Печальна исповедь и всё-таки отрадна

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Поэзия

Автор: Юров Геннадий Евлампиевич

Просмотров: 2220

2007 год, Выпуск № 2

Товарищеский круг

Друзья мои!
Как выстраданный факт
Вам сообщить пришел я через годы,
Что наша жизнь - не что иное, как
История общения с природой.

Не ведая, во что их превратим,
Природа нам дарила полной мерой
Леса без просек,
Реки без плотин
И горные массивы без карьеров.

Но каждому, чтоб возвращаться мог
И мучился тоской неистребимой,
Достался на планете уголок,
Где речка первая
И первая рябина.

Где на березах в говоре скворцов
Таится предсказание погоды,
Где мы не знали сочетанья слов:
«Охрана окружающей природы».

И где природа проявила такт,
Дала понять в момент необходимый,
Что наша жизнь - не что иное, как
История общения с любимой.

* * *

Все было: виражи и миражи,
Отчаянье и фарт не по заслугам...
Я думаю, друзья, что наша жизнь -
История общения друг с другом.

Пусть на скрижали занесет она
То уголек мерцающий, то пламя,
Но наши души высветил до дна
Огонь, зажженный, видимо, не нами.

Горели нашей юности костры.
Мы постигали, собираясь вместе,
Незыблемые правила игры -
Законы Долга, Совести и Чести.

Вступили мы в товарищеский круг,
Античными поэтами воспетый.
У стариков-наставников из рук
Мы приняли огонь как эстафету.

Огонь товарищества...
Встанем перед ним,
Пусть мало нас и голоса негромки.
Но если мы его не сохраним,
То нашу память проклянут потомки.

* * *

Восславив наше кровное родство,
От вас, друзья, я опыта не скрою,
Что жизнь, помимо прочего всего, -
История борьбы с самим собою.

Да, мы о ней наговорились впрок,
Устали от бессовестного трёпа,
Как паровоз, что весь ушел в свисток
И время отправления прохлопал.

Мы режем правду-матку, породив
Самоанализ худшего порядка,
Вполне уютный кооператив
По части бичеванья недостатков.

И хоть живу, не обнажая ран,
Встает воспоминание из мрака:
Лежал во льдах Великий океан,
Я шел по берегу
И от бессилья плакал.

Роняли чайки жесткий посвист крыл.
Клочки тумана проносились мимо...
Ни родины своей не защитил,
Ни матери,
Ни женщины любимой.

* * *

В горах, где даже шорцы-старики
Не ставили охотничьих капканов,
Я отыскал исток Томи-реки,
Таежный ключ на склоне Карлыгана.

Моя трудолюбивая река,
Ты сохраняешь ключевые струи,
То пряча их под сенью тальника,
То в донных отложениях фильтруя.

Когда я слышу истеричный крик
При дележе неправедных доходов,
Я думаю,
Не выживет родник,
Людская алчность не в ладу с природой.

Когда уже знакомый язычок
Развязан клеветой или доносом,
Я думаю, что сгинул родничок
Или отравлен медным купоросом.

У берегов индустриален лик.
И, опускаясь по теченью ниже,
Я мучаюсь:
- А выжил ли родник?
И хариусы мучаются:
- Выжил?

* * *

Растет в душе невольная вина.
Она пришла с диагнозом суровым:
Когда природа тяжело больна,
То человек не может быть здоровым.

Какие катастрофы нам нужны,
Чтоб уяснить сознаньем потрясённым:
Высокий уровень грунтовых вод страны
Определится родником спасённым?

Какою будет новая беда,
Чтоб нам осмыслить время
И пространство
От разоренья птичьего гнезда
До вести о распаде государства?

Протест природы, терпящей урон,
И нас не пощадившие утраты
В прямой связи.
И марши похорон
Опять звучат до юбилейной даты.

В прощальном слове поседели мы,
Порой от гнева стискивая зубы:
Без войн,
Без эпидемии чумы
Года прошлись по нам, как лесорубы.

* * *

О, как порой спасительны для нас
Иронии врачующие иглы.
Умеющий смеяться не предаст,
Друзья мои!
Продолжим наши игры.

Пусть в наших юбилейных торжествах,
Которые отныне не в новинку,
Воскреснет дух былого озорства,
Чтоб так не походили на поминки.

Смотрите: шустрый проявляет прыть,
Торопится не упустить момента,
Чтоб выгодишку шкурную прикрыть
Цитатой из речей и документов.

Такой циклон раскрутит, что держись!
Но ветер крепнет не ему в угоду...
Друзья, как это просто:
Наша жизнь -
Подробность из истории народа.

Я верю, между нами не погас,
От правды не шарахнулся в испуге
Святой огонь,
Который учит нас
Искусству видеть лучшее друг в друге.

* * *

Я потому до срока не умру,
Что шлет моей душе метеосводки
Провинция -
Собратья по перу,
Поэты от Смоленска до Чукотки.

О них непритязательна молва.
Им славою кичиться не пристало.
Но если не признала их Москва,
То это означает -
Не читала.

Вобрав в себя и ритм материка,
И голоса таежного распадка,
Взрослеет их заветная строка
На полигонах и на стройплощадках.

Они пришли в кромешный этот век
Сказать слова гражданского накала,
Чтоб не случилось переброски рек,
Чтоб не случилось гибели Байкала.

Чтоб не случилось гибели страны...
Я знаю, весть моя необходима.
Вы слышите? -
Плывет из тишины
Мотив рассвета, зреющего зримо.
 

Метеорологическое

С воем, свистом и со стоном,
С океанов и небес
Потрясают мир циклоны -
«Берта», «Глория», «Инес».

Налетают ураганы,
Не щадя судов и стен,
И разбойничают в странах
Всех общественных систем.

Аномалии погоды -
Ветровые времена.
Женской логике в угоду
Им даются имена.

Ключик к тайне сокровенной
Подберут мои года.
Я свой первый шторм «Елена»
Не забуду никогда.

Для нее - каприз иль шалость,
Для меня - смертельный рок.
Подо мной земля шаталась,
Уходила из-под ног.

Помню гнев тайфуна «Зоя»,
Смех «Виктории»... Но ша!
Было дело молодое -
Бури жаждала душа.

В клочьях дыма небо стынет.
Блещут молнии во мгле.
То ли грозная богиня,
То ли ведьма на метле...

«Ольга», «Вера», «Виринея»
Проверяли на излом,
Чтоб свою судьбу с моею
Завязать морским узлом.

И не раз, в погибель веря,
От нее на волосок,
Выбирался я на берег,
Падал навзничь на песок.

Отгремели катастрофы.
Отзвучали голоса.
Наполняет память строфы,
Словно ветер - паруса.

Блики солнечные пляшут.
Только нет у них имен.
Для меня циклон «Наташа»
Перешел в антициклон.

Но под синим небосводом
Не решен один вопрос:
Я боюсь, что на погоду
Переменится прогноз.
 

ОпалА

Опала - красивое имя
Для женщины, бывшей с другими
И вспомнившей вдруг про меня...
- Сударыня, лестно! Но все же
Найдите себе помоложе. -
Она улыбнулась, дразня.

Волна пересудов опала,
И выбора нету. Опала.
Несуетна, как тишина,
Трезва, как речная остуда:
- Я буду с тобою, покуда
Тебе я, мой милый, нужна.

Что ж, в возрасте скорби глобальной
Мне нравилось слово - опальный.
Не думал, что так повезет.
Ни склок, ни амбиций, ни моды.
Опала пришла как свобода
От груза бесплодных забот.

Ни грамот, ни премий, ни званий,
Похожих на кукиш в кармане.
Опала пришла как протест,
Что душу на мелочи трачу.
Опала пришла как удача
Взглянуть на себя и окрест.

Воспряну я, зову доверясь,
В котором крамола и ересь.
И ветра коснутся уста.
И пальцы - струны совершенства.
Пусть гибельно это блаженство,
Но жизнь без полета пуста.

Мудра и целебна, как травы,
Как проблеск погоды лукава,
Взмахнет на прощанье крылом.
Каприз, дуновенье, загадка...
Лишь Болдинской осени прядка -
Седая - над чистым челом.
 

Соборное

Вдруг обнаружили друзья,
Что без молитвы жить нельзя.
Господь нам явит благодать,
Тут главное не опоздать.

Что ж, я приветствовать готов
Державный звон колоколов,
Соборность...
Но в руках свеча.
И нет щита.
И нет меча.

Мы сгрудились у алтаря,
Страну оставив для ворья,
И в покаянье пали ниц,
Не укрепив ее границ.

Что серп, что молот - не в чести.
Прости мне, господи, прости!
Но я иначе помолюсь:
Не прокляну.
Не отрекусь.
 

Черный юмор

Когда, стыдясь восторженности юной,
Мы с родником утрачивали связь,
Наш солнечный,
Наш искрометный юмор
Переродился, черным становясь.

Застенчивость сошла смущенно с круга.
Не золото она,
Не серебро.
И чувствуешь железный локоть друга,
Особенно, когда он -
Под ребро!

Мне потому порой бывает жутко,
Что на миру ни слова -
Без прикрас,
И горечью приправленная шутка
Как эсперанто
Связывает нас.

Играем ироничностью, играем!
И верим,
Что, тщеславью вопреки,
Иронии боятся негодяи,
Иронии боятся дураки.

Рассеется туман самообмана -
Дивимся:
Выдвиженцев всех мастей
Иронией,
Как дустом тараканов,
Не вытравить -
Они привыкли к ней.

Так что ж ты с нами сделала, эпоха?
Смотри:
Об откровенности скорбя,
Достоинство
В одеждах скомороха
Скрывается,
Чтоб защитить себя.
 

Музейное

Над суетностью творческих союзов
Я обрету пристанище и кров
В тебе, музей,
Где обитает Муза,
Где музыка столетий и миров.

Не лидером,
Не денежным магнатом
В краю демократических свобод,
Хочу я быть музейным экспонатом,
Чтоб навещал меня экскурсовод.

Печальна исповедь и все-таки отрадна.
Вниманье земляков сочту за честь.
У них и с чувством юмора всё ладно,
И чувство Юрова
У них, я верю, есть.
 

Вечные вопросы

Нету истин бесспорных,
А есть их познания грусть,
Бремя вечных вопросов
В ребенке, в ученом, в поэте...
- В чем же смысл бытия?
- Я об этом судить не берусь,
Но про жизнь про свою
Я, пожалуй, сумею ответить.

- Ну, а есть ли судьба
Или, как говорится, звезда?
- Да, я верю в звезду,
Что во мне принимает участье.
- Ты счастливый?
- Не знаю.
Порою казалось, что да.
Но с годами меняется
Наше понятье о счастье.

Время лечит. Всё так.
Разменявшие возраст утрат,
Не лечило бы время,
Что годы бы сделали с нами?
Но наступит предел,
За которым, сняв белый халат,
Этот доктор и маг
Разведет безнадежно руками.

- И придет отчужденье?
- Оно не придет никогда.
На судьбу человека
Планета богаче отныне.
Ты живешь в чьей-то памяти.
Светит кому-то звезда.
Бремя вечных вопросов
Тебя и тогда не покинет.