Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail:
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
и ЗАО "Стройсервис".
«...– Пусть Моцарт погасит свечи! Помощница, убери камень!» «– Не могу убрать, за камнем текст лежит...»
Последние приготовления к передаче. «Старик, говорите только когда помощница сделает вам знак. Вы слышите меня, старик?»
Еще несколько режиссерских указаний с пульта и наконец: «Студия, приготовились, внимание...»
Сколько раз я слышала эту команду, ожидая, пока зажжется огонек камеры и мы выйдем в эфир... Если последнее слово команды «Мотор!» – значит, включается видеозапись.
Запись – гарантия от «накладочников». И все же я больше любила прямой эфир, когда вместе с камерой включается живой ток общения со зрителями. Видеозапись по какой-то причине остановки – «Стоп!» – может оборвать твой душевный настрой. Повтор сказанного – это уже актерство, и я каждый раз в очередном дубле старалась найти другие слова.
«Черновиков» работы в коллективном творчестве телевидения немало, а накладки зависят и от тебя самого, и от твоих коллег, и от качества кинопленки, и от погоды. Сколько бы ни вложил труда, нормальный режим работы зависит от простой случайности.
Сегодня вы готовитесь выехать в музей изобразительного искусства с передвижной телестанцией, ПТС, а назавтра – мороз в 33º. «Релейку не подключим, – говорят техники нам с режиссером, – пока не поднимется температура». А люди уже ожидают нас, возможно, они привезли выставку из Тисуля или из Новокузнецка. Наконец температура приходит в норму, и начинается лихорадка. Техник тащит кабель, осветитель – подсветку, помощница ищет в залах музея выступающего. Время истекает, выставку пора закрывать. «Вечно у вас так», – упрекают работники музея.
Как бы ни дрожали нервы от передряг, а в интервью ведущий должен быть спокоен сам и успокаивать робеющего перед камерой выступающего.
Зрителю нет дела до наших проблем. Зрителю не объяснишь, отчего сорвалась передача, почему так громоздка и несовершенна наша техника, коротко время видеозаписи и монтажа и почему так стыдно за наш сумбур перед теми, кто приглашен на запись. Зритель ждет объявленный в программе репортаж, а ты идешь после записи домой, как выжатый лимон, и мысленно исправляешь, шлифуешь то, что уже не удалось и было упущено из-за суматохи.
Телевидение – далеко не всегда желанный гость. Часто мы навязываем свое присутствие.
Почему-то запомнилась запись камерного Пушкинского вечера в Доме актера. Думаю, вечер был испорчен нахальством камер и света, впивающихся в глаза. Потом на экране были прекрасно снятые портреты людей, но... Телевизионный портрет – результат своеобразного телевизионного рентгена души. А всегда ли хочет человек, чтобы заглядывали без спроса в его внутренний мир?
Сомнений и огорчений хватало с лихвой.
Помню, как про телефильм «Именем природы» (суд над парнем, убившем лебедя) было сказано: если б не дурные киносъемки, фильм мог быть фестивальным. Обидно...
А не обидно ли было, когда прекрасную запись урока в художественном училище стерли из-за дефицита видеопленки? Мне с трудом удалось уговорить на съемку талантливого и скромнейшего из педагогов Марка Теодоровича Ривина. И пошло-поехало! Началась обычная для нас и к ужасу всех, кого снимаем, суматоха. Оператор с потным лицом тянет камеру из аудитории в аудиторию, режиссер заставляет делать дубли. Правда, потом в эфире будут замечательные планы: Марк Теодорович с учениками, его выразительное, красивое лицо, серебряная голова, его умные глаза, его руки... Ушел из жизни этот удивительный человек, и мы, готовясь к передаче его памяти, собирали жалкие фотоснимки, а драгоценные кадры видеозаписи исчезли.
Как-то за два года до прямого эфира от волнений подготовки сели голосовые связки. Дежурный по студии Илья Ляхов увез меня на скорой помощи в больницу, там сделали ингаляцию и – топай в эфир!
Но больше всех извечных тревог несовершенного телевизионного творчества меня убивал спецэффект скрытой камеры, с помощью которой мы фактически позволяли зрителю, потакая его нездоровому любопытству, заглянуть в «замочную скважину».
Человека застали врасплох. Со смаком снимают его, пьяного. Сняли. Какая удача, какие кадры! А он – фронтовик. А он когда-то, защищая нас, в танке горел...