Доя насущное из мглы…

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Очерк

Автор: Лопушной Вячеслав Михайлович

Просмотров: 2549

2010 год, Выпуск № 3

На своем веку автору этих строк немало приходилось общаться – очно и заочно – с начинающими стихотворцами. И всегда - с интересом: вдруг да встречу у кого-то, пусть очень маленькое, да открытие…Иногда это случалось и, видит Бог, радость доставляло, если удавалось помочь автору напечатать такую находку. Следуя завету врача А.Чехова, не бравшего с пациентов денег за литсоветы, я как инженер поступал также.

Зря, наверное. С кого-то – надо было… Зато это дает мне право опубликовать выдержку из своего письма одному выпускнику средней школы, влюбленному…в свои произведения. Что и подтолкнуло меня к этим запискам об анти-поэзии и не только о ней...

Если же читателя интересует, как надо писать стихи, и его никак не научили этому строфы больших поэтов, то могу адресовать ищущего – к столетнему роскошному двухтомнику Н.Шульговского «Теория и практика поэтическаго творчества». К фундаментальному, тоже дореволюционному, труду В.Брюсова с этаким простеньким заголовком «Опыты по метрике и ритмике, по евфонии и созвучиям, по строфике и формам». И, наконец, весьма полезна будет и популярная статья В.Маяковского «Как делать стихи». Конечно, не исчерпывающий перечень…

Любопытно заметить, что авторы перечисленных трудов, так или иначе, снимают с себя ответственность за результат вашей учебы, ежели…Всевышний не благословит вас на такой промысел, всё-таки наставив, «как надо писать».Тут и спорить не о чем… Мне же пришла в голову шальная мысль - сподобиться на брошюрку «Как нельзя писать стихи». Грешен, подумал, что этот опус и продать когда-нибудь удастся. Может, включить туда и солёный мадригальчик, известный в писательских кругах и приписываемый Маяковскому? Сей искрометный стёб был написан якобы в ответ на отказ известной поэтессы Веры Инбер поменять свою строчку - внешне вполне невинную, но на слух…– зело похожую на непотребщину. Каждый-де слышит в меру своей испорченности, возражала она.

Будущий классик мигом доказал ей, что поэт, конечно же, не обязан пользовать, но помнить и о таких проявлениях великого и могучего – должен всегда…Но что-то не хочется печатать эту колючую издёвку. Там очень уж неприлично обыгрывается фамилия Веры Михайловны, и душе ее может быть неприятно. Лучше покажу здесь свой каламбур в подобном духе и буду рад, если вы улыбнетесь. В некоторых строчках что-то позаимствовал из фольклора. Народ, каковой испортить нельзя, замечает слуховые нелепицы в родном языке порой лучше стихотворцев. Они нередко возникают из-за созвучий с нашей богатой ненормативной лексикой и, заменяющими таковую, вполне печатными эвфемизмами. Последние, кстати, пришедшие большей частью из языка российской деревни, бывают, сколь точными, столь и сочными. Надеюсь не слишком покоробить чьи-то нежные уши:

Ко мне намедни муза постучала.
И биться сердце вдвое шибче стало.
И батькой с мамкой я готов поклясться:
В чём мать её дала, явилась, братцы!
Вернуть назад бы молодость лихую,
Об этом не однажды - во стиху я,
Её б я для беседы – на полати…
Не просто нынче музу подковати!

Но довольно баловства…Так вот, Владимир Владимирович утверждал, что 80% стихов в печати – рифмованный вздор. Надо ли пояснять, каковы, спустя век, возможности публиковать сей вздор, как на региональные, так и вовсе - на необъятные аудитории?

Итак, начну с письма. Надеюсь, его фрагменты не только будут полезны юным и – такое бывает – великовозрастным начинающим авторам, но и немного развлекут читателя. Клянусь, вовсе не задумывал посмеяться над своим корреспондентом. Но не улыбаться над этими строчками,«осиянными» редкостным самомнением их создателя, - невозможно:

…Дорогой NN! Ты пишешь, что устал от беспрестанных похвал своему творчеству и, что ты уже научился отличать истинные чувства от графоманского бреда…Что ж, от похвал пора передохнуть, коль устал. А второе заявление звучит угрожающе интересно. И

любопытно – ты в чужих произведениях научился это отличать или себя так сурово редактируешь?... Давай разберем одно твое стихотворение - из присланных мне. Судя по всему, ты предлагаешь читателю свои патриотические мысли и чувства. Что ж, само намерение - похвально. Посмотрим, что из этого вышло. Итак, 1-я строфа:

«Россия! Сын, вскормлённый твоей кровью,
Всегда живет клочком земли,
Всегда живет он этой болью,
Доя насущное из мглы..»

Да уж. Не очень вдохновляет сын, некий упырь на груди у матери-Родины. Всё же с молочка начинаем. Если это образ, то ну, совсем не хочется аплодировать… Пойдем дальше. Какой клочок земли? Тот, что занят у сына под огород или речь о малой родине? А какой болью живет сын? Болью матери, из которой он сосал кровь, или болью от проживания на упомянутом клочке земли? Венчает строфу – «Доя насущное из мглы»??? Ты наверняка видел, сам играешь, - в анализе шахматной партии одним вопросительным знаком отмечают слабый или сомнительный ход, двумя – очень слабый…Тремя – не видел, чтобы комментировали, но я бы таким манером подивился запредельному ходу, недоступному ординарному разуму. И всё же попытаюсь разобрать твой ход обычным путем.

Во-первых: причем тут и что это за… животноводческие новости? И что это за дояр-передовик твой лирический герой? А что за насущное выдаивает он из мглы? Кстати, из какой мглы? Мглы веков? Мглы ужасного настоящего? Одни вопросы. Видишь, изо всех сил пытаюсь понять твоего героя, но пока мне не удается. Боюсь, что и очаровашка-«доя»…недееспособна как таковая. Вообще, с деепричастными оборотами надо держать ухо востро.

Помнится, у нас в студентах на 1-м курсе гулял по общаге куплетик: «Напоминая прошлогодний картофель, в окне трамвая я увидел твой профиль…».Дальше – еще прикольнее. Смешно, и рифмы сочные. Но, похоже, невдомек было автору песенки, что пытаясь скаламбурить над чьей-то внешностью, он в буквальном смысле прошелся по морде собственного лица. С русским языком шутки плохи… Ладно, пошли во 2-ю строфу:

«Всегда тревожною молвою,
Всегда прощением слепым.
Когда кричит, когда он воет,
То знает, что живешь и ты.»

Не без труда, но догадываюсь, что ты продолжаешь перечислять, чем живет сын России. Тревожною молвою? Сомнительная пища для ума и сердца… Прощением слепым? Тогда кто кого прощает: мать – сына, наоборот, или сын – сам себя? Хочу опереться хоть на что-то, но не выходит, хоть убей. А двумя последними строчками ты, как копытом, переворачиваешь и то ведро с непонятной жидкостью, что твой герой нацедил из мглы: Получается, что насосавшись крови матери, сын воет от боли, зная, что она еще жива… Всего лишь стараюсь перевести с твоего высокого поэтического на обычный русский. Как-то не получается…

Что ж, давай поцедим из заключительной строфы:

«Из океана глаз зеленых
Ты выплавь памятник ему.
И на скале желаний томных
Залей фундамент его сну»

Увы, опять, нежно говоря, не очень поздравляю тебя с такими находками. Здесь, похоже, ты в повелительном наклонении делаешь Россию соучастницей-сотворцом своих образов. Боюсь, это небезопасно и для нее, и для читателя. Но по порядку. Глаза зеленые – это глаза россиян? Тогда почему не серые, голубые, карие? Перечисленных ведь неизмеримо больше, чем зеленых. Или речь об океане глаз-лесов матери-России? Теряюсь в догадках. Ладно, чьи бы ни были, но читатель обязан увидеть выплавление из глаз... памятника! А для этого ему придется вместе с тобой представить какую-то фантасмагорию на стыке офтальмологии и технологии производства монстров! Всем оскароносным ужасникам и не снился такой садизм, который надо проявить исполнителю.

И, наконец, ты предлагаешь уже после создания сего варварского сооружения - залить фундамент его (сына России, надо полагать) сну на… скале желаний томных. При этом совсем непонятно: сын России уснул навеки или пока в летаргии?... Оставим в стороне производство нерукотворных монументов. Если бы ты просто заглянул в толковый словарь, то немедленно бы понял, что эпитет «томных» здесь уместен также, как, скажем, пятна «зеленки» на твоей белой рубашке!

Дружище! Уверяю тебя, что задал еще мало вопросов. Конечно же, ты имеешь право на аллегории. Но в серьезном стихе (да в любом!) в твой образ должен поверить читатель, а не улыбаться там, где ты ожидаешь его сочувствия, если не слез. Вслух, наконец, сам прочти, что сейчас написал, и, как говаривал Есенин, убедишься: «…в клетке сдохла канарейка!». Заметь, я пока вовсе не придирался к ритмике, рифмам, к стилистике, к синтаксису...только чуть коснулся грамматики. Всё это важно, ибо всё это есть живые атрибуты стиха. А перечисленная живность у тебя тоже…кричит и воет. Не могу определить, что за неведому зверушку ты родил. По-твоему это – истинные чувства? Тогда, вовсе не могу позавидовать их изложению… Графоманский бред? Нет, уволь! Бред, как известно, - у больного в беспамятстве. Графоман, чаще всего – здоров, как бык.

Если хочешь знать, к матёрому носителю сего звания (а никто сам не догадается, не согласится, что его носит) придраться ох, как нелегко. У него во всём, что я назвал, - полный ажур. К тому же, мысль у него и образы, если последние есть, - понятны, разжёваны. Одни лишь у него малюсенькие бедки: всё это обычно - затертое, перепетое, либо на серьезе – пародийное по сути, либо слишком умное, сконструированное, куда поэзия не заглядывала…От такого умничанья предостерегал, помнится, Пушкин: «Стихи должны быть чуть глуповаты, прости Господи…» Графоману никогда не понять что Поэт вкладывал в это «чуть», потому что объяснить это невозможно! Да ему и не нужны объяснения, ибо он ни о чем таком не подозревает, неустанно творя свои компиляции…Знаю одного «образцово-показательного». Сумел издать около десятка книжек! Образованный мужик, от его строк порой даже веет…строфами серебряного века, а то – напряжётся и какую-нибудь формулу жизни складно слепит. Ну, не понимает товарищ, что, например, в неисправимо прозаическом тексте 1-го закона Ньютона во стократ больше поэзии, чем в его безупречно зарифмованной формуле… Нет, опасно, когда такие бутафорные цветы попадают в широкую печать. Особенно - для юных сочинителей...

Кстати, о цветочках. У Гейне есть беспощадное для стихотворцев откровение. За дословность не ручаюсь, но очень близко к цитате оно звучит так: «Тот, кто первым сравнил женщину с цветком, был гениальный поэт. А тот, кто это повторяет, - просто чурбан!». Круто, правда? Но встану на защиту мужчин. Само собой, повторять такое совсем невредно: женщине всегда приятно. Чурбан – автор, искренне полагающий, что если подобное ладно скроил в рифму, то написал стихи…

Не обессудь, брат, пришлось тебя приземлить немного. Ты добросовестно пытался излить патриотические чувства в стихе. Такое совсем не просто. И поэтам с именами далеко не всегда это удается сотворить, вовсе не сбиваясь на прокламацию, публицистику. У тебя же - явно не срослось со средствами выражения. Как говорится, «виновен, но без умысла лишить жизни» собственное дитя-произведение. И поскольку ты обратился ко мне за отзывом, то истинным неуважением к тебе было бы как раз иное - ограничиться одним жестким, но вполне тут подходящим словом: выброси! Однако отчаиваться тоже не стоит. Я ведь не судья и не доктор, чтобы выносить тебе приговор или ставить диагноз. Более того, тебя и похвалить есть за что. Как раз за попытку, пусть пока несостоятельную, создать что-то свое, не заёмное. Но ты не чувствуешь…чего нельзя в стих тащить. Именно, чего нельзя категорически. Потому что, как невозможно научить писать, также немыслимо расписать - «чего можно»… Скажу больше, иногда даже солёные до нецензурности словечки могут органично войти в истинно поэтические строчки. Всё зависит от темы, настроя. лирического героя и чувства меры автора. Так и тянет это доказать - процитировать одну мою подопечную из простого народа. Но – не в сей раз…

Думаю, из письма привел – достаточно. Самое время подытожить и как-то классифицировать некоторые «нельзя». Вот это уж точно можно. Кому-то, вполне допускаю, отдельные мои посылки могут показаться небесспорными. Даю в меру… своей испорченности. Итак, поехали. Здесь пригодятся мои «избранные места из переписки с друзьями».

Всегда огорчает автор, который находит что-нибудь «блокообразное», «есенинообразное», короче - «великообразное», полагая, что это настоящее – из груди. Что ж, и содержимое груди иногда подводит. Однажды я попенял одной своей корреспондентке-поэтессе: увы, не проходят ее «глаза-брызги» и «волосы–спелая рожь», ибо тут явно - знаковый привет от…Сергея Александровича. Так она бросилась на свою защиту, как тигрица: и фамилия-то у нее - морская, и волосы-то у нее как раз такого цвета – то есть краску сию пользует... Мило, слов нет. Только стих-то при чем? Могу поверить в ее душевный порыв, но н е в е р ю по-Станиславскому. Да что тут говорить! О.Бендер нам давно поведал, что можно ненароком бессонной ночью и «я помню чудное мгновение» сочинить, а утром получить «удар от классика»

Симптоматично, когда добросовестно «изобретают велосипеды», нечаянно «находя в себе» давно кем-то открытые образы, банальные «красивости», которые под рукой, какие и поныне хорошо проходят на слух в старинных романсах, но, увы, уже выглядят нелепо в современной лирике…Ну, попробуйте, к слову, нынче в серьезном контексте написать «мечта поэта» о лирической героине, как трогательно пела когда-то незабвенная Изабелла Юрьева. Теперь, особенно после «знойной женщины, мечты поэта» из «12-ти стульев»,можно не продолжать…Однажды зашла на мою страницу в интернете - из дальнего далёка - весьма зрелая дама, приятная во всех отношениях. Да как начала меня забрасывать искренними, не сомневаюсь, своими стихами типа киса-воробьяниновских перлов – «это май–баловник, это май-чародей веет чудным своим опахалом». А затем отзыва попросила. Пожалуй, стоит здесь привести пару ее четверостиший, потому что они иллюстрируют целый букет из «нельзя»:

«Доброго утра! Светлого дня!
Пусть нас разбудит птиц щебетня!
Пусть будут вкусным завтрак и чай,
А на душе вечно юность и май!»

Что тут скажешь? Что ни слово, то - самоцвет! Цепляют за живое и утро, и день, и завтрак и чай. Птиц щебетне и «вечным юности и маю» - нельзя не удивиться. Но следующая строфа заводит прямо-таки в дебри чувств:

«Таю в шелковой неге жемчужного утра,
Согреваю сердечко под бархатом слов.
Мне в рассвете сейчас так тепло и уютно:
Знаю, скоро судьба мне подарит любовь!»

Чистейшей прелести… - знамо, что. И ведь искусница ожидает, наверное, что читатель в самом деле поспешит упасть ей на грудь, как некогда Белинский Некрасову, и воскликнуть: Да знаете ли Вы, сударыня, что Вы – поэт, и поэт истинный!...Это теперь осмелел. А тогда - бежал с этого пиршества грёз. Поблагодарил и…воздержался от отзыва. Зато в паутине заочного друга сохранил. Потому что понял: скажу ей, что должно, - она телепартируется, и…пенсне мое точно не уцелеет.

Выше описанные «достижения» поэтессы, понятно, очень уж бросаются в глаза… Но, известное дело, стихи - вещь эфемерная. И казусы тут, чаще-то всего, не режут ухо так уж

вусмерть. Но результат нарушения сей хрупкой материи всё равно один: поэзия - в ауте…

Вот строфа одной сочинительницы, не без оснований считающей себя очень опытной. В своем «гербарии» на поэтическом сайте она собрала больше тысячи односложных откликов-похвал за свои творения!

«Запах елки преследует ночь.
От волшебных нот утро забылось.
Запах манго оставь. Жарко прочь
Уплывает восторг в мир. Приснилось…»

Сударыня, пишу ей, боюсь, волшебные ноты и уплывающие в мир жаркие восторги сойдут нынче только в устах Снегурочки на утреннике в начальной школе. Но Вы же претендуете здесь и дальше на глубокое откровение! Стоит ли говорить о таких мелочах, что не поймешь, кто кого преследует, и что ударения хромают. Попробуйте это напеть – спотыкач получится…Что тут началось…- «Я пишу душой! Это – моя истина! А Вы не годитесь в волшебники!» Последний выпад, поверьте, был на порядок сладкозвучней прочих…Действительно, какой из меня волшебник? Скорее – градусник. Суньте его под мышку, и он бездушно-стеклянно может показать ужасное: градус поэзии - гораздо меньше 36, т.е. бедняжка в глубокой слабости …

А иногда просто чувствуешь, что поэзия есть в стихе, точно не зная в чём. Но как только туда затешется инородное или украшательное слово, всё – пропала строка, если не всё стихотворение. Вот, пожалуйста. Незабываемая песня военных лет – «В лесу прифронтовом». И строка там: «…каждый думал и молчал о чем-то о своем». Но вдруг слышу - поют на одном из недавних телеконцертов такой «облагороженный» текст: «…каждый думал и мечтал о чем-то о своем». Всего-то одно словечко поправили! А сразу стало ясно, где была крупица поэзии, и почему она приказала долго жить. Только и остается восславить краснослова-редактора: Имя твое неизвестно, глупость - неизбывна!

А случается, нечаянная пародийность вдруг возникает там, где вроде бы автор и ничем не виноват. Вот давняя строчка – начало стихотворения! – одного талантливого моего приятеля: «Давай станцуем при луне…» Я мгновенно отреагировал: «Голыми танцевать при луне не будете?» Ну, что тут делать, если не до-зво-ля-ет мне Адам Козлевич всерьез принять такой запев стиха, хоть убей! И неужто меня можно заподозрить в предвзятости, если нахожу здесь ощутимую параллельку с известным эпизодом, и в кино даже отраженном, из бессмертного «Золотого теленка»? На всякий случай проверил эту строчку на простых «смертных». И двое из четырех с улыбкой задали тот же вопрос! Нет, всё-таки слушать и слышать себя ох, как невредно: а не родил ли ты в своих тяжких поэтических муках…подобие избитой-полузабытой цитаты. И что, если половина народа ее знает-помнит, а другая - нет, то наплевать – сойдёт за душевное откровение? Боюсь, что - нет. И наивно полагать, когда у тебя есть хоть червячок сомнений – где-то уже было похожее, - что не найдется рядом друг-вражина. Он ведь докажет: пустячок, какой ты себе легко простил, на самом деле глушит твой стих, как динамит рыбу…

Досадно, когда «находятся» не раз кем-то использованные тематические интонации. Та же поэтесса с копной волос из спелой ржи предложила мне оценить ее полотно: «…Вышью небо для начала…вышью гладью моря гладь…а вдали я вышью горы…вышью радугу на склоне…лодку вышью…и себя в ладье невечной…чтоб за радугу держась, я на небо поднялась…» И конечно, апофеоз-финиш: «И в сиянье семицветном я воскликну: Это –он!...Ах, какой прекрасный сон!»…Улыбнуться над образами? Нет смысла: чую – было. Наудачу запустил пару ее строк в поисковик паутины, и заброс сразу принес в сеть компьютера улов из чьих-то стихов: «вышью синий пароход», «вышью белый самолет»,

«а на радуге сидит в мини-юбке поэтесса»… Понятно, всё это уже давно вышито и многократно описано. И в новой вышивке-лодке, чтобы там заночевала поэзия, нужно, как минимум, создать для судёнышка весьма необычайные слаломные повороты. А тут – клон стиха, дрейфующий по стихосборникам, по интернету. Но человек претендует на многое, на признание: «Все говорят, что я талантлива!» Ответил… Получил: «Да я здесь всю душу вложила! Вам никогда не понять женщину!» И тут же пресекла нашу дружбу в паутине… Почему-то вдруг подумалось: Может, ошибаюсь, но если бы Ахматова и Цветаева в начале их пути так воспринимали замечания оппонентов, вряд ли мы сегодня знали бы эти имена…Разумеется, не вся пишущая прекрасная половина реагирует столь неадекватно. Одной своей корреспондентке, чьи стихи, кстати, куда самостоятельней и тоньше, чем только что разобранные, написал: Ваши произведения безупречны, но создается впечатление, что они всё время (даже из названий) навеяны конкретно кем-то, чем-то. Наверное, сие - добротная женская поэзия. И вдруг встречаю строки, где не «о чём-то-ком-то» услышанном, увиденном, пусть искусно отраженном, а есть свои выстраданные – «что-кто». Дай Вам Бог таких побольше…Порадовало, что поэтесса мгновенно поняла и приняла суть пожелания.

Ладно, в конце концов, как-то объяснима и простительна реакция тех «белокурых бестий». И дело не в снисходительности. Возьмем самоиронию. Так, как может посмеяться над собой мужчина, женщина не сможет никогда, и это е с т е с т в е н н о… Но когда вышеописанным образом реагирует автор мужеского полу, то выглядит это просто ужасно и удручающе для его перспектив. На сервере «стихи.ру» мне попались произведения молодого стихотворца с более, чем броским – тоже показательно – псевдонимом, ну, скажем, «Гай Юлий Цезарь», что-то из этого ряда. Если к сему добавить, что каждый свой стих он иллюстрировал разными фотоизображениями своего одухотворенного лика, то, боюсь, ясно – кого человек любит больше всего в искусстве. При всём этом, буду объективен, он не чета той блондинке: пишет ярко, размашисто.

Как говорится, есть напор. Но вот беда, в своей молодежной браваде он абсолютно не желает фильтровать свой, (так и просится «базар»,простите) порою мутноватый, словесный поток. Пишет, к примеру о Господе, который «обмочился»…слезой. Или, говоря о Боге же, досконально для неграмотных, «раскрывает» известный религиозно-физиологический обряд - с «элементом», что за столом… не озвучивают. А ведь не нашлось бы читателя, который не понял, о чем речь, и без оной подробности... Попытался обратить его внимание на очевидное. Первое словечко имеет совершенно однозначный оттенок в русском языке – эвфемизм, какой - пояснять не нужно. Зачем же так про Всевышнего? А против второго - ничего бы не имел против, если бы оно было здесь неотразимо, стало бы средством поэтического выражения. Тогда такое проходит. А здесь это воспринимается как «я и не такое могу ввернуть!»…Получил такой ответ: «Папашка, ты меня тут классике удумал учить. Осади, старче!» Причем тут классика? Но сетовать на тон не буду. Поделом мне: не трогай нарцисса. Но, не сомневаюсь, восстань сейчас сам Пушкин и сделай ему подобные замечания, нарвался бы на отповедь: «Сам урод! Мой талант в правке не нуждается!» Жалко парня. Неужели неизлечим? А ведь не без искры…

Другой небесталанный добрый молодец тоже написал более, чем читабельный стих, этакий русский, кондовый. И вдруг встречаю там «ватсона-холмса», «триллер», «юзер» - с чем-то рифмуется и по смыслу вроде идет... Дружище, говорю, ты легко можешь заменить эти фрагменты на чисто русские, сочные - стих сильно выиграет…Куда там! Оппонент вежливо, но гордо отвечает: «…каждое слово здесь тщательно проверено и одобрено внутренним цензором»! Мне оставалось закончить дискуссию пожеланием относиться к своему «внутреннему цензору» с чуть меньшим благоговением, хотя бы лет через тридцать…

Безнадежно выглядит, если пишущий, ничтоже сумняшеся, затаскивает в стих политизмы, техницизмы, физиологизмы, иностранные словечки, жаргоны. Они столь же

уместны в лирике, как «пассатижи в бане» - по В.Высоцкому. Вот строчка одного моего знакомого: «Вся моя психика ринулась в бой!»? Это о суровом моменте из жизни. А эта –

«…ее бедра эмалирует океан»? Уточняю: речь всерьез - о женщине, о любви…Таких «жемчужин» хватает в его поэтическом сборнике, вышедшим немалым тиражом. Автор сотворил сие, не подозревая, что махом превратил в пародии все свои глубокие переживания. Ну, здесь чуть утешает, что товарищу показал, чего «нельзя», и он драться не стал… А исключения из этого запрета на «измы» возможны, только если автору нужно определенным лексиконом охарактеризовать своих героев. Вплоть, уже говорил, до грани непечатности. Лишь бы не переборщить… А вот пример, когда оппонент посчитал мое замечание чуть ли не кощунственным. На том же сервере имярек опубликовал стихотворные строки в связи с кончиной знаменитого артиста. С безупречной ритмикой и рифмой, уронил такие добрые слова, как «надежный, искренний, приятный, интеллигентный, простой, понятный…», такие верные строчки, как «на сто ролей ему хватило сил», «его всегда любили, как родного»…Признаюсь, меня и самого порой трогали до слез его герои. Но простите, дорогой, эти строфы слишком далеки от поэтических. Зачем же в рифму - статью-некролог? И зачем так торопиться? Может быть, со временем Вы напишите об этом актере настоящие стихи, найдя в нем неповторимое, а в

себе - единственные слова и образы…- «Да как Вы можете? Ведь многим понравилось»! Увы, даже самая святая тема не спасет стих, если…его нет.

А есть немало слов, вполне нейтральных, но также противопоказанных стиху. Вот, пожалуйста, «тема-проблема».Чем не пара, не рифма? Ни в какие ворота – ни вместе, ни порознь! Почему, объяснить коротко невозможно. Вот, другая моя корреспондентка, да еще в стихе на библейскую тему, на полном серьезе «облагородила проблему» - образ создала – «голиафы проблем».Я просто ужаснулся: это же ублюдочек какой-то получился. Всё потому, что исходное слово негодное!… Она же решила обогатить поэзию сочетанием «жизнь колготная». Ну, это - авторское «горе от ума». Боюсь, что 999 из 1000 человек недоумённо свяжут это словечко с колготами. И только тысячный, напрочь обезумев от любопытства, откопает в словаре Даля, что это означает – суетная, вздорная. И какому же нормальному читателю нужны в стихе такие лингвистические раскопки?... Нельзя, потому что нельзя! Это чувство «нельзя» приходит с опытом. Разумеется, - только человеку. не лишенному вовсе слуха на родной язык…

На мой взгляд, край поэтического безвкусия на сегодня – это, когда автор всерьез дает оценки здравствующим или только что почившим государственным деятелям, да еще – дикость! – превозносит или клеймит их имена. Рьяно препарирует в рифму достаточно свежие политические события… Этот абзац был бы лишним, если бы не видел, что и небесталанные стихотворцы порой считают своим долгом включить в сборник пару-тройку таких «агиток». Просто хочется «рвать и метать»: Родной мой, понимаю, тебя это волнует. Но ты же вроде опуса в прессу строчишь! Зачем же насиловать ямбы и хореи?... Вестимо, из любого сора могут случиться стихи, если сумеешь тончайше пройти по такому вот минному полю… если, ничего не навязывая, вдруг явишь миру свой, пусть малый прорыв в неизведанное. Только тогда не подорвется, уцелеет твоя гражданская лирика…

Нередко стихотворец, вполне благозвучной игрой слов пересказывает в рифму поразившую его историю, пусть даже весьма необычную, из своей или чьей-то жизни. Но недаром сказано: «Над вымыслом слезами обольюсь!» Вот самый свежий пример из моей переписки опять же на «стихи.ру». Открываю стихо – так авторы-старожилы сервера зовут свои творения – стихо поэтессы, какое несколько дней находилось на вершине рейтинга. Сей взлёт, видимо, обеспечили много откликов от женщин –«молодчина!», «здорово!», «…и у меня так было». Автор поведала свою историю, каких в быту тысячи и тысячи. Рассказала ритмично, «рифмично», короче – небезыскусно, «обрекши» себя на глубокую женскую солидарность: «А дочка моя росла…без тебя, об отце мечтая…Всё смогла я ей дать сама – пусть и было вдвойне мне тяжко…» Привёл две строки из 32-х. Остальные варьируют то же самое вкупе с законным упреком и непрощением блудному папе, и столь же «густо» насыщены поэтической субстанцией. Голубушка, пишу ей в своей рецензии, нельзя не сочувствовать Вашей грустной истории, изложенной хорошим русским языком, за изложение Вам – пять с плюсом! Но, помилуйте, Вы же ставите ее не в журнал «Космополитан», а – на сайт российской Поэзии, Прекрасной дамы тонкой душевной организации.

Только она ни с какого боку в сём стихо не подает признаков жизни. Где же Ваши образы, метафоры, хотя бы скромные находки? Вы же понимаете, что назначение поэта не в том, чтобы более или менее занимательно изложить свою или подслушанную драму. Дальше - спорный тезис. Если бы Вы жили и творили в 50-60-е годы прошлого века, то, возможно, имели бы популярность не меньшую, чем Эдуард Асадов. Как уже понятно, - не являлся поклонником творчества этого очень уважаемого мною героя Войны, ставшего искусным стихотворцем. Но если говорить насчет «более или менее», то у него всё же было гораздо «более», чем у Вас. По крайней мере, в начале его историй не был ясен конец. И заканчивал он чаще всего какими-то лирико-философскими обобщениями, пусть и звучащими ныне несколько наивно-назидательно. Последнее было вообще свойственно творчеству лауреатов от советской поэзии, не в обиду им будет сказано, потому что – не всем и не всегда.

Но, видимо, они считали себя обязанными перед партией – ненавязчиво и тонко - учить народ: как надо жить, любить, чувствовать. В этой связи да уместно будет вспомнить и свою первую публикацию в областной газете, что случилась почти 35 лет тому. Завпропаганды, к моему вящему удивлению, отобрал аж четыре стиха – о любви, о личном мироощущении. И вдруг: «Не пойдет. Нужен еще один - впереди: о Советской Родине, социалистическом отечестве ли, о стройплощадке, где работаешь, наконец». О стройке у меня пылился в столе один опус, но уж совсем - по тем временам – нецензурный. Зато нашелся стих, тоже в общем-то о любви, но навеянный письмом матери – отцу на фронт. Там было – и о ненависти к врагу. «Что ж, этот подойдет» - был вердикт. Вот ведь как. А не нашел бы, то вполне могло статься, что моим героям сегодня… вовсе не грозили бы взбучки. От меня, во всяком случае. Впрочем, неизвестно, кому из нас не повезло…Так вернусь к откровениям. Наверное, не ошибусь, если скажу: поэта от даже маститого стихотворца и отличает как раз то, что находки первого – вне времени, они ни на йоту не могут потерять высоты и через 50, и через 150 лет…

Оттолкнуться от правды, если она и впрямь интересна, - почему бы и нет. Однако настоящего стиха не получится, если не удастся что-то ярко дофантазировать и найти, хоть что-то свое, уникальное. Всего-то…нужно сказать малое нечто так, как не говорил до тебя никто! Опять выскажу спорную посылку. Но думаю, что очень мало кто помнил бы теперь о мастерски и трогательно написанной драме - «Балладе о прокуренном вагоне» Александра Кочеткова, если бы не заключительные строчки: «…И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг!». И этот, казалось бы, малый шажок за край лирической Ойкумены не перестает удивлять уже и правнуков тех, кого когда-то впервые поразили эти строки…Боюсь, уже достаточно растёкся по дереву мыслями, что навеяла носительница высокого рейтинга. А что же она? – Увы, ответ опять получил неадекватный, хотя и в рамках приличий: «Вы получили удовольствие, отняв у меня баллы…».Да, нелегка оказалась и шкура «санитара поэтического леса», какую время от времени примеряю. Иногда после подобных ответов чувствую себя отвратно - этаким «заморским гадом-паразитом», что «обидеть норовит». Может, правда, издеваюсь над своими «жертвами»? Может, правда – «Мне нужен труп, я выбрал Вас. С большим приветом, Фантомас»?... Тогда приведу строки, как раз советского поэта, который отважно выходил за пределы социального заказа. И ценил, поддерживал сие у других авторов. Это - Александр Твардовский:

«…А только б некий луч словесный узреть незримый никому.
Извлечь его из тьмы безвестной и удивиться самому.
И вздрогнуть, веря и не веря внезапной радости своей,
Боясь находки, как потери, что с каждым разом всё больней!»

Как будто кровью начертано…И если кто-то из пишущих полагает, что вправе пренебречь этим заветом классика, а стихотворческий зуд всё равно одолевает, то зачем же наступать на горло собственной песне. Ловите «кайф» и «драйв», «включайте мозги» или нет. Кстати, это всё – душевные находки из другого стихо той же поэтессы. Ничего не имею против разговорного смака – доморощенного или импортного. Сам порой заимствую - у детей и внуков. Но когда встречаю это в лирических строках – скулы сводит. Так что кайфуйте, друзья, на здоровье! Только в самом деле…включите мозги прежде, чем продвигать подобные писания за пределы семейно-дружеского круга.

Кажется, увлекся и коснулся того, «как надо». Соблазн велик. Но сие не по моим скромным силам. Зато великие знают, как… А в свое бремечко, дабы оно стало более удобоносимым и не вовсе пресным, то и дело – да простится мне - добавляю горсточки иронии. Тем паче, так вышло, что Ильф и Петров, как никто другой, искусно приложили руки к нашей задаче: «как нельзя». Одна только главка о натугах поэтических Ляпис-Трубецкого чего стоит! Потому настоятельно рекомендую читать и перечитывать сию дилогию - всем начинающим и продолжающим рифмоплётам. Ибо лучшей прививки от версификаторской краснухи – не найти нигде… Что же касается того, «как надо» - понятно, это отдельный большущий пласт. Впитаете из него, - ваши вирши, по крайней мере, можно будет читать и не морщиться. Но подчеркну еще разок. Это, как в математическом законе – условие необходимое, но абсолютно недостаточное для того, чтобы…слезу уронили над твоей строчкой.

А иногда может случиться и маленькое «сладкое горе», нет, не от ума, скорее – от неосознанного впитывания шедевров поэзии. Однажды на сервере мне встретилась вещь одного незаурядного автора. С первых строк восхитился: какая прозрачность, какая сочность! Но читаю дальше и начинаю ощущать всё сильнее: Батюшки! Это же Мандельштам во всей своей глубине! Боже упаси, ни малейшего плагиата. Но интонация, архитектоника образов, лексические слои…Всё же надо привести хотя бы одну строфу:

«…Каким бы тождеством верней определить
Проникновение друг в друга чистых дум?
Чтоб показать сколь крепка эта нить,
И сколь согласны звуки этих струн»

Надо ли убеждать, что это несопоставимо выше того, что называл «есенинообразным»? На сей раз у меня даже не поднялась рука упрекнуть автора. Просто поделился с ним своими ощущениями. Удивителен был ответ. Этот очень уважительный молодой человек, и явно со стержнем таланта, признал небеспочвенность наблюдений рецензента и…остался непоколебим в том, что это е г о стих и только его. А рецензент должен признаться читателю, что после этого заколебался в своей правоте. Не сыграло ли здесь шутку слишком личное impression, собственное «Впечатление. Восходящее солнце», возникшее от восприятия стиха? Опять же, если отойти подальше, как от картины, и изменить угол зрения, можно что-то и от Ш. Бодлера уловить: «…так в соответствии находятся прямом - все краски, голоса и запахи земные». Сомнения, сомнения… Пусть читатель рассудит.

Так о чём я? Да всё о том же. Чтобы кто-то в самом деле разрыдался, так уже давно сказано: Господь лишь может распорядиться по этой части…Попробую вдругорядь с шахматами сравнить, если видеть в них творчество во главе угла, то бишь доски. Тут снова не обойтись без «Первого закона», выведенного Ильфом и Петровым: «Если блондин играет хорошо, а брюнет - плохо,…никакие лекции не изменят этого соотношения сил».А если серьезней, то известно: за счет некоторых способностей, характера, труда можно стать в шахматах достаточно сильным кандидатом в мастера, но выше – разве что за редким исключением. Иное дело, что вовсе без труда, знамо, и любой талант зачахнет. Однако ж, шахматист обычно – человек амбициозный в меру своих возможностей, и если ему не удалось стать маэстро и создать партии-произведения искусства, то он понимает – почему не сложилось. А вот амбиции стихотворцев, по моим наблюдениям, нередко бывают неимоверно выше их возможностей...Похоже, вновь пытаюсь алгеброй – гармонию. Не знаю, насколько успешно.

Объективности ради, тут можно вспомнить одну полемику начала прошлого века. Более, чем маститых поэтов - и не сказать, чтобы абсолютно голословно – подозревали, если не в полной бездарности, то в явной запрограммированности стихов. Вот пара цитат. «Тогда, в 1912 году, автор полагал, что своевременно и нужно создать ряд поэм, которые еще раз указывали бы читателям на радости земного бытия во всех его формах» - это пишет о себе Валерий Брюсов в предисловии к сборнику «Семь цветов радуги». Отоспавшись вволюшку на этом – и вправду – менторском апломбе Мастера, поэтесса и критик София Парнок (Сафо с Тверской-Ямской, как ее звали собратья по перу за лесбийские наклонности в жизни и стихах), точно отчаянный дуэлянт, выбравший оружием слово, прямо-таки набрасывается на поэта всеми неимоверными дамскими силами: «Он стремился воздвигнуть на этом подножии-мастерстве истинные выси, и справедливость требует признать, что он умел принуждать свою мечту к подлинному творчеству. Если по работам Брюсова проследить границы его творческих возможностей, эта гениальная остервенелость воли производит, поистине, жуткое впечатление. Брюсов создавал поэта из чистейшего «ничего»;стихи сборника написаны «на тему».

Так пишет сочинения «первый ученик» — с равным вдохновением о том, что мило ему и безразлично, пишет не перед лицом Бога, а «на пятерку», стараясь при случае блеснуть познаниями из истории, географии и.т.д….Поэма дописана не достаточно блестяще для того, чтобы полюбить ее, не достаточно дурно для того, чтобы возненавидеть»… Если читатель, улыбаясь, ждет теперь, чью сторону возьму, то не дождется. Во-первых, потому, что считал и считаю Валерия Яковлевича непревзойденным учителем поэтов – гуру, если хотите. А во-вторых, анализ этой изящной филиппики здесь никак не входит в мои планы. Привожу эти цитаты с надеждой придать больше корректности своей, очень приблизительной и спорной, аналогии между творческими уровнями незаурядных стихотворцев и таких же шахматистов. Простите за любимого конька. Не сомневаюсь только в одном: и там, и там «гениальная остервенелость воли» и «умение принуждать свою мечту к подлинному творчеству» – это нечто гораздо большее, чем стихи «на тему» и заученные дебюты-эндшпили… Но, бес её побери, всё ж до чего тут хороша «леди Сафо Мценского уезда»! - Так вот изощренно отхлестать мэтра перчатками из неповторимого кружева, так талантливо оплевать тончайшим нектаром уст! Коко Шанель с её коллекционными ароматами просто отдыхает…Что до меня – предпочел бы подобную гражданскую казнь десятку медовых панегириков.

С этих космических высот, однако, опустимся на минутку к нашим баранам – перечисленным «нельзя». Пишущий допускает их чаще всего неосознанно, не ведая, что творя. А кто не ведает, что творит, известно,- ребенок. Потому-то иначе как «детскими болезнями» стихосложения эти бедки не назовёшь. И в каком бы возрасте пишущий не стартовал, ему не удастся их миновать. А просто так, не лечась, от скарлатины отрок не избавится. Да и взрослый – тоже...

На более высоком уровне можно, конечно, посоветовать включать беспощадного саморедактора после «отстоя пены» своего стиха. Но убежден: даже мастер не в силах заметить у себя пару огрехов, который увидит посторонний глаз, разумеется, - искушённый и опытный. Даже мэтр может порой «пожалеть» и… не удалить изящную строфу, которая сомнительна, и не только не усиливает произведение, но и…

Рискну привлечь на помощь исторические примеры. Ох, сейчас опять в вышину… Известно, что великий романист Тургенев, не будучи выдающимся поэтом, был непревзойденным ценителем стиха, обладателем, можно сказать, абсолютного слуха на чью-либо строфу. И он безжалостно редактировал Тютчева и Фета, когда они доверяли ему свои строки…А коль скоро ваш покорный слуга взялся за этот гуж, то, наверное, имеет некоторое право внести по сему поводу свою, пусть гипотетическую, лепту. Так вот. У Тютчева, пред гением которого преклоняюсь, есть замечательное стихотворение - «Когда дряхлеющие силы…».Не могу не процитировать, советую выучить его наизусть - всем стареющим брюзжалам, вроде меня и старше. Как лекарство - «от озлобленья, от клеветы на изменяющую жизнь…от чувства затаенной злости на обновляющийся мир…от желчи горького сознанья, что нас поток уж не несёт и что другие есть призванья, другие вызваны вперед». Вот тут сама просится заключительная точка стиха! Ибо всё здесь точно, неотразимо выражено, с философической грустью закончено - так, как умел сказать только Тютчев. И вдруг…возникает еще одна - пятая строфа, о какой думаю, хоть разорвите меня сейчас, что она более, чем сомнительна, и что Поэт явно противоречит в ней самому себе в других произведениях. Даже не хочется цитировать этот пассаж о…позорности и никчемности стариковских любви и задора. Разумеется, подобная сентенция имеет право быть. Мне она не по душе, кому-то – наоборот, не о том речь. Но не перестану утверждать, что именно здесь эта строфа лишняя, поскольку слишком очевидно занижает мощный посыл стиха. Нет, сдается мне, Иван Сергеевич тут по какой-то причине не докричался до Федора Ивановича. Менее гениальным, конечно, Тютчев от этого и, тем более, от моей – осознаю – весьма дерзкой выходки не стал…

Еще один рискованный пример - из стихотворения «Беседа»(1937г.) Дмитрия Кедрина, поэзию которого тоже высоко ценю. Помню, меня потрясла эта вещь, прочитанная еще в юности: «…Послушай, а что ты скажешь, если он будет Моцарт – этот не живший мальчик, вытравленный тобой?». Однако многие годы не мог понять: почему, чем меня не устраивает стих целиком? Теперь, кажется, догадываюсь. Нет, уверяю, дело совсем не в том, что этим обжигающим строчкам предшествовали исчезнувшие теперь реалии: «Так значит сын не увидит, как флаг над Советом вьется, как в школе Первого мая ребята пляшут гурьбой…».Не знаю, как у кого, но у меня нет ни малейшего ощущения, что стих от этого стал слабее. Дело в другом. После этой шестой строфы там – еще четыре, вроде бы логичные, вроде бы крепкие. И - красивый назидательно-устрашающий финал с бархатным налётом, сдается мне, безотчетного мужского…ханжества: «Пускай за это не судят, но тот, кто убил – убийца. Скажу тебе правду: ночью мне страшно вдвоем с тобой!»… Вот ведь как выходит. Хотел говорить только о казусах, которые «на грубость нарываются», а невольно к тонким вещам приносит…Можно сказать – в дискуссионный поэтический клуб, где никто не обладает истиной в последней инстанции. А два последних примера, не скрою, мне нужны и для того, чтобы заключить: Неправда ли, друзья, было бы здорово, если к современным стихотворцам мы могли бы предъявлять только такие упреки-сомнения – на вышнем уровне их таланта и интеллекта. Скорее, это даже не упреки, а личное – оно у каждого своё - послечувствие от «печального очарования вещей», как определяют суть поэзии наши восточные соседи. Если бы…

Напоследок всё-таки снова чуть вернемся к начинающим и…неостывающим любителям изложения в рифму «чувствуемой мысли». Конечно, надо показывать свои произведения. Только не людям добрым вначале. А очень даже «злым», то бишь, тому, кто – по делу - пусть камня на камне не оставит от ваших строф! Зело полезно, особенно - от неистребимого «служил Гаврила почтальоном». На днях видел книгу одного бравого дедка. Вроде в литстудии человек похаживал, чего-то впитывал…Открываю солидный томик в твердой цветной корке: «Пахал Петруха в шахте честно», «Ельцин с Чубайсом сгубили державу»,«Березку опять обнимаю»…Может быть, неточно цитирую, но по сути – один к одному. А сколько кровных на сей фолиант извёл, бедолага!…

Жалко, но пора заканчивать. Ибо, чем дальше вглубь, тем… с большим ужасом вижу, на что замахнулся: пласт, какой с детским бесстрашием перед пропастью взялся выдать «на гора», оказался неисчерпаем. И этот пласт - «как нельзя» - неизбежно и тесно соприкасается с другим пластом – «как надо», откуда был просто вынужден захватывать

какие-то куски. А то, что ликбезы здесь нечаянно перемежал, кто-то саркастически заметит, с фрагментиками «кандидатской» - это неизбежные издержки такого замаха. «Куда ты, дурашка?» - воскликнул бы тут нехороший коллега Штирлица....И правда, всё здесь разделить и разложить по полочкам - труд титанический, может быть, сродни «Теории» и «Опытам» Шульговского, Брюсова и Кº. И труд неблагодарный, потому что в любом случае, будет неоднозначно воспринят и – каждый мнит себя стратегом - подвергнут критике. Читатель не мог не заметить, что от лихих ударов шашкой - в начале - автор, сам того не ожидая, перешел к куда более гуманным способам полемики – ближе к концу. Пришли сомнения…Впрочем, уже дал понять выше, что не претендую на бесспорность своих посылок. Ведь это всё же - не алгебра и не шахматы: неоспоримых аксиом и неотразимых построений – не выведешь. Льщу себя надеждой, что удалось какие-то частицы необъятного поднять-разъять, и не так, чтобы нудно. А кропал сие, видит Бог, «не ради корысти своей, а токмо волею» Прекрасной дамы. Как исполнил эту волю, судить другим. Точного адресата у этих записок не оказалось. Потому что вышло, конечно же, не учебное пособие, не трактат «Как нельзя…», чем, кажется, неосторожно грозил в первых строках. Потому что «Остапа несло», куда самому интересно было. Но и в том краю до всего, вестимо, не дотянулся. Не добрался, например, до свободного стиха, а хотелось бы. Почти не касался технической стороны и стилистики: скучно… и, к тому же, об этом достаточно написано маститыми. В то же время, сам бы уснул на второй странице и читателя усыпил, когда бы не сохранил свои мини-диалоги с героями и отступления-воспоминания, что, наверное, в любом пособии – моветон. В общем, если один из одолевших эту эссешку найдет для себя что-то полезно-поучительное, другой – занимательное, а третий – просто смешное, значит, не зря сподобился.

Просится небольшое послесловие и о некоторых персонажах. Мои вредительские советы остались не вовсе втуне…Обогатитель русского языка - «доя» - уже окончил технический вуз. Стихов, полагаю - к счастью для окружающих, он больше не сочиняет. Но перо не оставил: пишет иногда своеобразные короткие рассказики. Один из них даже опубликовали в толстом литературном журнале. Я же говорил: что-то есть у парня своё!... К слову, наши деепричастия продолжают оставаться бедой для «творцов». Совсем недавно одна милая девушка предложила мне вступить в интернет-сообщество - «Живи поя! Караоке – любовь моя!» Да уж, интернет всё стерпит, не возмутится, не покраснеет. Ответил, что петь люблю, но вступать в сообщество с таким названием…- скорее удавлюсь. И опять потерял виртуального друга… Созидатель чувственных строф, какие самопроизвольно мутировали в пародии, прибег к помощи композитора: музыка, она ведь всё облагораживает. Но в итоге всё же - перешел к суровой прозе… А вот две другие мои героини – просто приятная дама и дама приятная во всех отношениях – продолжают неутомимо творить стихи. Вторая сообщила мне, что с нее запросили в столице – вот-де рвачи какие! – две тысячи долларов за издание тоненького сборничка. Теперь уже могу сказать без опаски для своих очков: Точно, продешевили. На месте издателя запросил бы за сию нетленку вдвое больше, учитывая особую вредность здоровью полиграфистов в данном случае.

И маленький каламбур напоследок: Зрю за собою недостаток злой – настойчиво искать в стихах палёнку. Каюсь, - в чужих, конечно. Но если кто-то из читателей вдруг пожелает узнать себя в одном из героев, да еще ненароком оскорбиться, то – совершенно напрасно. Как там нынче пишут в фильмах? – Все персонажи вымышлены, совпадения с реальностью – случайны. Вот и у меня - касаемо собеседников – также.

2001-2009г