Виктор Арнаутов. Чтобы внукам память спасти… (О книге В. Берсенёва «Злые города»)

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Критика, литературоведение

Автор: Арнаутов Виктор Степанович

Просмотров: 3182

2012 год, Выпуск № 3

Валерия Берсенёва – поэта и прозаика из Междуреченска молодым, а тем более, начинающим, назвать никак нельзя. Подборки его стихов и рассказы не раз появлялись на страницах журнала «Огни Кузбасса». Он вошел, как поэт, в антологию «Русская сибирская поэзия». Его творчество обсуждалось ещё три десятка лет назад в Новосибирске на Совещании молодых литераторов.

В Кемеровском книжном издательстве в 1990 году вышел его первый сборник «Семейное дело». Сам он в своё время закончил филфак Новокузнецкого пединститута, который давно славится своими выпускниками-писателями, такими, как Владимир Мазаев, Владимир Матвеев, Валерий Зубарев, Любовь Никонова, Александр Раевский и другими.

И вот – новая книга Валерия Берсенёва «Злые города», изданная на сей раз в Томске. В ней, как откровенничает автор, уместилась лишь десятая часть написанного им. А, стало быть, всё вошедшее в неё прошло строгий отбор самим автором и претендует на лучшее. Да, собственно, на мой взгляд, так оно и есть.

Практически всё в этом сборнике выстрадано, пережито и не раз пропущено через строгое писательское сито. О чём эта книга? Если в двух словах – о времени и о себе. О связи времён, о России, о нас – в ней живущих. Три раздела в книге, четвёртый – поэма.

«Вершина жизни» – так обозначил Валерий по названию одного из стихотворений первый раздел сборника. И уже самое начало подборки говорит о зрелости автора – и поэта и человека. Самые первые стихи – в стиле японских хокку и танка – лаконичны и философичны до предела:

Я очистил мир от шелухи

И заплакал:

Луковица мира,

Едкая,

Лежала на ладони.

Обнажив мир до своей сути, и осознав себя в нём, и впрямь, становится горько до слёз. Это ли не предназначение истинного Поэта – видеть весь окоём, поднявшись на свою вершину?!

«Злые города» – так обозначил Валерий Берсенёв наше урбанистическое время – время смуты, время современных геростратов, время калифов на час, готовых ради сиюминутной выгоды пожертвовать всем – даже святыми костями своих предков, своим прошлым. А человек без прошлого – зомби, манкурт.

Да как же не кручиниться после всего этого, как не возопить в отчаянии:

О, Русь моя! Хазария моя!

Страна христопродавная, святая!

Как тут не болеть душе и не кровоточить сердцу Поэта?! Но всё же живы надежда и вера в то, что рассыпанная ртуть ещё соединится, что многострадальный русский народ:

Через века воспрянет ото сна,

Чтоб устремиться к новой важной цели!

Что:

Русь соберут сыновья,

И время вернётся в начало,

Как ветер на круги своя!

А для того, чтобы быть совсем уверенным в такой перспективе будущего, увидеть свет в конце затянувшегося туннеля, и нужно оглянуться в своё прошлое.

Своё прошлое, как через сильную оптику бинокля, рассматривает автор в поэме «Крыжовник», вынесенной в конец книги, – как крепкое начальное звено всё той же единой цепи.

На мой взгляд, поэма – самое сильное произведение всей книги. В ней Валерий Берсенёв развернулся и показал себя во всей зрелости и творческой силе.

Можно через символику передать все детали конкретного, а можно и наоборот – каждому конкретному, каждой детали придать глубоко символичные значения. Мне видится, что в поэме «Крыжовник» Валерий Берсенёв идёт вторым путём: через конкретного мужика – своего прапрадеда Василия Балабонова, его судьбу – передаётся многоликий и многоплановый образ Отчества, России. России крепкой, умелой, умной, мыслящей, строптивой, непокорной; России – имеющей свои мощные родовые корни, и жизнестойкие молодые отводы-отпрыски.

Почему такое странное название имеет поэма – «Крыжовник»? Да опять всё от того же индуктивного – от частного к обобщенному, символичному. Крыжовник в старину называли берсенем. За свой колючий нрав, непокорность, строптивость и жизнестойкость Василий Балабонов получает от сотоварищей прозвище – Берсень. А от него уже и тянется фамильная ветвь отпрысков и отводов Берсенёвых. Вот и объяснил автор книги происхождение своей фамилии. А ещё он убеждён, что для каждого из берсеневских отпрысков однажды

(Этот день не переступить)

...души охватит жажда

От истоков своих испить.

В поэме семь относительно самостоятельных, но связанных и центральным героем, и временем главок – опять же, как звеньев одной цепи.

Герой поэмы Василий – мужик деревенский, свободный и свободолюбивый, умелец на все руки: ему что дом построить, что золото добывать – в артели или в одиночку, что уметь постоять за себя – всё под силу! Что с того, что не довелось ему учиться в школе – он мог, как розгой, словом полоснуть! За то и поплатился, и не единожды.

А чтобы показать такого мужика в контексте времени Валерий Берсенёв немало потрудился над исследованием и изучением и истории, и этнографии, и строительства, и золотоискательства. И всё, о чём он пишет – с глубоким знанием дела. Скажем, чтобы построить дом – и не тяп-лят, а добротно – нужно начать с фундамента – можно цельного, сплошного кирпишного хундамента, а можно и на стульях – лиственничных деревьев, да ещё и с корнями – потому как листвяк крепчае кирпича. А  ставили дома умельцы такие, что могли и одним топором балясины точить и клеть срубить нарочитую. Была и силёнка у плотников! Тот же Василий мог один поднять за угол сруб о пяти венцах, а вместо торчащей бересты (прослойке-гидроизоляции) – так не понравившейся надсмотрщику-уряднику, подложить на стул фундамента урядников картуз! Вот он – строптивый характер умельца и проявился: не разумеешь в деле – не суйся со своими советами! Правда, и пострадал за такую вольность Василий – вынужден был уйти из строительной артели и податься в старатели.

Как при строительстве дома, так и в старательском деле, кроме фарта, нужно иметь особое чутьё, природную смекалку да и навыки. И это – под силу Василию.

Для передачи хронологического и ремесленного колорита Валерий Берсенёв прибегает к вкраплению в повествование поэмы специальных и архаичных словечек, требующих даже иногда и подстрочных комментариев. Но и они не усложняют восприятие поэмы, а наоборот – способствуют более глубокому её раскрытию, делают поэму более достоверной и красочной.

Очень примечательна в этом плане глава «Тисульская свадьба». Тут есть всё: и описание старинного села Тисуль – с его жилыми домами и улицами, постоялыми дворами, с купеческими лавками, кабаками, девками лёгкого поведения; и разухабистые гульбища старателей, вернувшихся с промысла... А сама свадьба – на широкий размах – с женихом и невестою, да на четвёрке лошадей, да с обрядами, всё как полагается... А здесь уже и песни-частушки – разудалые да с похабцем...

И пишется глава эта строфами с переменным размером.  Создаётся впечатление какой-то лубочно-народной мозаичности; стиль – приближается то к былинным традициям, эпическим, то к частушечным....

Правда, всё это явно перекликается с «Угрюм-рекою» В. Я. Шишкова, где какой-нибудь фартовый старатель вроде Фильки Шкворня, Ивана Пятакова или Ваньки Непомнящего, обернув двухаршинными плисовыми или бархатными портянками свои грязные ноги, обутые в лапти, «жалаит в кабак патишествовать», приглашая широким жестом всякую голытьбу там «водку жрать». Впрочем, как оговаривается и сам автор, такие легенды бытуют во многих семьях Сибири.

Замыкает, закольцовывает поэму глава «Корни», где автор прямо указывает на свои цели:

Нет, не хвастаться перед кем-то,

А затем, чтоб хранить в себе,

Три легенды, три ярких ленты

Вижу я в родовой судьбе.

Вот одна из них – о свободе,

О достоинстве, что в крови,

Вот вторая – она о народе,

Третья лента – она о любви.

А ещё – очень символично и весьма к месту передаётся в финальной главе поэмы рассказ о том, как в одном из селений современного Кузбасса умер старик, в годах почтенных. И решили его всей многочисленной роднёй похоронить не на сельском кладбище, а на взгорье, чтобы мог он и оттуда наблюдать за делами своих отпрысков. А когда стали копать могилу, сняв дёрн – наткнулись на множество костей – костей предков наших, легших в свою землю-матушку за Отечество своё.

Вот таков он, апофеоз – и поэмы, и всей книги Валерия Берсенёва!

Виктор Арнаутов, член Союза писателей России. Кемерово, 4 января 2012 г.