Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Наталья Богданова. Тайга - малая родина Владимира Чивилихина

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Владимир Чивилихин сделал все, что мог, и даже много больше, чем мог один человек. Ему упрекнуть себя не в чем. Имя его навсегда занесено в святцы отеческого служения.

Валентин Распутин

 

Славу любого учебного заведения составляют его выпускники. Среди выпускников Тайгинского техникума железнодорожного транспорта (с 2007 года – института) – герои труда и кавалеры боевых орденов, руководители структурных подразделений ОАО «РЖД» и общественные деятели, лауреаты государственных премий и крупные ученые. Но даже среди них Владимир Чивилихин занимает особое место. И это неудивительно: Владимир Алексеевич был не только талантливым писателем, самобытным историком, действенным экологом, который «навечно обрек себя на заботы о лесе», но и яркой, неординарной личностью.

Литературный критик, поэт Станислав Куняев так сказал о Чивилихине: «Писателем он стал, выбившись из полной бедности, нищеты, безотцовщины. Борьба за кусок хлеба, за крышу над головой, за одежку и обувку была для него обычным и необходимым делом всю первую половину жизни. Поистине горьковский, народный путь в литературу...».

Родился Владимир Чивилихин 7 марта 1928 года в Мариинске, но уже через год его семья переехала в Тайгу и поселилась в маленьком домике, что стоял на перекрестке улицы Максима Горького и

Пожарного переулка (ул. Горького, дом 41). Здесь будущий писатель прожил 18 лет. Здесь он набирался житейского опыта, получил трудовую закалку, формировался как личность, начал оттачивать свой литературный талант, поэтому именно Тайгу «числил своей родиной».

«Мои первые и самые свежие детские впечатления были связаны с железной дорогой, – вспоминал В. Чивилихин. – Я жил тогда на станции Тайга в окружении людей, которые принадлежали к славному коллективу железнодорожников. Хорошо помню отца, который возвращался после поездки домой (он работал главным кондуктором на товарных поездах). Помню, как, обнимая его, я чувствовал неистребимый запах паровозного дымка, который хранила его спецовка. Шумы и звуки дороги до сих пор живут в моей душе...

Среди наших первых детских игр была игра в поезда, и мы, ребятня, не научившись еще как следует выговаривать слова, уже спорили, кто будет машинистом, а кто кондуктором...»

Первым словом, прочитанным Володей самостоятельно, было слово «Гудок» – название газеты, которую выписывал отец. В семь лет он пошел учиться в школу № 2 и сразу пристрастился к чтению. «Я пожирал глазами все буквенное: газеты, отрывные календари, бабкину Библию, школьные учебники за любой класс, книги и старинные журналы», – вспоминал Владимир Алексеевич.

В 1937 году его отец, Алексей Иванович, трагически погиб на работе под колесами паровоза на станции Анжерской, и главным мужчиной в доме, первым помощником матери пришлось стать девятилетнему Володе. Семья оказалась на грани нищеты. Особенно трудно стало, когда началась война. «Осенью 1941 года... нас было девять ртов, и среди них я – единственный мужик, тринадцати лет», – вспоминал Владимир Чивилихин.

На попечении его мамы Аграфены Тихоновны находились трое несовершеннолетних детей, старшая дочь с двумя малолетними детьми, бабушка и приемная девочка-сиротка. Мать, не имеющая никакого образования, стирала белье на железнодорожной станции, старшая дочь Мария работала медсестрой, и их заработков не хватало даже на самое необходимое. Бедность была удручающей.

В 1942 году Володя успешно окончил семь классов. Но вопрос о продолжении учебы даже не рассматривался: нужно было помогать матери кормить семью. И он устроился работать учеником слесаря в паровозное депо. Однажды, когда он, шатающийся от усталости и голода, возвращался с работы, его встретила школьная учительница Раиса Васильевна Елкина. Под проливным дождем она дошла с Володей до его дома и смогла убедить Аграфену Тихоновну отдать сына учиться в железнодорожный техникум, который в январе 1942-го был эвакуирован в Тайгу из Харькова. Поскольку семилетку Чивилихин окончил с похвальной грамотой, в техникум его приняли без экзаменов и зачислили в группу № 6 специальности «паровозное хозяйство».

Условия, в которых приходилось заниматься студентам военных лет, были очень тяжелыми. Харьковский техникум (с 1 декабря 1943 года – Тайгинский) располагался в учебном корпусе, принадлежащем технической школе паровозных машинистов. Здесь же разместили и эвакуированный в Тайгу Ленинградский техникум. Это было неприглядное на вид одноэтажное кирпичное здание, в котором находилось всего девять учебных кабинетов и три цеха производственных мастерских. 

Для трех образовательных учреждений этих учебных площадей явно не хватало, поэтому заниматься приходилось в две-три смены. Обычно уроки заканчивались в 22 часа 30 минут, а в мастерских они иногда длились до полуночи. В отдельные дни занятия проводились в полумраке, при наличии одной лампочки мощностью 40 ватт на весь кабинет (электролампы берегли, потому что купить их было очень сложно). Здание техникума было настолько холодным, что во время зимних морозов приходилось заниматься в шапках и верхней одежде.

Студенты не имели ни тетрадей, ни чертежных принадлежностей. Многие ребята, в их числе и Володя Чивилихин, конспекты нередко писали на старых книгах или журналах между печатными строчками, а чернила им заменяла разведенная марганцовка. В большом дефиците были и учебники.

В годы войны железнодорожный транспорт военизировали, поэтому в техникуме была организована круглосуточная караульная служба и устроена гауптвахта.

Так как большинство мужчин находилось на фронте, студентам приходилось заменять их на производственных объектах. Никаких скидок на возраст не делалось. Ребята оказывали помощь железной дороге в ремонте вагонов и паровозов, а также колхозам и совхозам во время посевных и уборочных. Их привлекали к работе в лесу на заготовке дров, к выгрузке из вагонов и складированию угля. Весной и осенью они неделями трудились в подсобном хозяйстве техникума. Однокурсники Чивилихина вспоминали, как по шесть – десять дней подряд лопатами перекапывали землю на огромных картофельных полях. Норма была – не менее двух соток ежедневно. Зимой очень часто вместо занятий студентов отправляли на борьбу со снегом. Трудились в любую погоду, несмотря на то что у многих не было теплой одежды и обуви. Не было ее и у Володи Чивилихина: даже во время морозов он ходил в сапогах и полупальто из шинельного сукна.

Вот как сам Владимир Алексеевич описывал то тяжелое время: «Война запомнилась мне больше работой, чем учебой. Надо было и огород копать, и сено косить, и дрова пилить, и стайку чистить, а техникум куда нас только не «бросал». На снегоборьбу, где мы непременно обмораживались, в шахты Анжеро-Судженска – наваливать на ленту уголь, на картошку в подсобное хозяйство, в депо, где мы катали паровозные скаты и тянули дышла. Как тянули, не знаю...»

Помимо изматывающего физического труда, особенно угнетала В. Чивилихина в юности беспросветная бедность. По воспоминаниям друзей, на занятия в техникум будущий писатель ходил в военной гимнастерке с заплатками, а на ногах были шахтерские калоши. О том, в какой крайней нужде находилась их семья, свидетельствует дневник, который Володя начал вести еще в школе, когда ему исполнилось 13 лет. Его записи очень откровенны, самокритичны и воссоздают картину полной нищеты и безысходности. 

Своему дневнику он поверял самые сокровенные мысли и переживания:

28.01.1945 г. Вчера был вечер в техникуме, впрочем, о нем мне нечего писать. Не был я... Все собираются, одеваются. Мне же нечего одевать. Сегодня ночью в 5 часов сгребся – и на поезд в Юргу. Приехал, сходил на базар, купил картошки – назад. Вот эта постоянная забота о куске хлеба как-то воспитывает, чему-то учит – не могу объяснить.

06.10.1945 г. Уже 2 дня не хожу на занятия. Причина незначительная, пустячная и (для многих) смешная – не в чем. Начались холодные ветры, изредка снег, у меня же «костюм» из «чертовой кожи». Ни телогрейки, ни пальто. Когда бежишь из техникума, зубы выбивают дробь и сам дрожишь всем телом, какие усилия ни прикладываешь... Как держаться? Я в среде обеспеченных... И многие хвастаются своими успехами в том или другом отношении. Чувствую, что у меня бы на их месте вышло лучше – и становится горько... Спуску я не дам никому, это знают, и это почти единственный способ оградить себя от насмешек. 

14.11.1945 г. Сегодня днем навязалась мысль – просто не находил места, думал о фразе: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно»... Ведь это кричит человек, у которого в жизни действительно было такое мгновенье, до того хороша фраза. Я раздумался о себе. У меня не было такого мгновения – и будет ли?

Отдельные записи в дневнике свидетельствуют о настоящем отчаянии: 

19.01.1944 г. Мама плачет. Уж маме-то горше всего... Дома все прахом идет. Сена не хватает, картошка кончается, нет ни у кого ни обуви, ни одежды. Сама в обрывках тряпья ходит. Недоедает, все нам отдает... Мама, сестра и все остальные издергались, измотались от нужды, голода... Изредка плачу, хотя и стыдно плакать парню в шестнадцать лет.

11.03.1946 г. Через три недели начало занятий. Мне абсолютно не в чем идти. Вокруг западни, все рвется, потому что все тонко. Сена нет, и корова еще не отелилась, картошка скоро вся, дров и угля нет, одеть что-либо нет и денег – тоже нет. Нет, нет и нет. Что делать?

Забота о матери, боль за нее проходят через весь дневник:

27.02.1945 г. Это безропотное, трудолюбивое существо, прожившее всю жизнь без радости и развлечений, как оно свято и драгоценно! Мы бедны, но совесть чиста, и все женщины-соседки частенько приходят к матери поделиться горем и счастьем, она всем найдет слово.

17.10.45 г. Мать! Святое слово. Я посмотрю на свою мать, на ее согбенную спину, на ее опухшие суставы и согнутые пальцы, которым уже никогда не разогнуться. Сколько переработал этот человек! Сколько мало радости он видел! Сейчас одна цель и мысль – дети.

14.01.1946 г. Съездил с мамой за углем. Дорогой потерял душевное равновесие. Встречалось очень много знакомых, смотрели на меня в роли лошади, на мать, которая бежит сзади. Она одета была беднее и хуже любой нищей. Кругом заплаты, лохмотья. Я был спокоен, жутко спокоен, но внутри все кипело. Сказал маме, чтобы не помогала, и повез один, выбиваясь из сил, по этой проклятой, еще не торной дороге. Вез так, что во всем теле слышал сердце, его биение и прыганье.

И при этом Володе удается сохранить оптимизм и бодрость духа! В дневнике своей сокурсницы Веры Прудниковой 3 апреля 1946 года он оставляет запись: «Несмотря ни на что, Вера, жизнь – самая хорошая штука!»

В техникуме Владимир Чивилихин учился хорошо. На младших курсах особенно любил историю и литературу. Вот как сам он, будучи студентом, оценивал свое отношение к учебе:

08.03.1944 г. У всех почему-то сложилось мнение, что я человек с повышенными способностями и не учусь на «отлично» только потому, что лень, но я же думаю про себя так: способности у меня есть, а не учусь на «5» потому, что не всегда есть настроение учить, потому что настроение вообще зависит от настроения желудка, которое у меня не всегда нормальное. Затем моя тяга к художественной литературе. На уроках я читаю, в столовке читаю и дома тоже читаю. Время, нужное для уроков, я использую на чтение.

Он начинает тренировать свою волю, заставляет себя больше времени уделять учебной литературе, и в его дневнике появляется такая запись:

26.03.1945 г. За последнее время пятерочником стал, кроме немецкого, по всем – пять. Занимаюсь все время. Так и придется до конца учебы.

Когда Володя учился уже на четвертом курсе, ему даже предложили вести занятия по черчению; правда, от этой заманчивой перспективы он отказался. И по-прежнему главной страстью Чивилихина оставались книги. Об этом свидетельствует и его дневник: он пестрит именами русских и зарубежных авторов, в нем много цитат и рассуждений о прочитанных произведениях. В те годы литература была для Володи не просто увлечением, но и своеобразной отдушиной, спасением от гнетущей действительности. И он это отчетливо понимает:

10.01.1944 г. О книги! Что бы я делал без вас в эти тяжелые дни? Безо всякой задней мысли скажу, что книги поддерживают меня, и крепко поддерживают. Откуда бы я брал бодрость и жизнерадостность?

Алексей Афанасьевич Иванов, который был соседом В. Чивилихина, вспоминал, что нередко видел его читающим книги на улице прямо на ходу. Не только друзей, но иногда и преподавателей Володя поражал своими знаниями. Однажды во время летних сборов в военно-спортивном лагере у него завязалась беседа с начальником штаба майором Бобовичем о прочитанных книгах. Они называли их героев, вспоминали отдельные эпизоды, задавали друг другу вопросы, спорили. Причем обсуждались произведения, не входящие в программу по литературе, на уроках их не изучали! Все, кто присутствовал при том разговоре, были потрясены начитанностью Чивилихина. Книги открывали перед ним целый мир, который ему хотелось не просто объездить и изучить, но и самому описать. И это желание все больше и больше укреплялось в нем. И планы на будущее начали принимать конкретные очертания:

10.11.1945 г. Мечта моя – стать писателем. Это ужасно трудно, это почти недосягаемо для меня, провинциального парнишки из захолустного сибирского городка. Я верю, что писать смогу, надо большое хотенье и учиться, учиться. Как было бы хорошо, если бы не было войны. Сейчас я бы уже учился на первом курсе университета...

Но интересы Володи Чивилихина не ограничивались только книгами. Еще обучаясь в школе, он увлекся шахматами. В техникуме решил серьезно заняться этой игрой, потому что считал, что шахматы – это «состязание в уме и выдержке». Он взял в библиотеке «Учебник шахматной игры» Э. Ласкера и начал заниматься по нему самостоятельно. Кроме того, стал посещать занятия шахматного кружка и был выбран его председателем.

Влекла его к себе и музыка, в том числе и классическая:

06.01.1946 г. Пока ужинал, слушал Штрауса – «Сказки Венского леса», «Жизнь артиста» и др. Я немного начинаю понимать музыку.

18.01.1946 г. Сейчас 10 часов. Ложусь. Буду слушать «Хованщину» Мусоргского.

28.01.1946 г. Дожидаюсь передачи: выступление заслуженного артиста Кирикова о Шаляпине. 

Иногда он обращался к своему однокурснику Евгению Свиридову с просьбой сыграть что-нибудь на баяне. И сам учился играть на гитаре, увлекался игрой на мандолине. На этом инструменте мог исполнить вальс, танго, марш, песню, самостоятельно разучивая их по нотам.

27.11.1945 г. Сегодня разобрал и выучил первую часть вальса «Майский сон» и учу (подается) марш «Привет».

18.01.1946 г. Учил «Амурские волны» – старинный вальс.

Любил Володя и танцы:

18.11.1944 г. Научился танцевать. Танго и фокстрот. Вальс еще плохо.

Но на вечерах в техникуме он танцевал не всегда, о чем пишет с горечью: «Сходил на днях на вечер. Лучше бы не ходил. Одет очень плохо. Танцевать идти стыдно...»

Среди студентов Владимир Чивилихин пользовался авторитетом: его выбрали в состав профкома техникума, в группе у него было еще одно поручение – агитатор. И, кроме того, он являлся постоянным корреспондентом техникумовской газеты «За кадры» – это была «проба пера», полезный опыт в осваивании профессии журналиста.

По воспоминаниям его друга Владимира Кривошеина, «в обращении он был прямолинейный, часто с ребятами говорил шутками и остротами, на которые был довольно горазд. Иногда высказывался четверостишиями».

Владимиру Чивилихину всегда было присуще обостренное чувство справедливости. Он не принимал лжи ни в каких проявлениях и не молчал, когда с ним поступали нечестно. Так, 31 декабря 1944 года он пришел на новогодний вечер в техникум. А находящийся там военрук приказал ему отправляться на пост для несения караульной службы. Володя возмутился, так как знал, что по графику должен был дежурить не в новогоднюю ночь, а 2 января, и, кроме того, он уже трижды заступал в караул, в то время как многие другие ребята – ни разу. Несмотря на угрозы военрука отправить его за неподчинение на десять суток на гауптвахту, Володя отказался выполнить это распоряжение, считая его несправедливым. С вечера ему пришлось уйти, праздник был испорчен. Результат этого конфликта отражен в приказе

№ 475 по Тайгинскому техникуму от 31.12.44 г.: «Параграф 5: Учащемуся 6-й группы Чивилихину В. А. за невыполнение распоряжения о явке в караул арест на 10 суток без исполнения служебных обязанностей». Но даже после этого наказания он не пожалел о своем поступке.

Еще раньше был случай, когда Чивилихин проявил твердость, не побоялся пойти против начальства. Осенью 1943 года администрация обратилась к нему и еще к одному студенту с просьбой перегнать овец из Тайги до совхоза «Тутальский», где находилось подсобное хозяйство техникума. За это им обещали выдать картофель, и ребята согласились. Дело было трудное: до совхоза почти 70 километров, дорога шла рядом с железнодорожными путями, овцы разбегались, но в итоге задание студенты выполнили. Однако картофеля им выписали намного меньше обещанного, и когда Володя узнал об этом, вообще отказался его получать. После такого протеста картофель был выдан в полном объеме.

Чивилихин всегда был очень упорным в достижении своих целей. Владимир Кривошеин вспоминал: «У нас в группе только Толя Шевкунов умел «крутить солнце» на турнике, так Володя решил тоже научиться выполнять это гимнастическое упражнение во что бы то ни стало. Тренировался, несмотря на недоедание, переутомление. И научился! Таким он был во всем».

Еще до производственной практики на железной дороге Чивилихин начал совершенствовать свою физическую подготовку: принес домой кусок рельса килограммов на 25 и научился выжимать его одной рукой. Вскоре он уже поднимал 45 килограммов правой рукой и приседал с двухпудовой гирей. Кроме того, он стал посещать секцию штангистов, иногда занимался боксом и с удовольствием ходил на лыжах. Очень любил лыжные прогулки в зимний лес, красоту которого затем поэтично описывал в своем дневнике.

В 1945 году Владимир был на практике на паровозоремонтном заводе в Красноярске. Часто вместе с друзьями ходил купаться на Енисей и не раз переплывал его. Это вызывало уважение однокурсников: далеко не каждый мог решиться на такой смелый поступок.

Производственную практику в паровозном депо Тайги Чивилихин проходил в качестве кочегара. Вот где пригодилась физическая закалка! Во время поездок в тендере работать приходилось не только лопатой, но и ломом, кувалдой и просто руками. Угольная пыль забивала нос, глаза, уши. Иногда не было никакой возможности передохнуть. Однажды он оказался на волосок от смерти: его чуть не засыпало. Владимир разбивал большие куски угля и не заметил, как ковш подъемного крана уже навис над ним, чтобы высыпать топливо в тендер. Увидев его в последнее мгновение, успел выскочить, но при этом попал под струю горячего пара и получил сильный ожог ноги.

30 июня 1946 года Чивилихин сдал в техникуме последний государственный экзамен. Теперь у него была специальность техника-механика паровозного хозяйства и направление на Южно-Уральскую железную дорогу в депо Троицка. Там его назначили техником паровозного цеха. Затем была работа в Чернигове, далее – на станции Узловой Московской железной дороги. И наконец – Москва! Мечта осуществилась. Владимир Чивилихин стал студентом филологического факультета МГУ.

Но Сибирь навсегда осталась для него особым местом, связь с земляками Владимир Алексеевич поддерживал всю свою жизнь. Он писал: «Осенью птицы улетают на юг, в теплые края, а меня почему-то тянет на восток, в Сибирь. Вначале я думал, что это обыкновенная ностальгия, тоска по родимым местам, однако друзья придумали для моей болезни другое название – «сибирка». 

Учась в Московском университете, вместе с письмом Владимиру Кривошеину Чивилихин прислал стихотворение под названием «Песнь о Сибири». Начиналось оно такими словами:


Я тоскую по родине вьюжной,
По далеким сибирским лесам,
По глубоким снегам, по высоким стогам,
Я тоскую по родине вьюжной... 

При встречах с однокурсниками Владимир Алексеевич всегда с теплотой вспоминал годы учебы. Так, в 1957 году в дневнике Веры Прудниковой появилась его новая запись: «Сейчас мы другие, время другое, но как это было бы здорово, если бы в нас осталась хоть маленькая частичка того, что в нас было».

6 декабря 1968 года Тайгинский техникум железнодорожного транспорта отмечал свое 25-летие. На юбилей прилетел и Владимир Чивилихин, ставший уже известным журналистом и писателем. Его выступление вызвало особый интерес у всех собравшихся. Директором техникума в то время являлся Николай Павлович Смирнов, бывший староста их группы № 6. После торжественного собрания и вечера В. А. Чивилихин долго общался с друзьями. Они говорили о делах, о жизни, и Н. П. Смирнов посетовал, что уже не один год затягивается решение вопроса о строительстве нового корпуса техникума, хотя все понимают, что старое здание слишком мало и совсем обветшало. Владимир Чивилихин не мог остаться безучастным к судьбе родного учебного заведения. 28 января 1969 года в газете «Комсомольская правда» была опубликована его статья «Дорогая экономия», в которой он описал положение дел в техникуме и остро поставил перед Министерством путей сообщения вопрос о необходимости постройки в Тайге нового здания. Эта статья сыграла свою роль. Техникум наконец включили в план строительства, и уже 15 августа того же года был заложен первый блок фундамента нового корпуса.

Живя в Москве, Владимир Алексеевич по сути своей оставался сибиряком и всей душой был предан земле, на которой вырос. Он любил Сибирь, кропотливо изучал ее историю и культуру, прославлял в своих книгах ее людей и природу. Очень достоверно описывает он Сибирь и старую Тайгу в повести «Про Клаву Иванову», в романе-эссе «Память» и других произведениях. Огромный материал о строительстве Транссибирской магистрали был собран им для романа «Дорога» (который, к сожалению, не был окончен). 

Приезжая в Тайгу, знаменитый писатель запросто общался с друзьями и соседями, искренне интересовался их жизнью, помогал в решении проблем. Он по-прежнему оставался добрым, чутким и душевно щедрым человеком, трепетно относился к тем, кто его окружал.

Как вспоминал Владимир Кривошеин, в 1974 году Владимир Алексеевич обратился к нему с просьбой: «У меня к тебе, Володя, такое дело. Ты, конечно, помнишь нашу учительницу во 2-й школе Раису Васильевну Елкину, эвакуированную из Ленинграда. 24 мая она дает последний урок и уходит на пенсию. Я ее не видел 30 лет и, очевидно, съезжу на это событие. Не мог бы ты к этому сроку, 24 мая, послать телеграмму соответствующую по адресу: Ленинград, Ждановский район, школа 47, Дударевой Раисе Васильевне».

В этом – весь Чивилихин! Он ценил настоящих друзей и умел быть благодарным.

Н. В. Гоголь, обращаясь к своим собратьям по перу, советовал: «Писатель земли русской! Прежде, чем браться за перо, воспитай в себе гражданина. Иначе все будет невпопад...» У Владимира Чивилихина все было «впопад», в яблочко, потому что он всегда был честен, трудолюбив и совестлив, любил свою Родину и хранил чистоту великой русской литературы.

Как же верно сказал о нем академик РАСХН Николай Моисеев: «Если бы он был жив сегодня, когда страна и ее народ переживают не лучшие времена, то он, без сомнения, не мелькал бы в ряду тех «звезд» сомнительной культуры, напоминающей «шабаш на Лысой горе», а был бы в первых рядах тех, кто отстаивает и воспевает идеалы национальной культуры как основы жизни, благополучия и процветания своего народа».

Труды Владимира Чивилихина получили достойную оценку: он лауреат двух государственных премий, лауреат премии Ленинского комсомола, награжден орденами и медалями. Но главная его награда – это наша память.

В Тайгинском институте железнодорожного транспорта имя Владимира Алексеевича хорошо известно. С его жизнью и творчеством студенты знакомятся на уроках литературы, на классных часах. По его произведениям проводятся читательские конференции. В музее и библиотеке института о нем собран разно-образный богатый материал, оформляются выставки. Лучшие студенты института получают именную стипендию В. А. Чивилихина. «Добропамять», к которой он призывал, живет в наших сердцах.

г. Тайга

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.