Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Николай Коняев. Гражданин златокипящей Мангазеи (Чудотворец Васили Мангазейский)

Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 

Нырните в воду, ледяные змеи.
Раздвинься ты, завеса снеговая,
Врата златокипящей Мангазеи
Передо мной и вами открывая!
Леонид Мартынов

Вошли из Мангазейского моря  в реку Таз и скоро среди приполярной тундры за редкими деревцами, искалеченными морозами и ветрами, дующими со стороны Ледовитого океана, на высоком берегу показался город с церквями, с Кремлем, с домами, жмущимися к его  деревянным стенам…
— Ишь ты, как близко друг к другу живут! —   глядя на открывшийся город, проговорил русоволосый ярославец Василий. — А  тесноты все равно нету.
— А чего шириться-то? — ответил стоящий рядом купец. — Земля мерзлая, так огорода не заведешь. Да и  скотину мало   держат! А человеку самому немного места требуется… Некоторые и зимуют в кочах.
И он кивнул на тяжелые корабли, что покачивались на речной воде под стенами города…

1.
Был ли такой разговор, когда четыре с половиной столетия назад появился в  заполярном граде Китеже будущий святой  Василий Мангазейский?  
Неведомо…
На иконах Василия Мангазейского изображают обычно «лицеем млада, мала возрастом, образа священнолепна, очи имуща светлы, взирающее прелюбезне, власы же главы его русы», но вообще о  нем практически   не сохранилось сведений.
Известно только, что его — это случилось еще в царствование Бориса Годунова — нанял богатый ярославский купец помогать ему в торговле в заполярной Мангазее.
От природы кроткий и смиренный,  Василий пользовался среди мангазейцев, как свидетельствует его Житие, добрым расположением.   Сердце его было исполнено веры в Бога, а любовь к молитве заставляла проводить за богослужением в храме  все свободное от работы время.
И так сосредоточено и ясно жил он, но  Всевышний, «призирая на его добродетели, захотел воззвать его к вечному блаженству, к коему достичь из сей временной жизни нельзя иначе, как узким и прискорбным путем внешнего испытания».
Тогда, как отметил первый епископ Красноярский и Енисейский Никодим, «хищники, воспользовавшись отсутствием Василия в церковь на утреннее пение, выкрали из лавки врученные ему товары»…
Вот и все, что известно о мангазейской жизни приказчика Василия.
Частично можно восполнить эти небогатые сведения материалами, добытыми во время археологических раскопок «златокипящей» Мангазеи, сделанных в ходе комплексной экспедиций Института Арктики и Антарктики и Института археологии Академии наук СССР, работавшей на Мангазее в конце шестидесятых — начале семидесятых годов под руководством доктора исторических наук профессора М.И. Белова.
Жили в Мангазее, действительно, прижимаясь друг к другу.  
Протяженность города по берегу Таза не превышала трехсот метров, а вдоль   Мангазейки строения  углублялись в тундру всего на двести метров. Тем не менее на этом небольшом пространстве   размещалось более   500 жилых домов, здесь находился острог, приказные избы и около двадцати лавок. Караваны кочей везли в Мангазею продовольствие и вооружение для гарнизона, товары на продажу, промысловое оборудование, людей. Из Мангазеи — пушнину. Один рубль, вложенный в экономику Мангазеи, давал прирост в 32 рубля, и в Мангазее во время навигации собиралось больше двух тысяч одних только торговцев. Мангазея ежегодно выбрасывала на внутренний рынок страны до ста тысяч шкурок соболя на общую сумму 500 000 рублей. По тому времени это был  заметный в общегосударственном бюджете — он равнялся с   ежегодным доходом царского двора! — финансовый поток.
Поэтому-то, хотя и тесной была жизнь в Мангазее, материалы археологических раскопок свидетельствуют о весьма высоком, как это принято сейчас говорить, уровне  жизни горожан.
«Анализ костных и растительных остатков позволяет сделать выводы о питании жителей города, — обобщая данные археологических раскопок, сообщает Г.П. Визгалов. — Как выяснилось, оно было весьма разнообразным для такого удаленного от земледельческих районов поселения Крайнего Севера. Мясная пища мангазейцев состояла из свинины и говядины, недостаток последней существенно компенсировался дикой и домашней олениной и зайчатиной. Птичье мясо было на столе в достатке: водоплавающая птица — летом, куропатка — зимой. Кур, в первую очередь, разводили ради яиц, но, возможно, немаловажное значение имело и само наличие куриц и петуха как символов привычной и обустроенной жизни. Пока трудно сказать, насколько удовлетворялась потребность в молочных продуктах, но о том, что производилась переработка молока в сливки, сметану и масло, свидетельствуют находки мутовок. Массовые костные останки рыб в слое указывают на то, что рыба была повседневной едой в течение всего года. Существенное разнообразие привносили в питание привозные продукты. В культурном слое обнаружены зерна проса, ячменя, а также скорлупа ореха лещины, косточки сливы и вишни. По данным таможенных книг в Мангазею завозили чернослив, муку, мёд, крупы, толокно, овёс, ячмень, рожь, горох, чеснок, винные ягоды, хмель, перец. К рациону необходимо добавить местные ягоды — морошку, бруснику, голубику и чернику. Суммируя эти данные, можно заключить, что пища жителей Мангазеи была достаточно калорийной и разнообразной для сибирского Заполярья, а также максимально приближённой к привычному для русских питанию в европейской России. Единственным продуктом, которым невозможно было обеспечить жителей, являлись овощи, обычные в рационе русского населения (репа, капуста, лук). По результатам паразитологического анализа образцов человеческих волос можно заключить, что население не страдало от насекомых-паразитов — вшей и блох, что удивительно для Севера. Это показывает высокий уровень гигиены людей, проживающих в Мангазее. Мытье в бане было частым занятием, одежда, скорее всего, регулярно просушивалась и коптилась над курной печью, а зимой промораживалась» .

Надо отметить, что с первых лет своего основания Мангазея превратилась в базу землепроходцев, продвигающихся вглубь Сибири.
Помимо морского хода , существовал здесь  и енисейский ход.
По реке Таз кочи поднимались  к Енисейскому волоку.   Здесь землепроходцы  перебирались на реку Турухан и плыли вниз до впадения в Енисей. Там, в устье   Турухана, в 1609 году был основан Туруханск, который надолго стал главным административным центром всей Енисейско-Ленской области, называвшейся тогда Туруханским краем.
Поддерживались в Мангазее и торговые связи с Тобольском.  Из документов известно, что ежегодно из Тобольска и Березова в Мангазею проходило   до 25  кораблей.
Но в августе Таз быстро мелел, на плёсах появлялись многочисленные косы и песчаные гряды,  и движение больших судов прекращалось.
Прибывшие в Мангазею кочи обычно здесь и зимовали. Они  вмерзали в лед и использовались как жилые дома. С наступлением весны лед вокруг судов обкалывали, и при вскрытии реки их вводили в  Осетровку .
Кроме торговли, занимались в Мангазее охотой и заготовкой рыбы, развиты были и промыслы. Как это установлено в ходе археологических раскопок, в Мангазее даже выплавляли медь.
А вот сельского хозяйства не было.
Почвы вокруг Мангазеи  суглинистые, буровато-серые, мерзлые.  Ничего не росло здесь, кроме корявого редколесья и быстроотцветающей травы…

2.
Не раз останавливался я  в Санкт-Петербургском музее Арктики и Антарктики  возле диарамы, выполненной по материалам археологических раскопок художником А.П. Костенко, и, вглядываясь в башни крепостных стен, в теснящиеся вокруг дома и церкви  легендарной Мангазеи, пытался представить, как жил здесь первый сибирский святой, куда ходил,  каким он видел этот город.
Понятно, что и кремль, и башни появились позднее, но   уже в бытность Василия приказчиком обозначилась схожесть города, приплывшего в Сибирь  по морям  Северного Ледовитого океана  прямо из Святой Руси, с   застывшим  на речной  воде кочем.
Причем глагол «приплыл»  нагружается тут  не только   метафорическим, но и буквальным смыслом. Отслужившие свой срок морские кочи разбирали в Мангазее, и эти доски  — стоящую древесину  трудно было найти в лесотундре! — становились материалом городских сооружений. Из этих «кочевых» досок,  проплывших  по Белому, Баренцеву и Карскому морям,   сколотили и гроб, в котором предстояло   уплыть Василию Мангазейскому в вечную жизнь...

Что тогда произошло 4 апреля 1602 года в Мангазее, читая житийную версию событий, понять трудно.
Святой Василий исправно исполнял свои обязанности приказчика, и честность его ни у кого не вызывала сомнений, но, как свидетельствует Житие, во время пасхальной заутрени, когда блаженный молился в храме Святой Троицы, его хозяин обнаружил, что воры ограбили лавку.
Так ли было на самом деле, или это только почудилось хозяину, но он побежал в Троицкую церковь и потребовал, чтобы Василий немедленно занялся поисками пропажи. Однако Василий оставался в храме до конца богослужения, и это дало хозяину повод заподозрить его в соучастии в преступлении.
Когда Василий вышел из церкви, хозяин набросился на него с ругательствами.
— Истинно ни что же от имения твоего взях! — смиренно отвечал на его обвинения неповинный юноша.
Эта кротость окончательно вывела из себя купца и — пятиглавая церковь Троицы стояла вблизи от мангазейской приказной избы! — он потащил Василия к городскому воеводе Савлуку Пушкину.
Тот, видимо, уже успел хорошо разговеться, потому что, не утруждая себя раздумьями,  приказал допросить Василия с пристрастием. Однако  и на дыбе  обвиняемый начисто отрицал свою причастность к краже.
Раздраженный его молчанием купец пришел в совершенную ярость и  ударил мученика по голове связкой амбарных ключей.
От этого удара святой Василий испустил дух.  
И только тут сошла и с купца, и с воеводы хмельная замороченность.
В светлое Христово Воскресение они убили невинного человека!
Чтобы скрыть преступление, решено было сколотить гроб из кочевых досок   и тайком зарыть его на пустыре…
«Мертвое же тело его не было удостоено христианского погребения, но брошенное с поруганием во гроб, с бесчестием закопано было в болотное и грязное место, — пишет епископ Красноярский и Енисейский Никодим. — Горек удел смерти невинного юноши! Жалостна кончина страдальца, ни одною каплею слезы не орошенная, ни одним родным воздыханием, ни любовью знаемых не сопровождена! Кто бы мог подумать, что смерть — эта царица ужасов, этот вестник проклятий Всесильного Бога – не выкажет всего своего могущества над телом поруганной, обесчещенной невинности и не испепелит тела убиенного юноши»…
 
3.
Вот так и совершилось это преступление, и четыре долгих десятилетия ничего не слышали в Мангазее о молодом приказчике, неведомо куда исчезнувшем после пасхальной заутрени.
Да и не до поисков юноши стало.
Страшные пошли   из московской земли вести.
Голод и мор встали там, а потом началось народное возмущение, и из чадного огня пожарищ поднялась вдруг фигура воскресшего царевича Димитрия. И  хотя скоро доподлинно стало известно, что никакой это не царевич, а самозванец Григорий Отрепьев, но бояре   после смерти  Бориса Годунова возвели его на трон, и постриженный в монахи Филарет Романов принял из его рук митрополичий сан.   
А потом появился другой самозванец, Тушинский вор, и он возвел Филарета, хотя и жив еще был святитель Гермоген, в патриархи.
А потом изменники-бояре  всей своей семибоярщиной, среди которой главенствовали Романовы, переметнулись от самозванцев на сторону поляков и начали хлопотать, чтобы   возвести на русский трон польского царевича Владислава.
На долгие годы затянулась на Руси смута, пока 22 октября 1612 года народное ополчение князя Дмитрия Пожарского и гражданина Козьмы Минина не взяло приступом Китай-город и не осадило поляков в Кремле.
Через два дня засевшие в Кремле поляки  сдались.
Так была освобождена Москва, так закончилась страшная Смута.
Только новым царем выбрали не спасителя Отечества Дмитрия Пожарского, а сына  патриарха Филарета, шестнадцатилетнего Михаила Романова, сидевшего вместе со всей романовской родней в Кремле, когда народное ополчение штурмовало Москву.
Нового царя выбрали в феврале 1613 года, а  уже 25 июня 1616 года была составлена грамота, утверждавшая проект запрещения морского пути в Сибирь, и в  ноябре 1620 года последовало строжайшее распоряжение царя Михаила Романова: «по нашему указу поморских городов торговым и промышленным людям морем в Мангазею ходить не велено… А буде которые русские люди пойдут в Мангазею большим морем…  быти казненными злыми смертьми, а домы их велим раззорити до основания».
Подобно удару в висок связкой амбарных ключей оказался этот удар для Мангазеи. Уже в 1623 году на  Ямале, на Мутной и на Зеленой реках   выставили заставу, и морской путь в Сибирь перестал действовать. Если ранее «проходило морем до пятидесяти кочей и более»,  то «теперь не стало ничего».  
Из-за постоянного недостатка хлеба вскоре возник голод и начались  повальные болезни, а в 1629 году, когда прибыли из Москвы новые воеводы – боярин Григорий Кокорев  со своей властной и вздорной женой Марией Семеновной  и худородный дворянин Андрей Палицын (племянник знаменитого Авраамия Палицына) – совсем недавно еще златокипящая Мангазея смогла познакомиться и со всеми прелестями настоящей Смыты.
Воеводы, припомнив прежние семейные обиды, начали ругаться еще в дороге и в Мангазее решили-таки свести накопившиеся после московской Смуты счеты.  Уступив Григорию Кокореву Кремль, Андрей Палицын ушел на посад и   вскоре…   осадил  боярина Григория Кокорева в Кремле по всем правилам военной науки.
Кокорев, однако, сдаваться не стал,  принялся палить из крепостных орудий по посаду, так что  там осталось всего «четыре жалких лавчонка, да и те пусты».
Это привезенная из Москвы война продолжалась в заполярном городе одиннадцать месяцев, пока Андрей Палицын не покинул Мангазею,  отступив на Енисейский волок.
Однако и теперь не кончились испытания для города.
В 1642 году разразился страшный пожар, истребивший значительную часть Мангазеи…
Последствия пожара были ужасающими.
«Нам, холопям твоим, порченных, разломанных и разрытых мест Мангазейского города и острог ставить на голом месте, съезжую избу, воеводский двор и государевы амбары делать некем, — сообщали в Сибирский приказ мангазейский воевода. — Да в Мангазее служивых людишек всего 94 человека, да из них 70 человек посылаются на государевы годовые, по ясачным зимовьям и с ясаком в двухгодовые и трехгодовые службы в Москву, 10 человек сидят в тюрьме, и остается в Мангазее для бережения государевой казны 14 человек... дети и жены наши, живучи в Мангазейском городе, терпят голод, а теперь и в долг взять не у кого, потому что город опустел»...
Вот тогда и явился в сожженном,  вымирающем городе святой Василий Мангазейский.

Как сказано в Житии, 6 (19) июля 1649 году мангазейский стрелец Степан Ширяев заметил, что на погорелом месте   обнаружилась в земле верхняя часть неизвестного гроба.   
«Вышел гроб из земли, — докладывал тобольскому митрополиту Корнилию священник Троицкой мангазейской церкви  Димитрий, — и на том де гробу положена была для мирского ходу доска судовая, и тое де доску гробом переломило».
Существует «научное» объяснение этого чуда.
Говорят, что причиной всему стала мерзлота, которая после большого мангазейского пожара выжала гроб на поверхность. Непонятно, конечно, почему мерзлоте потребовалось для этого семь лет, но, с другой стороны, мерзлота – явление насколько загадочное, настолько и непредсказуемое…
Имеется и церковная трактовка события.  Епископ Красноярский и Енисейский Никодим считал, что это «любвеобильный Отец небесный, свыше взирающий на невинного страдальца,  не дал преподобному своему видеть истления. Немного минуло лет, как стала обнаруживаться чудодейственная сила на могиле почившего».  
Объяснение это — «Ведомы Богу от вечности  все дела Его»  — безусловно, правильно, но, как и в «мерзлотной» версии,   присутствует в нем определенная неполнота…
На наш взгляд, говоря о явлении мощей святого угодника Василия Мангазейского, очень важно понять,  почему они являются  именно в 1649 году, а не раньше, когда и мерзлота имела время проявить свой загадочный характер, когда и «чудодейственная сила» — полвека миновало после трагического события! — тоже вполне могла обозначиться.
Однако мощи святого Василия являются именно в то страшное  для всего сибирского заполярья время, когда захирели, не имея рынка сбыта,  промыслы по Енисею, Пясине и морскому побережью, а жившее здесь русское население начало вымирать или, забывая родной язык и обычаи,  сливаться с местным населением.
Какими бы причудами мерзлоты ни объяснялось появление гроба, но получается, что  святой Василий  приплыл в своем сколоченном из кочевых досок гробу в умирающую, истребляемую голодом, болезнями и пожарами  Мангазею, чтобы укрепить последних жителей перед новыми испытаниями, чтобы поведать о том, какой была далекая, уже позабытая многими Святая Русь, чтобы, даже и забывая родной язык и обычаи, сохранили они свою православную веру .
Эту весть, принесенную им из Святой Руси, и  услышали мангазейские жители, ибо, как говорится в Житии, с того времени туземцы и сибирские жители начали называть его мучеником и почитать его мощи.
Поначалу жители Мангазеи не знали имени явленного угодника Божия и поэтому   молили «Всесильного в Троице Славимого Бога, дабы прославил Господь Бог во оной изшедшей гробнице Святаго имя». Матери просили о здоровье своих детей, путники — об избавлении от неминуемой гибели и потопа — и все получали просимое. Больные, с верой притекавшие к помощи неведомого угодника Божия, получили исцеление.  Святой   помогал заблудившимся и терпящим опасности путникам и охотникам; исцелял расслабления, слепоту и другие недуги; сохранял малодушных от самоубийства.
25 января 1652 года мангазейский стрелец Тимофей Сечеников пришел к вое¬воде Корсакову и рассказал, что уже не чаял вылечить руку, но увидел во сне угодника Божия, который открылся ему как новояв¬ленный чудотворец Мангазейский.   Тимофей дал обет пожертвовать на часовню, чтобы поставить над обретенным гробом, если у него выздоровеет рука, и проснулся уже  исцеленным.
Когда же  на месте «явления» гроба была выстроена часовня, которая является едва ли не последней общественной постройкой в Мангазее,   тогда и открылось   святое имя новоявленного чудотворца.
Произошло это в   феврале 1653 года, и открыто было вначале   мангазейскому охотнику Григорию Каратаеву, а потом и другим мангазейцам…
«И внесоша в той молитвенный храм святыя иконы, и священницы прихождаху, и совершаху молебная пения и освящение воды, и оную гробницу кропляху, и приходящий народи с верою, недуги одержими, молящеся новоявленному чудотворцу, и свещи при гробнице поставляху, и молебная пения совершаху, и молящимся с верою различным недугом исцеления бываху, и о сем славяще Бога и сего новоявленнаго чудотворца отхождаху в домы своя радующеся»



4.
В январе того же  1653 года  в Москве был собран последний Земский собор, а в марте началась затеянная царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном церковная реформа, приведшая не только к расколу Русской православной церкви, но и расколу истории  Святой Руси с историей новой России, которую собирались построить Романовы.
Получается, что Василий Мангазейский как раз накануне этих поворотных в истории нашего Отечества событий и явился.
Когда в том же 1653 году мангазейский воевода Степан Корсаков послал тобольскому архиепископу Симеону списки чудес новоявленного мангазейского чудотворца, а архиепископ Симеон  препроводил эти списки в Москву,  царь Алексей Михайлович оставил отписку архиерея   без всяких последствий.
Увы… В Москве взгляд на церковное прославление новоявленных русских чудотворцев уже стал, как осторожно отметил новейший исследователь,  «иным, чем в XVI веке, при святителе Макарии» .
В XVII веке участники Большого московского собора, организованного царем Алексеем Михайловичем и митрополитом Газским Паисием Лигаридом, такой осторожности не проявляли.
«А собор, иже бысть при благочестивом великом государе, царе и великом князе Иоанне Васильевиче, от Макария, митрополита Московского, и что писаша... еже писано неразсудно, простотою и невежеством... — прямо объявили они тогда. — И мы, папа и патриарх Александрийский и судия вселенский, и патриарх Антиохийский и всего востока, и патриарх Московский и всея России, и весь освященный собор, тую неправедную и безрассудную клятву Макариеву разрешаем и разрушаем...»
Больше трех столетий потребовалось, чтобы решением Поместного Собора Русской Православной Церкви от 2 июня 1971 года были отменены клятвы,  наложенные «на старые русские обряды и на придерживающихся их православноверующих христиан» и постановлено  «считать эти клятвы, яко не бывшие»...
И все эти три столетия шла борьба не только с раскольниками, но и с русскими святыми, которые  не подчинились решениям и клятвам «бродячих» патриархов.
Известно, например, что  патриархом Иоакимом, столько сделавшим, чтобы русским царем стал Петр I, была деконанизирована святая благоверная княгиня Анна Кашинская, нетленные пальцы которой оказались сложены в староверское двоеперстие.
Анну Кашинскую мы вспоминаем не только потому, что ее святые мощи были обретены в один год со святыми мощами Василия Мангазейского, но и потому, что, как и Василий Мангазейский, она тоже явилась из Святой Руси, с которой и рвала сейчас, кажется, навсегда, новая Романовская Россия.
Увы… Жертвами карательных правительственных мер после Большого московского Собора стали не только вожди раскола,  не только враг их, патриарх Никон, который тогда же был сведен с патриаршества… Пострадала вся русская православная Церковь и весь великорусский народ, значительная часть которого примкнула к раскольникам, незаживающие раны были нанесены самому русскому православному самосознанию.

Разумеется, в умирающем по воле Государя  заполярном Китеже не только не понимали, но и не пытались понять, что происходит в Москве. Сколько было подано прошений с просьбой отменить или хотя бы смягчить решение о запрещении Мангазейского морского хода, но слезные мольбы остались не услышанными.
Другое дело,  Божий угодник Василий Мангазейский. Тут не пропадало никакое от чистого сердца произнесенное моление.
Поэтому, вопреки молчанию Москвы, продолжали расти почитания святого угодника, и в  августе 1659 года по благословению архиепископа  в Мангазею приехал диакон Богоявленского храма в Тобольске Иван Семенов.
В присутствии мангазейского воеводы С.В. Ларионова и двух местных священников Димитрия и Луки Григорьева «после литургии, над гробницею молебствовали с водоосвящением и гробницу досматривали; и та де гробница вышла наверх земли и гробница де вся цела, только немного зачернела, А в гробнице мощи: глава и рука и ноги и все человеческое подобие по обычаю».

5.
В 1670 году строитель Троицкого Туруханского монастыря иеромонах Тихон после бывшего ему видения попытался тайно увезти мощи из обезлюдевшей Мангазеи на Енисей.
Явившись в часовню ночью, он хотел «сволокчи» гроб, но святой воспротивился этому. Гроб, как рассказывал сам Тихон, поднялся в воздух и «недался» ему. Поняв, что он делает что-то неправильно, Тихон 10 (23) мая торжественно перенес часть мощей святого Василия в Троицкую соборную церковь, откуда с пасхальной заутрени и был взят Василий на мученическую пытку.
После молебна, совершенного в мангазейской Троицкой соборной церкви, иеромонах Тихон отправился с мощами в Туруханский монастырь Святой Троицы.
Был тогда иеромонах Тихон уже пожилым человеком, но обратный путь оказался легким и радостным. Среди глубоких снегов порою  видел Тихон зеленеющую траву, незримая божественная сила   кормила и согревала его в пути…

Все эти необычные истории точно подтверждаются материалами раскопок, произведенных в Мангазее экспедиций Института Арктики и Антарктики и Института археологии Академии наук СССР.
«Поиски часовни происходили так, — пишет руководитель экспедиции доктор исторических наук М.И. Белов. —  Прежде всего, следовало определить место пустыря. По окончании зачистки береговых срубов на посаде четко обозначился их западный предел. От него на расстоянии 50-60 метров находилась восточная крепостная стена и Спасская проезжая башня, от которой шла вымостка на посад. Именно эту вымостку и «преломил» выжатый на поверхность гроб Василия Мангазейского. К югу от вымостки обратил на себя внимание сильно задернованный сруб, контуры которого едва проступали сквозь разветвленную систему корней пяти-шести метровых берез. Березы стояли на восьмиметровом береговом обрыве, некоторые из них уже находились в оборвавшейся полосе оползня. После порубки древесного покрова раскопки продолжались недолго — один-два дня. На глубине полметра в суглинистой почве лежали сильно разрушившиеся венцы сруба. Культовое назначение постройки не вызывало сомнений: два переруба и ни одного опорного столба, что характерно для гражданских деревянных сооружений Мангазеи. Не были ли это развалины часовни или церкви? На этот вопрос не ответило и содержание культурного слоя — светло-голубые бусины, керамическая лампадка. Зафиксировав на рабочем плане культовую постройку, мы почти прекратили работу, когда при проходке разделительного врубленного бревна, встретились остатки человеческого захоронения. Собственно, это не было обычное захоронение, а скорее захоронение культовое: черные свободные от мышц кости, обернутые в тонкую черную малицу. Гроб состоял из верхних кочевых досок с пазами, а нижняя часть — из мелких кругляшей. Бросилось в глаза отсутствие черепа и таза — сохранились лишь кости конечностей. Было ясно, что мы обнаружили не церковь, а часовню. Неясным оставалось, почему скелет сохранился не полностью. Здесь могут быть разные объяснения. Одно из них — хищение мощей: впопыхах поп Тихон увез череп и таз на Енисей, оставив остальные кости в Мангазее, на месте захоронения. Возможно, по уговору церковники поделили его на две части — одну оставили в Мангазее, другую отдали в Туруханский Троицкий монастырь, где она находилась до начала XX столетия».

Судя по материалам археологических раскопок, часть святых мощей Василия Мангазейского так и осталась в покинутой людьми Мангазеи…
Отчасти это подтверждается и тем, что многие десятилетия спустя видели в часовне Василия Мангазейского звериные шкуры, принесенные сюда благодарными охотниками-промысловиками.
Фотография самой часовни была опубликована в 1915 году в отчетах омского краеведа И.Н. Шухова, который посетил эти места в 1914 году.
 Видели эту часовню тамошние жители и в тридцатые годы прошлого века. По воспоминаниям стариков селькупов,   часовня, хотя  от нее остались только три стены, иконы и колокол, еще возвышалась над ржавой болотной топью, утыканной  низкорослыми карликовыми березками. И даже еще перед Великой Отечественной войной иногда слышали   в   тундре звон ее колокола…
Словно это скликал Василий Мангазейский сограждан Святой Руси из заполярной тундры …
 
6.
Туруханск иногда называли Новой Мангазеей.
Некоторые исследователи полагают, что  это было связано с замещением Туруханском экономических  функций заполярного Китежа, но, конечно, и присутствие мощей  святого Василия Мангезейского  тоже повлияло на обретение Туруханском нового имени.
Туруханск, как и Мангазея, становился   городом святого Василия Мангазейского…
Появились даже  иконы, на которых   изображается Троицкий Туруханский монастырь, а над ним на горе молящий Василий. И всегда его изображали  в одной рубашке и без обуви.
Вообще-то в своей земной мангазейской жизни приказчик Василий  никогда босиком не ходил, да и одежда его вполне соответствовала заполярному климату. Так что рубище и босота появились уже после. И не случайно произошло это уже  в Туруханске.
Уже в первые годы XVIII столетия здесь начались настоящие гонения   на  святые мощи Василия Мангазейского.
Как писал епископ Никодим, «в 1702 году Высокопреосвященный Митрополит Тобольский Филофей Лещинский в бытность в городе Туруханске освидетельствовал мощи чтимого Василия Мангазейскаго и, припечатав своею печатью, повелел сокрыть оные внутрь земли в монастырской ограде».
Правда, по   отбытии из монастыря Высокопреосвященный Филофей, «быв обуреваем волнами» и не чая уже спастись, дал обещание построить новую раку мученику Василию, и тогда «невидимою силою был спасен от потопления».
В результате вместо того, чтобы закопать мощи Василия Мангазейского в землю,  их  поместили в деревянной церкви Святой Троицы, и по распоряжению спасенного от потопления митрополита учинено было  «открывать честную главу для лобзания приходящих».
Летом 1719 года митрополит Филофей снова побывал в Туруханске.
Троицкий монастырь к тому времени «распространися, и братия умножися, и сибирския страны и русских градов христолюбивые людие по обещанию о избавлении всяких недугов и скорбей, молебного пения и благодарения, во святую церковь к раке чудотворных его мощей приходяху».
Святитель с пением и чтением псалмов перенес мощи блаженного Василия из обветшавшей церкви во Имя Пресвятой Троицы в новую просторную церковь в честь Благовещения Пресвятой Богородицы, где против раки с мощами святого Василия был поставлен его образ, написанный иконописцем Лукой, тоже спасенным святым Василием во время бури в 1679 году.
День перенесения мощей в новую церковь стал праздничным для Туруханской обители.
Однако после вторичного удаления святителя Филофея на покой, по указанию его преемника митрополита Антония (Стаховского)   мощи святого Василия все-таки скрыли под спудом.
Их зарыли в земле  внутри монастырской ограды, а над ними устроили часовню. Однако  в  1788 году земля с обрыва, где была устроена часовня, стала осыпаться, гроб святого вновь выплыл из земли, и его снова поместили в Благовещенской церкви.
«Однако, — как справедливо отмечает Борис Пивоваров, — для широкого распространения почитания святого Василия во второй половине XVIII столетия не было возможностей. В русских аристократических кругах все более усиливались рационалистические тенденции, а церковное руководство имело мало свободы действий. Мог ли Святейший Синод положительно решить вопрос о прославлении блаженного Василия, если в 1767 году обер-прокурор Синода Мелиссино в своих «Пунктах» к проекту нового Уложения предлагал законодательным путем «ослабить почитание святых мощей и икон» в Русской Церкви? В отношении праведного Василия Мангазейского многократно имело место свидетельствование его мощей, многократно составлялись и отсылались в столицу списки чудес и благодатных явлений святого. И не известно случая, чтобы Патриархия, а затем Святейший Синод предприняли какие-либо шаги к уяснению вопроса о его церковном почитании»  .

Своего апогея попытки ограничить почитание мангазейского чудотворца достигли в начале  XIX века, когда запрещено было  петь молебны святому Василию, а гроб его  велено было снова засыпать землей из-за опасения, чтобы правительство не разорило самого монастыря!  
Но вот уж воистину, что сила русского благочестия не позволила затмить память первого сибирского чудотворца.  В конце 1802 года Туруханск поразила страшная эпидемия горячки. Причину Божьего гнева туруханцы увидели в том, что мощи святого Василия были заново сокрыты, службы в его честь прекращены, а иконы мученика вынесены из храма.
Народное волнение приобрело такой размах, что потребовалось вмешательство томского губернатора. Весть о событиях в Сибири докатилась и до столицы, до Святейшего Синода, и там разрешили «оставить почитание в прежнем виде».

7.
Новые испытания пришли после Октябрьского переворота.
Хотя и удален был от революционных центров Туруханск, но и его не обошли своим вниманием большевики. Монастырь здесь скоро закрыли, а святые мощи Василия Мангазейского исчезли неведомо куда.
Ходил слух, будто мощи привязали к хвосту лошади и, погоняя ее, разметали их по сибирским бездорожьям.
Другие утверждали, что видели мощи в милицейском управлении.
Третьи повторяли предание, будто еще до разорения монастыря святой Василий явился во сне одному благочестивому эвенку и повелел ему взять из монастырского храма свои святые мощи и сокрыть их в тайге.
Предание это пересекается со свидетельством  святителя Луки (Войно-Ясенецкого),  находившегося тогда в ссылке сначала в Туруханске, а потом в   заполярном Плахино. Святитель  утверждал, что видел возле храма раку с мощами, стоявшую на санках эвенка.
В принципе, все эти свидетельства опровергаются фактом обретения в  1997 году — в небе над Енисеем, как утверждают очевидцы,  возникло тогда три радуги с необычайно ярким сиянием, облачное до этого небо очень быстро очистилось, и на востоке появилось удивительное, невиданное до сих пор зарево! —  мощей Василия Мангазейского в самом монастыре, однако, как нам представляется, отмахиваться от приведенных нами свидетельств  не следует.
Не следует забывать и того, что мощи первого сибирского чудотворца были «обретены» в ходе  раскопок, произведенных в Мангазее экспедиций Института Арктики и Антарктики и Института археологии Академии наук СССР, доктором исторических наук М.И. Беловым. Произошло это в конце шестидесятых годов, когда беспрерывные сатанинские действа советской власти уже привели к тому, что атеистическая глухота просто перестала замечаться   людьми, но факт тогдашнего «обретения» мощей остается фактом, и нам еще предстоит осмыслить его…
Фактом остается и то, что гражданин златокипящей Мангазеи, святой чудотворец Василий и сейчас продолжает участвовать в жизни православных людей, молитвенно обращающихся к нему.


Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.