Пятилетка романтиков-интернационалистов

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Критика, литературоведение

Автор: Валерий Плющев

Просмотров: 2824

2011 год, Выпуск № 1

Кемеровский журналист Владимир Сухацкий сделал великолепную квадратного формата книгу-альбом «Неизвестный Кемерово 1921 - 1926», в которой разместил громадное количество неизвестных фотографий из истории Автономной индустриальной колонии «Кузбасс».

Но альбом вряд ли мог зазвучать полноголосием, если бы автор идеи (так Сухацкий обозначил свою роль в его создании), не добавил уникального текста, немалая часть которого собрана по западным архивам, (если рассказать все подробности, тянет на захватывающую шпионскую историю). Это и письма колонистов-иностранцев своим друзьям и родственникам, и выступления руководителей АИК «Кузбасс» (поначалу писали: «Кузбас»), и разнообразные документы, и записи летописцев жизни мечтателей и строителей «Города Солнца» в Сибири Анны Прейкшас и Рут Кеннел, и много иных текстовых добавок.

В результате всех усилий вышла уникальная печатная работа, какой до этого у нас не было, хотя и до неё много и по-разному писали об Автономной индустриальной колонии. Пожалуй, одна из последних запомнившихся книг - перевод колонистки Рут Кеннел «Товарищ Костыль». Эта детская книжка в Советском Союзе по цензурным соображениям не могла выйти, хотя, в ней как раз рассказывается правда, увиденная глазами автора. Много материалов об АИК публикуют кемеровские исследователи и ученые.

В «Неизвестном Кемерово» Сухацкому удалось занимательно и в то же время познавательно открыть нынешним кемеровчанам «новое старое». Вообще-то, думаю, что весомое большинство кузбассовцев что-то слышали о колонии АИК «Кузбасс», кто-то знает побольше, кто-то совсем немного. А ведь было столько по- настоящему героического и драматического в её короткой истории, всего-то пятилетка с 1921 по 1926 годы.

Приехали убежденные строители нового мира, с ними прибыли, конечно, и искатели приключений, и авантюристы-романтики, поехавшие «за туманом и за запахам тайги», были и просто желающие хорошо заработать. В альбоме приводятся документальные данные о зарубежных переводах денег несколькими колонистами из нашей страны на их родину, которые ясно говорят - уровень их зарплаты в АИК был минимум вдвое больше, чем дома.

' Всё это реальность того времени, из песни слова не выкинуть. Иностранцы оказались вообще-то не на пустом месте, до революции здесь раскручивала свой бизнес франко-бельгийско-русская компания Копйкуз - провела в будущий Кемерово железную дорогу, открыла шахты, соорудила первые каменные дома с водой и электричеством. Во время первой мировой войны задействовали дополнительную дешевую рабочую силу из примерно 300 военнопленных-австрийцев. Но хозяйничанье Копикуза, по оценкам будущего руководителя АИКСебальда Рутгерса было «неразумным, хищническим».

Почему существовало притяжение этого места? Магнитом был, конечно, уголь, который, как мы знаем открыл рудознатец Михайло Волков (по другим данным открытие черного золота в Кузбассе принадлежит немецкому ученому Мессершмиту со товарищи, совершающему экспедицию по Сибири, согласно воле самодержца Петра I).

Если бы Ленин не поспособствовал, мечта западных товарищей могла легко умереть, молодая советская бюрократия была ещё та с самого начала своего возникновения, палки в колеса умела ставить только так.

Кандидаты в будущие колонисты вносили перед поездкой пай в 800$ - за столько в то время можно было в США приобрести вполне приличный автомобиль. Требовалось также взять продовольствия сроком на два года и оговоренные вещи.

Главным критерием при отборе будущих аиковцев было желание помочь Советской России. Только из США в течение 1922-1923 гг. прибыло девять групп, общим количество 600 человек, а ещё Рутгерс завербовал в Европе 50 специалистов.

Можно представить, скажем мягко, великое удивление прибывших, у кого-то, наверное, был шок от увиденного в первые дни, хотя ожидали, конечно же, ожидали, что в ещё довоевывающей в гражданской войне по окраинам стране не мед и не сахар. Здесь были тиф, холера, дизентерия и прочие болячки разрухи.

Но работа настраивала на новый лад, отвлекала от черных раздумий. И, главное, почти сходу стали радовать хорошие результаты слаженного труда. Американским шахтерам не без труда удалось взять в распоряжение шахту, и, спустя всего 2-3 месяца, стали добывать угля вдвое больше, чем до них выдавали на гора местные работники. А и провели-то всего только модернизацию - ввели научную организацию труда. До этого на шахте работало 140

забойщиков плюс 49 артельщиков, десятников, конторщиков и прочих. У американцев трудились 100 забойщиков, один десятник и по одному артельщику в смену, которые тоже работали.

Рут Кеннел после передачи колонистам шахт кемеровского рудника, коксохимзавода, лесопилок, кирпичного завода, мастерских записывает: «Рутгерс реорганизовал производство, сократил штаты, поменял правила делопроизводства. Дела в колонии потихонечку пошли в гору. Появился оптимизм». Колонисты сами работают хорошо и окружающих собственным примером увлекают на этот же путь. Посчитали и выдали прогноз: рудник может давать до миллиона тонн угля в год, что закрывает дефицит топлива на Транссибирской железнодорожной магистрали.

«Это была настоящая коммуна», - так оценивается то, что удалось создать колонистам. Из разных коротких текстовок книги можно вычитать: был введен дородовой и послеродовой оплачиваемый отпуск, по 4 недели каждый - невиданное в Сибири дело. Аиковцы буквально за два года показали, как необходимо решать продовольственную проблему: создали ферму, вынесли её из жилой зоны, чтобы запахи не портили жизнь, - сняли вопросы об основных продуктах питания. Создали жилой фонд (надо учитывать, что местная власть любыми способами часть нового строительства подбирала под себя), организовали систему здравоохранения (в больницы и поликлинику могли обращаться за помощью также местные жители), организовали пионерское движение, электрифицировали город и окрестные села. Можно улыбнуться, но было и такое: когда колонисты приехали к селянам спустя какое-то время после подключения их к электроснабжению, увидели - лампочки не гасятся в дневное время, потому, что крестьяне боятся, а ну как не загорятся после щелканья выключателем. Можно долго перечислять, что нового появилось на кемеровской и, бери шире, кузбасской земле при аиковцах. Вроде бы мелочь, но когда Рутгерс привез в Кемерово стеклянные бутылки для молока, впервые появилась возможность многократного применения молочной тары при продаже и использовании продуктов из молока в столовых, организованных колонистами.

У аиковцев, конечно, как и у любого коллектива с очень серьезными планами, были свои внутренние проблемы. На каком-то этапе Рутгерс превратился в сторонника железной дисциплины и единоначалия - не всем это по душе, часть колонистов резко протестует, другие - за жесткость. Регулярные собрания в первое время по самым разным поводам отошли на второй план, необходимо работать и давать результаты, а безудержная говорильня, как считал начальник, стала сильно мешать. Понятно, что поиски оптимума в управлении были естественным делом в новом грандиозном проекте.

Колонисты около шести лет жили здесь полнокровной жизнью, работали по-настоящему, но и отдыхать умели, строили, создавали производственную и социальную инфраструктуру, оставшуюся в наследие Кузбассу - предприятия, жилые дома, медицинские учреждения, столовые, клубы, подсобные продовольственные цеха.

АИК «Кузбасс» дал толчок развитию Кемерова и Кузбасса, показал, как надо работать, чтобы успешно решать производственные и социальные задачи, да и культуру в широком смысле слова продвинул вперед.

Но, проект этот в тех условиях начала 20-х годов был обречен. Слишком разные люди работали и жили рядом, слишком разный они имели, воспользуемся новым словечком, менталитет. Столкнулись две культуры, два образа жизни: культура модернизаторская, индивидуалистическая (что бы ни говорили о коммунистических убеждениях колонистов, но менталитет-то они привезли западный,, а, значит, индивидуалистический) и патриархальная, чурающаяся нового культура местного населения, и не только его, а и самых разных начальников из местных. Словно природа захотела провести социальный эксперимент: поставить друг перед другом западный и крестьянский, российский образы жизни - что станет с ними, кто победит?

Боль и печаль колонистов и авторов книги «Неизвестный Кемерово» за то, что мечта о светлом будущем столкнулась с суровой реальностью и проиграла, в конечном итоге, читатель книги безусловно почувствует.

Отвлечемся от индустрии, скажем несколько слов об иной сфере производства, о сельском хозяйстве. Как известно, американские фермеры тоже могли научить вести дела эффективно, и они приезжали учить и работать а Советскую Россию. Тем более, что нашу страну в 1921 году поразил голод. Возьмем для наглядности только один пример, он, этот опыт не связан с Кузбассом. Американец Вэр, сын одной из создательниц Коммунистической рабочей партии США, собирает с помощью друзей деньги, закупает трактора, сельхозмашины, снаряжение, продовольствие и иное, что может потребоваться в голодной стране и с друзьями, общим числом 10 человек в мае 1922 года прибывает в нашу страну. В Пермской губернии в 70-ти километрах от железной дороги, там, где было запустение, бурьян, овраги, заброшенная земля, они организовали совхоз. Пахали, сеяли, строили жилье. Топливо пытались купить на местном складе Нефтесиндиката. Оттуда выставили счет за горючее, которое до них коммунары - там в это время кончалась коммуна из местных - сожгли на сельхозработах. Вэр опешил.

Уже в ноябре 1922 года Президиум ВЦИК признает совхоз «Тойкино», как и ряд других коммун из иммигрантов, образцовыми. Технику передали местным и уехали в США. Потом был ещё один приезд, и вновь успешная организация концессии - «Прикумского русско-американского товарищества», где Вэр директорствовал. Американцы учили местных работать на сельхозмашинах, тракторах. Но вот на излете НЭПа начинаются инспекции одна за другой, бесконечные проверки, ревизии. В конце концов, чиновники задушили успешное сельхозпредприятие - и кому от этого стало лучше?.. Вообще-то процессы в сфере индустрии и сельском хозяйстве были очень близки: приезд иностранцев, успех, выдавливание приезжих, возвращение на круги своя.

А что же тем временем происходило в АИК? Весной 1926 г. центр направил крупного административного работника Донбасса, коммуниста, бывшего партизана товарища Коробкина заместителем Рутгерса. Варяг должен был стать руководителем после передачи АИК русским. Его вводили в курс непростого дела на месте. Он обещал сохранить оргструктуру, систему статистики и учета. Привез в качестве своей команды, как это быстро превратилось в традицию у советских руководителей, группу донбасских друзей, среди которых не было инженеров. Раздал им руководящие должности. Сразу оказались в дефиците кабинеты. Накладные расходы, как пишет один из колонистов, под новой руководящей пятой увеличились в 10 раз, добыча угля снижалась. Коробкин, вопреки обещаниям, быстро сломал систему, выстроенную иностранцами, выживал колонистов, как только мог, отбирал служебные квартиры, в результате к концу года их осталась горстка из примерно 50 человек. Одновременно зарплата «своих» спецов превысила все мыслимые пределы, зато заработок рабочих и остальных упал, стал задерживаться, чуть не вдвое вырос административный аппарат, деньги начали тратить на Коробкина и его друзей.

АИК официально ликвидировали 1 января 1927 г., а уже весной Коробкина исключили из партии, сняли с должности и отдали под суд вместе с рядом его приятелей. Коробкину дали «заслуженные» 8 лет тюремного заключения, остальным по-разному. Таков был конец АИК «Кузбасс» и его новых руководителей.

И все-таки, несмотря ни на что, некоторые аиковцы остались. Судьба большинства оставшихся была трагична - конец тридцатых неумолимо надвигался в арестах и репрессиях. Можно всмотреться в фото делегатов Первого Конгресса Коммунистического Интернационала, сделанного в Москве в марте 1919 года, которое приводится в книге «Неизвестный Кемерово» на 20-й странице. В центре - Ленин, и Рутгерс там присутствует. Однако вместо четырех лиц - белые пятна. Этот снимок, как рассказал автор книги, ему предоставил внук Рутгерса, проживавший в Вене. Фотография в свое время принадлежала Себальду Рутгерсу, и, видимо, это он собственноручно «испортил» снимок. У нас в стране все знают, что так именно и поступали те, кто боялся, что и его могут «стереть» в конце 30-х. В это самое время Рутгерс был в Москве. А, может, это ему кто- то презентовал снимок, «обработанный» надлежащим политическим образом. Мы могли бы привести достаточное количество примеров, как затаптывали высококлассных зарубежных специалистов, строивших КМК, другие гиганты промышленности Кузбасса, но это уже совсем другой разговор.

...А кемеровчане ежедневно могут наглядно видеть наследие АИК «Кузбасс» в виде самых разнообразных сохранившихся архитектурных сооружений, созданных мечтателями из Европы и Америки в нашем сибирском городе.

P.S. Недавно звонили из Москвы, разыскивали книгу «Неизвестный Кемерово» - узнали о ней из СМИ. Книга хороша во всех отношениях, но уверен, что тиража её - 1000 экземпляров - не хватит для всех желающих. Хотя расходиться по библиотекам и рукам этот альбом будет какое-то время: все-таки стоимость его не для каждого кармана.