Из книги «Всадники» (1959-1966)

 

Белый вечер, белый вечер,

колоски зарниц.

Не кузнечик, а бубенчик

надо мной звенит.

 

Белый вечер, белый вечер,

блеяние стад.

 

И заборы будто свечи

белые стоят.

Однажды ты станешь просто воспоминанием для других людей

До 17 лет всё, что я делал, было плохо. Как герой Маркеса из «Сто лет одиночества» мог сказать про себя: «Начал тридцать две войны и все проиграл». Впереди была садово-огородная старость, и в один из дождливых вечеров я бы застрелился от скуки.

Родители не торопили меня после школы с выбором пути и отправили в санаторий. Врачи давали мне жизни на пять лет. Выпускные экзамены не сдавал – лежал в больнице. Снисходительно проставив в аттестате все тройки, учителя благословили на вольные хлеба. 

В 1942  году я окончила школу и поступила в Горный техникум. В то время в Кемерове не было высших учебных заведений, имелись только два техникума: строительный и горный. Строительный был на левом берегу Томи, а Горный – на правом, в Рудничном районе. Мы жили на  Подгорной улице. Это очень далеко. Транспорта практически не было, если не считать товарного вагона, битком набитого пассажирами. Нужно идти пешком от дома до техникума через Томь (моста тогда не было, зимой ходили по льду, летом -  по понтонной переправе), а там еще почти до шахты «Северная». Я проучилась полтора года, пришлось по семейным обстоятельствам оставить учебу. 19 апреля 42-го года после того, как мы получили третью похоронку, отец умер от инфаркта. 

Пейзажисты – счастливое племя: образ родины у них впечатан в сетчатку. Русский пейзажист – патриот автоматически. Ведь чтобы посвятить жизнь отображению нашей скромной, неприметной, как простая холстина, природы, надо её очень любить.

Так и Николай Харитонович Долгов без остатка отдал своё сердце художника «среднесибирской полосе» России. Родился он в 1930 году в деревне Михайловке Омской области в крестьянской семье. 19 января, на Крещение, отец собрался ехать за святой водой в соседнее село, где была церковь. Но жена его удержала: «Распрягай, Харитон, я рожать буду».

Я родилась и выросла в деревне Анзасс (Онзес) из пяти домов, где мы жили без электричества и других благ цивилизации. Однако любовались белоснежно-ослепительной зимой, весенними полянами, с разноцветьем и пением птиц, теплым летом с ароматами лесных трав, золотой осенью со спелыми ягодами черёмухи, рябины. Мы росли среди скромных и рабо-тящих людей, которые научили меня трудолюбию…

 Анзасс, окруженный высокими горами-защитниками, представлялся мне вечным домом, храмом, космосом. Но, увы, ныне Анзасса нет, да Чилиссу-Анзасс (районный центр) уже умирает.

Это опыт предельно лаконичного (в тысячу знаков) изложения учения первых греческих философов до Сократа на основе дошедших свидетельств древних авторов и оставшихся фрагментов философов. Это пересказы их философских мыслей. Сюда не вошли биографические свидетельства, научные открытия, личностные портреты авторов. Только философский концентрат! А вот с Сократа начинается новая эпоха. Становится значим человек со своим умом и сомнениями в окружающем его обществе, философия уже не отделима от автора. 

Здесь нет начальных философов – Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена и Пифагора. 

Уважаемые участники церемонии вручения премии святителя Павла Тобольского! Сердечно приветствую всех вас на этом уже традиционном мероприятии! 

 

Мы собрались в этом зале, чтобы в шестой раз избрать лауреатов литературной премии имени святителя Павла Тобольского. Уверен, что сегодня, как и в прошедшие годы, новыми лауреатами станут по-настоящему достойные авторы.

Сама эта премия соединяет науки светские и богословские, историю Церкви и историю родного края как неразрывные составляющие единого процесса познания прошлого и настоящего.

Отечественные политики всё никак не сойдутся в поиске сакрального российского пути. А по мне, если он вдруг откроется и предприимчивые люди очистят его от всяческих препятствий, поставив вдоль красной линии офисы, отели, супермаркеты и т. д., это будет невыносимая скукотища. На пути российской словесности уже выстроили множество книжных балаганов. Да пусть будут, но не столько, что за ними не видно традиционных библиотек для вдумчивых читателей.

Я, в моём солидном возрасте, зря уже не читаю.  Ищу то самое – о сакральном пути, к которому каждый талантливый мыслитель подходит своеобразно, порой неожиданно, отчего кажется, что это вовсе и не один путь, а «хромосомное» сплетение с удивительными историческими «мутациями».