И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Критика, литературоведение

Автор: Каганов Владимир Львович

Просмотров: 4465

2007 год, Выпуск № 1

1 . ГЕНЕРАЦИЯ МАТРИЦЫ СУДЬБЫ В ТВОРЧЕСТВЕ ПОЭТА

Поэта часто сравнивают с пророком: в своих стихах он предвидел то-то и то-то, и вот оно случилось. Нередко поэт предвидит свою смерть или какие-то социальные потрясения и катастрофы. Есть известные примеры. Посмотрим на это с другой стороны: своим словом он создал некую виртуальную реальность, и вот она осуществилась в жизни. А что, собственно, может создать поэт своим словом? В первую очередь – свою судьбу. Хотя для большинства читателей этот ответ будет звучать неожиданно – они уверены, что поэт создает «произведения искусства», чтобы ими мог наслаждаться читатель. Неистребимо потребительский подход к искусству, порожденный психологией потребителя в обществе потребления. Беднягам невдомек, что настоящий поэт пишет вовсе не для того, чтобы дядя Ваня или тетя Маша наслаждались его стихами.

Отмечу для начала, что поэтический текст выступает как тройная система коммуникации: поэта с самим собой, поэта с адресатом текста, реальным или условным, поэта с потенциальным безымянным читателем. Эта тройная коммуникация всегда имеет место де-факто, но не всегда осознается самим поэтом. На самом деле, любым своим стихотворением вы что-то говорите самому себе, что-то – конкретному адресату стихотворения (другу, девушке, родине, реке, полю) и что-то – потенциальному читателю. Иногда то, что сказано себе или близкому другу, остается не до конца понятно случайному читателю – и пусть он не сетует на это: он здесь лицо постороннее. В лучшем случае, он может заглянуть в комментарий или в труды литературоведов. Но и там он найдёт лишь догадки.

Но сам поэтический текст содержит в себе нечто большее – то, что М. Хайдеггер называет способом сказывания Бытия о самом себе, а на религиозно-мистическом языке называлось откровением, или гласом Божьим. То есть сам поэт выступает лишь орудием высшего начала, говорящего его устами. Так, между прочим, считали и многие поэты. Однако я хотел бы взглянуть на этот процесс не с точки зрения причин, а с точки зрения последствий. Как было сказано выше, своим словом поэт в каком-то смысле определяет свою судьбу. Я называю это генерация матрицы судьбы. Вероятно, это делает любой художник, но я здесь буду говорить только о поэте. Таким образом, речь идет о творчестве жизни посредством творческого слова. Об этом можно прочитать у многих старых мистиков и оккультистов. Как же это происходит в реальности?

Я не владею окончательным ответом на столь трудный вопрос, и всё, что будет сказано ниже, – это лишь мои догадки и предположения. Попытаюсь выразить свою мысль на языке теории систем. Итак, создавая любой поэтический текст, вы тем самым вводите его как программу в Систему Бытия, в Реальность Мира. Эта программа может работать или не работать, может быть задействована сразу или зарезервирована, может войти как подпрограмма в текст другой, известной или неизвестной вам программы, может быть блокирована или модифицирована другими программами и т. д. Многое зависит от того, как, где и когда она была запущена. Но всякий раз, создавая стихотворение, вы идете на риск, что эта программа, будучи создана вами, начнёт действовать неизвестным для вас способом, будучи включена в Систему Бытия. Помните: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся...»? Вы это понимаете, не правда ли? Вы можете от этого отмахнуться, а можете задуматься... И если в вашем личном опыте уже были случаи, когда ваше слово отзывалось в Бытии неожиданным для вас образом, то вы поневоле над этим задумаетесь. Может быть, ваше слово кого-то спасло, а может быть, кого-то погубило. Может быть, оно спасло вас самих, как знать...

Вот это я и называю Модификацией Системы Бытия посредством поэтического слова. И как частный случай этой модификации выступает Генерация Матрицы Судьбы. Я мог бы привести десятки примеров из жизни и творчества великих поэтов, но это увело бы нас в сторону. Теперь можно сказать, что поэт, творящий словом новую реальность, действует подобно магу. Что же отличает поэта от мага? Очевидно, то, что поэт действует интуитивно и бессознательно, а маг сознательно и ответственно. Поэт нередко словно бы играет с судьбой, не понимая, что это не игра, а вполне серьезная деятельность, создающая матрицу его судьбы (А. Блок, между прочим, в конце жизни это остро чувствовал). Заклиная судьбу поэтическим словом, нельзя быть уверенным в том, как Система Бытия отреагирует на это заклинание. Но если вы призываете Смерть, то весьма вероятно, что вы получите в ответ именно это.

Возникает естественный вопрос: а можно ли перепрограммировать однажды запущенную программу Генерации Матрицы Судьбы? Это довольно трудно сделать, но для опытного мага-программиста всё же возможно. Конечно, те, кто верит в абсолютную предопределенность или в астрологию, скорее всего, не согласятся со мной, но их вера ни на чем не основана, кроме их собственного невежества и суеверий... Старое понимание Судьбы как слепого неумолимого Рока не соответствует действительности. Любой акт участия в драме мира уже сам по себе генерирует матрицу судьбы. Ведь эта драма складывается из действия и противодействия множества сил. И жизнь человека вплетена в это всеобщее взаимодействие, участвуя в судьбе целого. Разум человека – это мощный фактор реальности, способный её изменить. Слово – творческий инструмент разума, и силу слова не стоит недооценивать.

2 . СЛУЧАЙ А. С. ПУШКИНА

Любознательный, но недоверчивый читатель вправе попросить автора привести хотя бы один пример генерации матрицы судьбы в творчестве поэта. Мне кажется, случай с А. С. Пушкиным достаточно убедителен. Как известно, Пушкина живо волновала тема судьбы поэта, тема его личной судьбы. Неоднократно он обращался к этой теме и в своих стихах.

Самое тревожное для мыслящего человека – неведомый для него ход событий, который обусловлен «тайной судьбою» и не может быть угадан или рассчитан. Бурная жизнь Пушкина, драматические события эпохи, сам склад его личности, мнительной и вместе с тем отчаянно-решительной, побуждал его снова и снова обращаться к загадочной теме судьбы. Как известно, он даже обращался к известной цыганке с просьбой предсказать свою судьбу и ушел от нее в глубокой задумчивости.

Наша тема, однако, заключается в другом: насколько сам поэт своим творчеством способен повлиять на свою судьбу или даже определить её. Разумеется, когда за то или иное стихотворение следует кара властей, арест, изгнание или ссылка – а в России это дело обычное, – то само собой ясно, что есть связь между творчеством поэта и его судьбой. Здесь алгоритм генерации матрицы судьбы предельно прост: реакция властей на творчество поэта может вознести его вверх, а может низвергнуть вниз. Даже обида одной влиятельной особы, задетой стихотворением поэта, может решительно повлиять на его судьбу. А в случае с Пушкиным таких «обиженных» было немало – и министр просвещения С. С. Уваров – один из них. Несомненно, эту сторону дела всегда следует иметь в виду.

Нас, однако, интересует другая сторона дела. Как известно психологам, любой человек неоднократно «проигрывает» в своём воображении сцену своей смерти, как бы перебирая разные её варианты. Несомненно, это же делает и поэт, только он не ограничивается игрой воображения, а воплощает разные варианты в своём творчестве. Всё-таки приятнее убить своего героя, чем себя самого. Естественно, в творчестве Пушкина мы находим достаточно богатую коллекцию смертей его героев или героинь. Но вот что интересно: поэт словно бы исследует те характерные причины, которые приводят к смерти его героя. И здесь появляется неведомая самому поэту магическая связь между матрицей судьбы его героя и матрицей судьбы самого поэта. Мы вынуждены обратить внимание на один устойчивый мотив, порождающий матрицу судьбы героев Пушкина: любовь – оскорбленное чувство – безумная ревность – гибель героя или жертвы его ревности. Разумеется, мы знаем судьбу самого поэта, поэтому указанный мотив обращает на себя особое внимание. Так сказать, у нас уже есть готовый ответ к задаче. У самого Пушкина такого ответа не было. Он должен был сам решать эту задачу – и в поэзии, и в жизни. Посмотрим, как он это делает. В поэзии наиболее ярко эта тема развернута в поэме «Цыганы» (судьба Алеко) и в романе «Евгений Онегин» (судьба Ленского). В жизни – это судьба самого Пушкина.

Во всех трёх случаях действует один и тот же алгоритм генерации матрицы судьбы: любовь – ревность – гибель героя или жертвы его ревности. Безумная ревность Алеко в поэме «Цыганы» толкает его на убийство Земфиры. Нелепая ревность Ленского толкает его к вызову Онегина на дуэль и к бессмысленной гибели. Проводя по этим двум магическим точкам линию судьбы поэта, как бы запрограммированную им самим, мы безошибочно выходим на третью магическую точку: безумная ревность Пушкина к Дантесу приводит поэта к трагической гибели на дуэли. Но если в двух первых случаях это чисто литературные убийства, то в биографии поэта – это его судьба. Обратим внимание на симметрию во времени: поэма «Цыганы» была написана в 1823 году, в этом же году была начата работа над «Евгением Онегиным». В 1830 году закончена работа над романом «Евгений Онегин». И ровно через семь лет, в январе 1837 года – гибель Пушкина на дуэли. Случайно ли это? Ответа у нас нет.

Поэма «Цыганы» заканчивается крылатыми словами: «И всюду страсти роковые, // И от судеб защиты нет». Мог ли кто-нибудь из близких друзей Пушкина предотвратить кровавую развязку, удержать его от дуэли? Один из самых близких друзей – добрейший и умнейший В. А. Жуковский – всеми силами пытался сделать это, но, увы, безуспешно. Другой близкий друг, чей авторитет для Пушкина всегда был очень высок – П. Я. Чаадаев, возможно, мог бы убедить Пушкина проявить благоразумие и отказаться от дуэли. Но как раз в 1836 году появилось его знаменитое «Философическое письмо», журнал «Телескоп», опубликовавший его, был закрыт, а сам Чаадаев был высочайше объявлен сумасшедшим. В такой ситуации он ничем не мог помочь Пушкину, и сам Пушкин ничем не мог помочь другу. Неумолимый ход событий стремительно двигался к развязке.

Мы далеки от мысли приписывать подобным совпадениям какой-то абсолютно фатальный характер. В любой точке выбора человек свободен принять то или иное решение, поступить так или иначе. Но трудно спорить с тем, что иногда наши поступки словно бы направляет незримая рука судьбы и, оглядываясь назад, мы видим какую-то странную предопределённость наших поступков. Возможно, именно поэту дано увидеть в магическом кристалле его воображения эту незримую руку судьбы, или, говоря более прозаическим языком, магическую линию судьбы. Но он же может своим творческим словом исправить эту линию судьбы.

26 сентября 2006 г.