Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Виктор Брюховецкий. Грустная правда

Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 
 
***
Санный след — две четких линии.
Жеребец, обросший инеем.
Снега хруст из-под копыт...
Я еще никем не бит.
Я еще сопля и небыль,
Я совсем не знаю неба,
Для меня весь мир — вожжа!
Для меня весь мир — в буланом,
Да в отце, от горя пьяном...
Хлеба в доме — ни шиша!
Ни дровинки... Мерзнут ноги.
По обочинам дороги
Сбитый косами бурьян.
Рваный Лог. В логу туман.
В небе солнце со столбами,
И оно, как лампа в раме,
С неохотой глядя вниз,
Греет так, что весь я сиз,
Греет так, что над губою
Воздух шапкой голубою
Застывает на лету...
Шарю глазом пустоту:
Степь мертва. Как гроб. 
Немая.
Я еще не понимаю 
В это утро, что меня
Жизнь лупцует в два ремня,
Что меня уже кружило,
Что во мне хрипела жила,
Что поможет это мне
Где-то там, в грядущем дне.
 
 
На конюшне
 
Жеребца превращали в мерина.
Он лежал, тяжело дыша,
И сознанье его не верило,
И не чувствовала душа,
Что уже мужики не балуют —
Сталь отточена и крепка! —
Что к другому уходит чалая,
Хоть и рядом стоит пока...
Он не верил, что мы жестокие,
Он в ремнях сыромятных вяз,
И глазами, как ночь, глубокими,
Шею выгнув, смотрел на нас...
 
До чего ж эта правда грустная!
Как забрел я в нее, пострел?
Сколько лет прошло — всё кляну себя,
Всё жалею — зачем смотрел...
 
 
Плюшевый медведь
 
Глаза враскос, на шее красный бант,
На грудке галстук, сам синей, чем небо,
Сидит передо мною словно франт,
Но я-то знаю, что таким он не был.
 
Он бурый был, с когтями и живой!
Умел легко ходить на задних лапах,
Ему понятен был малины запах
И щебетанье птиц над головой.
 
А как ревел! Шарахалось зверье.
Тайги хозяин, ярый и косматый!
От лап его не раз бежал сохатый,
Вдыхая ночь распахнутой ноздрей.
 
Вблизи селений в ранние часы
Он появлялся откровенно смело,
И, хлебным соком наливая тело,
Под корень мял медовые овсы...
 
Но там, где речка свой смиряет бег,
Где бьет малька таймень крутой волною,
В закатный час, в кустах, на водопое
Его поймал на мушку человек.
 
Поймал... Погоревал... Поговорил...
Снял выкройку с его могутной туши,
И, зная геометрию, из плюша
Подобье для забавы сотворил.
 
Детишки, знаю, влюблены в него.
Детишкам — что, детишкам интересно...
А мне вот жалко, я признаюсь честно,
Косматого и страшного — того.
 
 
 
Тюмень
 
Лучами фар просвечен лес —
Угрюм, задумчив, осторожен.
Красавец лось лучом стреножен,
В зрачках безумный интерес.
 
Космические блики глаз!
Казалось — он из бронзы вылит.
Его свинец пробил навылет.
Лось рухнул в снег и луч погас.
 
Ему и нам не повезло.
Нас четверо и каждый молод.
Теперь нам был не страшен голод.
Как жутко это ремесло!
 
Кровь пахла приторно, свежа.
Мы страшное вершили дело,
Кромсая неживое тело
В четыре острые ножа...
 
Нас увозил тягач домой,
Висело небо темной грудой
И окровавленное блюдо
Луны вставало за спиной.
 
Качался лес на вираже.
Мы не шумели, не кричали,
Мы зло курили и молчали,
И скверно было на душе.
 
    
***
Под напевы реки, у высокого края,
Где звезда по дуге упадает, сгорая,
Где кривой горизонт и березы кривы,
Я бродил пацаном, шалопаем бездомным,
Объяснялся в любви деревенским мадоннам,
И на зорях литовкою столько травы
 
Повалил. Куликовое поле! Не меньше.
Чистотел ли, татарник... И было не лень же
Хороводиться ночь и мотаться в луга,
Чтобы вволю натешиться острою сталью,
Чтобы видеть потом журавлиную стаю —
Как летит, задевая крылами стога!..
 
Ой, стога! Высоки! До луны, до звезды!..
По утрам у коровы слюна из слюды
Повисает с губы, и пахучим настоем —
Молоком да прожаренной солнцем травой —
Как дохою, накроет меня с головой...
И припомнятся ночи с далекой верстою,
 
И роса, и дышащий туманом Алей,
И высокие трубы седых журавлей,
И тугие отавы, и кони на броде...
Неужели всё это прошло, протекло,
И не склеить разбитое это стекло
Никому. И душа, словно кость к непогоде,
 
Так болит...
 
 
***
Луг росистый, луг белесый,
Солнце брызжет под колеса —
Впереди двенадцать верст!
Не спеша везет корова.
Подо мной мешок с половой.
Ни обиды и ни слез.
 
Я привык два раза на день
(Что поделаешь, коль надо)
Совершать вот этот путь —
Через мост над речкой синей
Посреди страны России.
Мне бы только не заснуть.
 
Грай ворон над росным лугом —
Друг за другом, круг за кругом
Облетает воронье,
И кричит, не умолкая...
Песня верная какая
Про мое житье-бытье.
 
Как! Да — как! — висит над полем.
А — никак! Совсем не больно,
Даже больше — красота!
Вон — корова, шаг отменный,
И рога, как две антенны,
Жалко — музыка не та...
 
Я корову не ругаю,
Я корову понимаю,
Разговор с коровой прост:
Я вздохну — она вздыхает,
И шагает, и шагает
На зарю... Двенадцать верст.
 
...Выйдет батя на дорогу:
 — Ну, поспели, слава Богу...
И, не ближний путь кляня,
Он меня с телеги ссадит,
Улыбнется и погладит
И корову, и меня.
 
Пророчество
 
Зорят гнезда. Здоровый мужик и ребенок.
Разбрелись, между ними — шнурок-тетива,
И — по травам, как неводом. Утка спросонок
Обязательно вылетит — вот, голова! —
И гнездо обозначится... Теплые яйца...
 
 — ...ты чему его учишь, скажи, борода?
Твой пацан к сорока перестанет смеяться,
Вот попомнишь... — Сказал и исчез навсегда.
 
Кто он был этот Некто, из облака, что ли?
Из росы? Из тумана?.. Не всё ли равно —
 
Мужика уже нету. Распахано поле.
Да и уток все меньше. И сорок давно.
 
 
 
***
Испеки мне, родная, блинов.
Заварных, с золотистою коркой.
Положи их на тряпочку горкой
И меня позови — я приду.
 
Я приеду, примчусь, я смогу...
Если свяжут, связавшим на зависть,
Выйду во поле, оземь ударюсь
И на крыльях к тебе прилечу.
 
Мы зажжем керосиновый свет.
Эта лампа все детство не гасла...
Ты мне дашь для коровьего масла
Маховое перо крякаша.
 
Тем пером стану маслить блины.
Чай заварим малиновой плиткой
И услышим, как скрипнет калитка —
Это сестры придут на огонь.
 
Хватит места для всех за столом.
И былое войдет из тумана —
Вспомним батю и вспомним Ивана:
Где они? Может, рядом стоят.
 
И почувствуем — рядом они.
Ощутим их дыханье плечами.
Ах, как часто я, мама, ночами
Их пытаю о нашей судьбе.
 
Все никак не умею понять:
Почему от родного порога
Разошлись мы по разным дорогам...
А семья-то какая была!
 
Испеки нам блинов, а когда
Ждать устанешь и лампа иссякнет,
Ты за наши заблудшие души
Помолись и свечу засвети.
 
Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.