Сердцевина (повесть-миф)

Рейтинг:   / 3

Подробности

Категория: Лики земляков

Автор: Филатов Сергей Викторович

Просмотров: 6351

2011 год, Выпуск № 3

Глава 9. Смена века

Недавно вроде одно столетие другим сменилось. Вроде и ничего особенного не случилось в мире, всё так же течёт, только внутри чувство какое-то странное возникает. Вот, то же всё вокруг, однако, не то – и город будто бы поменялся, и люди. Точно время по-иному движется.

Раньше как-то особой разницы не наблюдалось – что город, что сёла окрестные: жили себе люди спокойнёхонько, скотину держали, огород садили, всё на натуральном хозяйстве. И теперь, конечно, и живут, и держат, и садят, да как-то не так, по-другому. Горожане, те нынче озабоченные какие-то стали: бегут куда-то, торопятся. А, кажется, спросишь – зачем бегут, куда? – задумаются… и не ответят.

И сам город теперь разрастается быстро. Левобережный бор начинают застраивать, дома там растут, что грибы. Больше деревянные. Да и правый берег прирастает, здесь всё более на запад. Улицы теперь вдоль реки стараются строить, ровнее, чтоб порядок какой-то определённый был, а переулки строго перпендикулярно им застраивают. И городское начальство за тем следит строго.

В центре города тоже строят много. Там купцы всё больше каменные дома да магазины возводят, дерево у них как-то не в почёте нынче, хотя, казалось бы, в деревянном доме и дух другой, более организму потребный, и веселее как-то дышится да и живётся. Но время есть время, тут уж против течения никак не попрёшь.

Хотя и теперь есть те, что по старинке мыслят. Вот Власий Максимович Рыбаков, тот самый у которого винокурня на Зелёном клину, тот себе дом из чистого дерева сделал, с резными наличниками да с балконом на втором этаже. Когда спрашивают его,

– Чего ты, Влас, выкобениваешься, или денег нет на каменный дом?

Знают прекрасно, есть у Власа Максимыча деньги, да такие, считать – не пересчитать, его-то продукция всегда в ходу, и завод его нынче не только на Алтае знают. Чего тогда спрашивают?

Купец только посмеивается в бороду хитро, мол, чего вы понимаете! Да на балконе чаи себе попивает. Зачем ему каменный-то дом, у него и этот большой да тёплый. А под домом подвал огромный, туда лошадь с телегой запросто заезжает и разворачивается там, а в подвале бочки огромные с водкой, и водки той в подвале – не меряно.

А ещё есть у него своя столярка при винокурне, тоже огромная. Там людей много работает, он им за это деньги платит, зачем кому-то ещё на сторону платить. Да и рассудить если – на каменный-то дом угля да дров не напасёшься, а деревянный протопить куда легче, дерево-то и тепло дольше держит. Словом, как-то не расстраивается купец по этому поводу, даже наоборот, сидит – чаи попивает.

Опять же если про течение времени говорить да про суету, замечал Георгий, раньше в городе в час, ну, одна повозка по улице прогромыхает, и снова тишина тебе да покой. А теперь вон «мотор» у Миньки Сычёва объявился, родители ему шельмецу подарили, выпросил. Сам по себе тот «мотор» по улицам тарахтит, без всякой тебе лошади, на двух колёсах, да чадит ещё сзади из трубы, ровно печка какая. Люди говорят, чистым керосином тот «мотор» питается, сжигает его внутри, да помногу, может и врут. По-англицки «Матчлес» тот мотор зовётся, а ещё его иначе мотоциклом кличут.

Минька Сычёв на своем «Матчлесе» по улицам носится, в шлеме и в очках, да в коже весь – и куртка, и штаны кожаные на нём блестят, – точно чёртик какой из табакерки. И парень-то Миша вроде не глупый, напротив, к наукам горазд дюже, да чудоковатый слегка, одержимый, как говорится, ни в мать, ни в отца, ни в других своих родственников.

Старший-то Сычёв, Михаил Савельевич, человек шибко набожный, хоть и миллионер, хоть и купец 2-й гильдии. Он мануфактурой да галантереей в городе и в сёлах окрестных торгует, магазин свой опять же большой в Бийске есть. Но уважают его люди, и примеры тому уважению есть. Скажем, с введением городового положения в 1870 году Михаил Савельевич постоянно гласным городской Думы избирался. А с 95-го, второй срок подряд, – городской голова он. Опять же старостой Успенской церкви его люди выбрали, тоже честь большая. А о пожертвованиях на дела благие и говорить не приходится, дюже велики те пожертвования, в десятках тысяч рублей измеряются.

Или купчиха Морозова Елена Григорьевна – Миша ей внучатым племянником приходится – в нём тоже души не чает, балует внука. Да сильно балует, средства ей в том позволяют, а как же, Потомственная почетная горожанка, а после смерти мужа своего Алексея Федоровича возглавила она его дела. Кроме торговли, крупные капиталы в промышленность купчиха вкладывает. Она и первую электростанцию в городе, и кожевенный, и маслобойный да пивоваренный заводы построила, крупорушку вот паровую…

А как в храм купчиха идёт, нищие все подле церковной ограды собираются, знают, не поскупится матушка Елена Григорьевна, благодетельница ихняя, и мелочь всем раздаст, а коли не хватит мелочи, то и крупную купюрку кому в шапку положит. Конечно, были и злопыхатели, не без того, шептались некоторые людишки тайком по углам:

– С жиру, видать, Морозиха бесится…

Но она, назло им всем, шептунам тем, записала в своем завещании: «…Пока будет в действии означенная моя электрическая станция, завещаю освещать бесплатно в городе Бийске: Троицкий собор, Еленинскую при Пушкинском городском училище церковь и Алексеевскую богодельню.

Из капитала моего завещаю выдать… в находящиеся в городе Бийске: в Троицкий собор на поддержание его три тысячи рублей и причту этого собора две тысячи рублей, в Свято Еленинскую церковь при Пушкинском городском училище церковь на поддержание ея три тысячи рублей и причту этого храма две тысячи рублей… в архиерейский Казанский собор причту этого храма тысячу рублей (всего в списке более двух десятков храмов и монастырей)… в Катихизаторское училище для вспомощения бедных детей тысячу рублей, для бедных детей Троицкой школы тысячу рублей (всего около 20 учебных заведений Бийска, Томска, Семипалатинска)…»

Нет, не в родню Миша пошёл. Незадолго до рождения сына отстроил Михаил Савельевич большой домина трехэтажный по Успенской улице. В этом-то доме Миша и родился. А поскольку, оставался он единственным ребёнком в семье, родители уделяли большое внимание его образованию. Учился Миша в гимназии, но кроме того, для обучения сына, – старший Сычёв нанимал специальных репетиторов. Ещё в гимназии когда учился, обнаружились у Миши способности к языкам разным и к точным наукам, особенно к физике и химии. Тогда-то родители и решили послать его учиться в Швейцарию, в один из закрытых пансионов.

Это решение и Елена Григорьевна одобрила, сильно она за Мишеньку радовалась, сама-то малограмотная была, бумаги важные и те с трудом огромным подписывала, а уж самой что написать, увольте, на то она специальному человеку деньги платила. Потому-то так трепетно и относилась к успехам Миши в учёбе. Так и решила, что там племянник даст Мише на содержание, то – пусть, а она непременно от себя добавит, не должен внук в той Швейцарии ихней бедствовать, пускай учится с прилежанием да ни о чём другом не думает.

Однако думал, видимо, Миша и о другом, не только на учёбу у него времени хватало. Приезжая на каникулы в Бийск, привозил он с собой различные фокусы. Товарищи его гадали, то ли сам он, в силу учёности своей нынешней эти фокусы сочинял, то ли в книгах умных где находил. А те, что поосведомлённее, говорили, что покупал он их у англичан в специальной фирме. Может и так, врать не будем.

Но очень уж он любил похвастаться этими фокусами. Дома у себя собирал молодых приказчиков из отцовских магазинов, гимназистки опять же приходили молоденькие, из тех, кто уже дневники тайные ведёт и про мальчиков туда думы записывает да про любовь. Им тоже премного интересно, как Миша из своего «волшебного» цилиндра достаёт – то ленты атласные разноцветные, то яблоко или конфет пригоршню, а ведь ничего там допрежь не было – сами проверяли!

Однажды он из цилиндра этого на потеху публике вытащил за уши большого живого зайца. Заяц смирно висел в Мишиной руке, испуганно глазами косил на «почтенную публику», обмер весь, а потом, точно очнулся, лапками задергал, опять замер, и в цилиндр упало несколько круглых заячьих катышков. Изумление публики сменилось громким хохотом, смеялись в основном Мишины друзья-приказчики, гимназистки, те больше краснели и смущенно опускали глаза, хотя, тайком, прикрывшись платочком, всё же стыдливо хихикали, но потихоньку, чтобы никто не слыхал. Миша же, ничуть не смутившись того, что выкинул его подневольный «ассистент», громко объявил:

– Всё верно, природа пустоты не терпит. Цилиндр должен быть полным!.. – Он потряс косого над цилиндром, будто проверил, не осталось ли там еще чего, и выкинул за дверь в коридор. Зрители просто упали со смеху.

Помнится и ещё один Мишин фокус, но уже более «научный». Бывало, покрутит он «волшебной» палочкой в сосуде с жидкостью, гвоздь туда железный опустит наполовину, вытащит гвоздь, а та половина, что в жидкость окуналась – золотая. Тем, кто не знаком с химией-наукой да с алхимическими фокусами, скажу, что ничего здесь сверхестественного нет, гвоздь тот специальный – спаян из двух частей: железной и золотой. Золото же сверху покрыто специальной краской под железо. Опустишь такой гвоздь в слабокислый раствор, краска растворяется – вот оно чистое золото. А пузырек с краской у Миши в шкафу стоял, он специально в Швейцарии запас этой краски побольше сделал, чтобы свою «публику» дурачить да развлекать. Что поделаешь, уж очень любил он быть в центре внимания.