Огонь пробегает сквозь лед

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Поэзия

Автор: Никонова Любовь Алексеевна

Просмотров: 5272

2007 год, Выпуск № 6

С точки зрения крайнего

1.
Я взрываюсь, как свора собачья
На охоте в полях неизмеренных.
Что мне крикнут мои собратья
Сквозь пространство туманов северных?

Я прошёл уже эти курсы
Повышения квалификации:
На боках моих волчьи укусы,
Мысли – ниже канализации.

Я не вижу за пылью неба.
И уже не любуюсь полянками.
Боль растерзанности и ущерба
Успокоить нельзя валерьянками.

Так откуда ж повеяло лаской
В душу, полную лая и горечи?
Кто коснулся светящейся краской
Чёрных дыр? Не Ты ли уж, Господи?

Неужель к воспаленным коростам
Применил ты лечение мятное?
Жарким струпьям, страданиям острым
Исцеление дал непонятное?

В самом деле, почти просветленье:
Я скулю, как щенок провинившийся.
Усмирил Ты мое исступленье,
Чем-то вычистил дух взбеленившийся.

Раны, чёрным подобные розам,
Перетянуты белою марлею.
И уже не объят я психозом,
Не захвачен всеобщею травлею.

Где собратья? Не слышно гончих.
Я отстал? Или слишком продвинулся?
Смысл событий еще не разборчив,
И судьба моя – тоньше папируса.

А повсюду – бурьян да репейник
И следов неизученных кружево.
Я свободен? Иль заново пленник? –
Нет ответа. Не обнаружено.

2.
Я избегаю сбившихся с пути,
Поскольку сам, конечно же, заблудший.
Мне трудно рядом с прочими идти –
Свой путь ценю не лучший и не худший.

Везде – переплетение дорог.
Враги смешались с бывшими друзьями.
Я эту сволочь с маху бить бы мог,
Из грязи выходящую князьями.

Но кто решимость дерзкую смутил?
Кто положил ненужные запреты
И, вычислив параметры светил,
Противится движению кометы?

Приближусь ли к запретному окну?
Пробьюсь ли к запредельному истоку?
Иль просто в небе над землёй сверкну
От сбившихся с пути неподалёку?

3.
Я слушал мальчиков, прозрачных от тоски,
Застрявших в декадансе без возврата.
Ребята, это ж просто пустяки!
Вы не о том здесь спорите, ребята!

Поймите, кто мы в мире, наконец!
Осмыслите, как выбор наш безбожен:
Кто хочет выжить, тот уже подлец;
Кто не подлец – для жизни безнадёжен!

Что выразит ваш томный декаданс,
Когда судьба бесспорна, словно выстрел!
И я сказал: «Не буду слушать вас!»,
Плеснул в них водкой и красиво вышел...

4.
Этот город пронзительно чёрен,
Хоть порнухой раскрашен до пят.
Я брожу здесь, последний Печорин,
Напряженным презреньем объят.

Все ничтожные ценности мира
Мне открыты до дна, до конца:
Вот оно, почитанье кумира,
Танцы в честь золотого тельца!

Смерть голодным! А сытые – лживы.
И стоят на последнем краю
Девы ночи, за каплю наживы
Продающие душу свою.

Но уже «в переулках, в извивах»,
Где «на желтой заре – фонари»,
Засветились средь толп торопливых
Предстоящих времён бунтари.

Не поможет премудрый Конфуций.
Не сработает поздний Толстой.
И «терновый венец революций»
Ужасает своей красотой.

5.
Я нелегким трудом добываю свой хлеб,
Посыпаю его серой солью.
Окружает меня дикой улицы рэп,
Крик, усиленный дракой и болью.

Здесь эстетских сословий не видно следа.
И пронзительно узок и жуток,
Ощущеньем тревоги наполнен всегда
Между мной и людьми промежуток.

Но неважно, неважно... Как есть, так и есть.
Я душою кривить не умею.
Для меня предпочтительней грубость, чем лесть.
И в трущобах я видывал фею.

Я ходил по светящимся женским следам
Там, где люди, как звери, угрюмы,
Где нельзя подступиться к ручьям и садам
И в сердцах разрослись Каракумы...

Но она пригляделась... Нахлынула тишь.
И услышал я, горечью мучась:
«Ты и впрямь примитивен, несчастный малыш.
Ты вполне заслужил свою участь!»

И ушла. Только ветер слегка покружил.
Я ж кричал среди старых хрущевок:
«Повтори-ка еще! Что я там заслужил?!»
Но мой голос был хрипл и неловок...

6.
Устав от зрелища порока,
От плясок куклы заводной,
Я наконец-то понял Блока
Средь черни этой площадной.

Сто лет, как «Страшный мир» написан.
Сто лет испытывал нас Бог.
И все же тьмы ужасных истин
Переменить никто не смог.

Всё тот же запах «смятой розы»,
Всё тот же нестерпимый грех,
И «пьяного поэта слезы»,
И «пьяной проститутки смех»...

7.
Распознал я притворных изгоев.
(Знают в лжи привлекательной толк!)...
Что мне лавры «последних героев»
И восторги глупеющих толп?!

Этой одури шум несмолкаем.
Избегая искусственных драм,
Я б хотел стать Миклухо-Маклаем
И отчалить к другим берегам.

Пусть трясла б меня там малярия,
Но открылся бы мне наяву
Мир, свободный от мнимого мира,
Пропускающий свет сквозь листву...
2006