ТЮТЮХА

 

 – Давай-давай! Крути педали! Ну крути же ты педали!

Тяжело дыша, отец трусцой бежал рядом с велосипедом, придерживая его одновременно за багажник и за руль. Оля, вцепившись в руль мокрыми липкими ладонями, обмирала от страха. Она впервые сидела на таком высоком велосипеде, и ей было неудобно и неестественно. Болели плечи, лопатки, ладони. Каким-то странным, ненастоящим способом двигались ноги. Страшнее всего было на поворотах: если бы отец отпустил один только руль или один только багажник, Оля точно бы плашмя упала на землю вместе с велосипедом, не разжимая рук. Как сидела, так бы и упала, будто кукла.

Обычный класс, обычные подростки занимаются своими делами, смеются на переменах, учатся на уроках или делают вид, но все же они живут какой-то своей особой жизнью. И только девочка, сидящая за последней партой в одиночестве, брошена всеми, о ней словно позабыли в один прекрасный момент, и с этим никто и ничего не смог сделать. Вокруг нее была другая атмосфера, чуждая им, и стало проще оставить ставшего в одночасье чужого человека. Вот и сейчас среди общего шума и веселья рядом с окном сидит маленькая фигурка, отгороженная от всех, для которой весь свет строится из градации от черного к белому цвету. Для других она словно окружена вязкой атмосферой. 

Все началось с того, что сначала окружающие не смогли смотреть ей в глаза, а потом и шарахаться стали. Ее это тоже пугало, но, в чем же проблема, так понять и не смогла… но сегодня … 

Глава 1 

 Возница передней телеги, поправив дорожную поддевку, громко скомандовал:

 – Тпру! – и соскочил на землю.

 Обе повозки остановились. Сквозь рыхлую пелену белесых облаков сочился свет майской луны. Там, куда он падал, загоралось огненное желто-оранжевое зарево – и на тупых вершинах сосен, и на их лапах, и, еще больше, на поверхности серебристой от росы травы, уходящей от края дороги в неведомую черноту. 

 – Будем прощаться? – спросил Врангель.

Это случилось в тот день, когда опять пропали рельсы. Нет, конечно, сами они никуда не ушли и не испарились от летней жары, перегревшись на солнце. Это и в свои пять лет Ира понимала отлично. На самом деле рельсы запасного пути, который взрослые почему-то называли запасным, отцепили от шпал, разделили на части, а еще столкнули, вероятно, с насыпи. И увезли. Люди. Тоже взрослые, только другие. Ира подозревала, что им было бы все равно, услышь они, как она назвала путь с исчезнувшими рельсами. От этого подозрения делалось неуютно и грустно. Хотя с рельсами все было ясно: в городе, на заводе, где работал папа, тоже который месяц подряд не платили зарплату. Так что рельсовая продажа была Ире понятна. 

Тревожные сны Елдыгина Ивана

 

 

 Сны бывают разные – хорошие и плохие. Хорошие – это когда деньги снятся в большом количестве: они падают, падают прямо на голову, как осенние листья, хоть метлой их заметай в нужную сторону… Деньги, они любят, когда их в нужном направлении гребут, не куда-нибудь, понимаешь, в канаву, а прямо через руки в мешок… в большой мешок…

 Ивану как-то приснилось подобное, так он чуть с ума не сошел, когда проснулся – целый день под впечатлением ходил…

Она открыла дверь, быстрее вышла, спрятав руки в карманы. Пряча шею в капюшоне пуховика, Леся опустила голову и смотрела под ноги. Увидев бежевый снег, она не смогла справиться с чувством любопытства и подняла голову: январский рассвет всё вокруг залил персиковыми красками. Мягкий, ласкающий луч солнца не слепил глаза, и Леся шла в столовую, не отрывая взгляд от нежно-оранжевого неба в светлых облаках. 

Приближающаяся чёрная точка, которой был новый знакомый Гриша, забрала на себя внимание лишь ненадолго, и Леся продолжила рассматривать причудливые полосы природы, творящей такие чудесные образы. Она стала сравнивать это небо с другим, какое она обычно видит в своём городе, и не находила ничего общего. Было холодно, но румяна небосклона грели Лесю.

Часть 1

В стародавние времена, когда на земле нашей росли деревья выше великанов, а по небу летали змеи страшные, одноглавые, а то и трёхглавые, разоряя деревни и сёла, жила под градом Киевом семья большая — одиннадцать деток росло в ней: десять сыновей-богатырей и лапочка-дочка Рада.

Росла девочка не по дням, а по часам. Ни в чем от братьев не отставала: и поле пахала, и рыбу ловила, а могла и поколотить толпу обидчиков. Родители не могли нарадоваться на своих детей — каждый рослый, сильный, трудолюбивый. За что ни возьмутся — непременно сделают. Многие породниться с такой семьей желали, молодые девицы за парнями так и бегали. Постепенно стали молодцы дома строить, сватов к своим суженным засылать да свадьбы играть.