конечно, отказаться от содержания подсобного хозяйства, равно как и от других социальных объектов: турбазы, детсада и т. д. Прекратилось и строительство жилья.

В целом же итог таков: завод выжил, но пока что не смог приспособиться к новым условиям. Он жил одним днем, не делая стратегических расчетов. В. А. Жуков как раз уходил на пенсию (и вскоре преждевременно умер).

В 2007 году в должность генерального директора ООО «Красный Октябрь» (правовая форма изменилась) вступил Вячеслав Мефодьевич Голубев и около двух с половиной лет занимался оздоровлением экономической ситуации. Горняк по специальности, он самостоятельно изучил мировой опыт спасения от банкротства, и «Красный Октябрь» стал не первым предприятием, где он выполнял эту миссию. Благодаря его антикризисной программе завод ожил.

В. М. Голубев снижал издержки, искал новую номенклатуру продукции. При нем выпустили другие типы конвейеров, дегазационные трубы, перегружатели. Приняли и такую суровую меру, как сокращение кадров: с предприятия ушло около двухсот человек. Самое главное, В. М. Голубев и технический директор А. В. Аксенов дали толчок к изменению сознания заводчан: люди поняли, что производство должно быть рентабельным.

Наглядно сократились расходы. Если раньше, например, содержание котельной ежемесячно обходилось в полтора миллиона, то после реорганизации – не более чем в 450 тысяч рублей. 

При этом на 60–70 процентов повысилась выработка продукции на одного работника. Выросла и заработная плата. Ушла уравниловка: Голубев ввел новую систему оплаты труда и систему учета качества. Станочники начали зарабатывать столько, что хотели работать две смены подряд.

Но едва в 2008 году на заводе наступила стабильность, как грянул мировой экономический кризис. К тому времени, в принципе, проблем с заказами не имелось, но как-то стало не до развития: лишь бы выжить.

За период кризиса не сократили ни одного человека, хотя объемы работ упали на 40 процентов, ниже стала и заработная плата. Конечно, неприятно и тяжело, но все в коллективе понимали, что эти обстоятельства от руководства не зависят. В то время завод хорошо поддержала компания «СУЭК» – добрый стратегический партнер.

Заводчане удержали свои позиции на рынке, веря в скорое завершение стагнации. Перелом наступил в 2010-м, когда возникло чувство твердой почвы под ногами: заказы просто посыпались.

Петр Борисович Панов – генеральный директор завода с 2010 по 2014 год. Он начал с того, что навел жесткий порядок в снабжении, сразу сократив издержки. Под его руководством специалисты скрупулезно разработали инвестиционный план. На заводе появилось уникальное для областной отрасли машиностроения оборудование.

 

Ветераны «Красного Октября» любят свой завод. Да и как не любить его? Он и кормилец, и друг, и брат, он и в последний путь тебя проводит, выдав родственникам энную сумму на погребение.

В этом году завод отмечает свое 80-летие. За это время он пережил немало: военное лихолетье, два десятилетия аутсайдерства, 30 лет расцвета, потрясения перестройки, нерадостные испытания вхождения в рынок.

Сейчас ООО «Красный Октябрь» – это современное предприятие с числом работающих около 500 человек во главе с генеральным директором Александром Владимировичем Михайловым, который пришел на производство (после окончания НЭТИ с красным дипломом) в 1986 году и в начале нового века по праву занял должность главного инженера.

В последнее время на заводе освоены сложные технологии ремонта белазовской гидравлики, капитального ремонта проходческих и добычных комбайнов компании «Уралкалий», в которых более трехсот механических узлов. Продолжается ремонт и производство оборудования для угольных шахт, особенно в партнерстве с компанией «СУЭК-Кузбасс». И топ-менеджеры, и среднее звено ИТР, и рабочие-станочники ощущают себя в постоянном трудовом драйве – вот чему поражаешься, когда видишь их в деле, среди гула работающих цехов.

Подъем производства, испытываемый ныне, не означает отсутствия проблем. Заводское руководство беспокоит дефицит станочников, так как государство самоустранилось от обучения кадров в ПТУ. Похоже, правительство страны не заботится и о научных разработках в области машиностроительных технологий: специалисты сетуют на то, что новинки знаний приходится наудачу ловить в интернете. Государство, полагают заводские интеллектуалы, должно повернуться лицом к машиностроению.

Но в целом завод «Красный Октябрь» с его славными конструкторами, технологами, механиками и рабочими смотрит в будущее оптимистично. На фоне целого ряда кузбасских предприятий, ушедших в небытие из-за экономического бессилия, у него есть повод радоваться чуду выживания.