Земля спасает от пуль. Военные воспоминания

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Книга памяти

Автор: Пётр Козьмин

Просмотров: 5714

2011 год, Выпуск № 2

1941 год

Как и все мальчишки довоенной поры, мы играли в войну, сдавали нормы «ГТО», «ПВХО», «ВС», «ГСО», носили с гордостью значки, по многу раз смотрели «Чапаева» и другие картины «про войну». Объявлению нападении гитлеровской Германии даже обрадовались - ну теперь мы им покажем!

Над Спасом-Деменском самолёт – большая редкость, а тут летит какой-то странный. Я скорее вынес свою самодельную подзорную трубу и с трудом навёл на летящий самолёт. Он был окрашен чёрным и белым. Догадался, что это немецкий. Он начал бросать бомбы на железнодорожный мостик. Ребята и я с ними побежали к мосту и начали собирать осколки, хвалясь своими находками. Мы долго лазали под мостом и не заметили, как самолёт, возвращаясь, сбросил ещё две бомбы на мостик, но не попал. Мы в ужасе разбежались. Я наскочил на бутылочное стекло, чуть не остался без мизинца на ноге. Сорвал подорожник, завернул палец, оторвал от носового платка полоску – перевязал его. Придя домой, ничего не сказал ни отцу, ни матери. Просто сунул ноги в ботинки и стал ходить обутым.

Ночами часто гудели паровозы, объявляя воздушную тревогу. Я, набегавшись, спал как убитый и ничего не слышал. За завтраком отец жаловался, что не выспался.

- Четыре раза сегодня ночью бегали в погреб.

- А что же меня не разбудили? – спрашивал я.

- Да тебя разбудишь! Уж и стаскивали с кровати, а ты всё равно на полу дрыхнешь.

Наша кошка разродилась четырьмя котятами, и как только тревога, и мать с отцом и братишками бегут в погреб, кошка тащит своих котят по одному под мостик из шпал, проложенный над канавой.

Вести стали очень тревожными. Немцы взяли Смоленск. От Спаса 120 километров. Через станцию пошли эшелоны беженцев. Мать бегала туда с сумкой Красного креста помогать раненым и больным беженцам в эшелонах. Железнодорожники приготовили небольшой состав из товарняка, чтобы отправить в тыл свои семьи. Отец нас посадил в один из вагонов. Народу набилось много. Вещей не брали с собой - думали, что скоро вернёмся. Я взял две любимые книжки: «Занимательная авиация» и «Вселенная» Лапласа. Первые сотни километров прошли тревожно, над головой воздушные бои, обстрелы из пулемётов с воздуха. Выскакивали из эшелона, прятались в кювет, под насыпь. После Мичуринска ехали уже спокойно. В Моршанске активисты-женщины накормили гречневой кашей. Конечный пункт – Абдулино, Чкаловской области. Нас выгрузили, и в повозках с лошадьми развезли по деревням. Мы с матерью и двумя братишками отправились в чувашскую деревню Степановку. Там уже жили и другие беженцы из Гомеля, Житомира, Москвы. Нас пока разместили в школьных классах. На другой день председатель послал женщин на прополку в поле, а меня спросил, что я умею делать в деревне.

- Не знаю, - ответил я.

- Ну, пойдёшь сено катать или на лошади работать?

Что такое – катать сено, я не имел понятия. А как – на лошади, я видел. И решил:

- Пойду работать на лошади.

- Ну тогда иди на конный двор.

На конном дворе мне дали старую понурую кобылу и мальчишку-инструктора. Выглядел он так же, как и я, но было ему всего 13 лет. Помог мне поймать, зануздать и запрячь лошадь в телегу с большими широкими ремнями для возки сена и соломы (рыдван). Сено к стогам возили вдали от деревни. Все возчики на своих резвых «скакунах» быстро уехали в поле, в том числе мой инструктор. Моя кляча сама нашла место, где все работали. И навалив в рыдван сено, взгромоздившись на самый верх, я поехал к стогам. Солнце только что появилось, было прохладно, телега поскрипывала… Дурманящий запах свежего сена и теплеющие лучи солнца тянули на дремоту. Кругом чирикали птахи, а кузнечики создавали сплошной фон. Целый день возил сено. Возчики уже закончили работу, уехали, стало темно, и я оказался последним. Дороги в деревню не знаю. Но лошадка, почувствовав конец работы, засеменила быстрее и привезла меня прямо на конный двор.

Так я привык к лошадям и уже довольно сносно управлялся с повозкой. Один симпатичный жеребёнок с белой звёздочкой на лбу и приятной мордочкой привык ко мне, так как я его часто угощал, то куском лепёшки, то блина. Он забавно прыгал вокруг меня и ходил за мной, как собака. Если я дома, он заглядывал в низкое открытое окно и радовался, помахивая коротеньким хвостиком, когда видел меня.