Долгожданного марта аванс

Рейтинг:   / 1

Подробности

Категория: Поэзия

Автор: Чернопятов Сергей Васильевич

Просмотров: 2895

2010 год, Выпуск № 6

Что случилось сегодня с рассветом,
За проснувшимся дачным окном,
Иероглиф березовых веток
Намекнул мне прозрачно о чем?

Да о том, чтобы из дому вышел,
На крыльце удивился теплу ...
Что же я, как на паперти нищий
Протянул только руку к стеклу?

Не поймет, кто не солнцепоклонник,
Как обрадовал сердце и глаз
Вдруг упавший на мой подоконник
Долгожданного марта аванс.

* * *

Кто-то пусть пристраивать привык
Брошенных собачек и котов.
Болен я судьбой бродячих книг,
Мерзнущих у мусорных бачков.

С детства нет надежней друзей,
Как спешил сквозь сонные дома
Кипы пожелтевших новостей
Сдать за вечно юного Дюма.

Помнятся походы по дворам
За печатным топливным печным.
Двадцать вожделенных килограмм –
В пять часов утра был сто вторым.

Кто-то ищет крышу для котят,
я же объявление крою:
«Нужен дом, в котором приютят
Молодость бумажную мою».

* * *

На задворках унылой деревни
За сугробами стынет изба.
Нету тропок ни справа ни слева,
На истопку ушла городьба.

Этот дом словно вышел на паперть,
Только, что ему можно подать?
Там стаканам граненым насмерть
С недопитою бражкой стоять.

По ковру из оконных осколков
По-хозяйски гуляет метель,
Пожелтевшие виды Нью-Йорка
Закрывают мне бревнами щель.

Двери хлопают, с ветром играя,
Взгляд печи обжигающе пуст.
На продавленной койке вздыхает
Вековая российская грусть.

* * *

Урок к звонку катил на тормозах,
Доска висела неприлично чистой.
Седой учитель с горечью в глазах
Рассказывал как воевал танкистом.

Такую боль он вкладывал в рассказ,
Войны отдернув розовую штору,
Что слышалось и гусеницы лязг
И с матерком рычание мотора.

И нет уже ни класса, ни доски,
Ни нас еще пока на этом свете.
Есть только в русском танке пареньки
Пылающие летом в сорок третьем.

Под Курском битву оборвал звонок,
Восторгом заглушая канонаду.
И хмурит брови старый педагог,
Что тему задавать придется на дом.

* * *

Я о березах им,
Они мне о вине,
О водке, бабах,
О зарплате.

Я им о розовом
Весеннем скакуне,
Они: «Не врал бы,
Розовых нет, батя».

Ты нам не детский
Лучше спой куплет.
Баркова, сбацай.
Ну уж, дудки!

В огнях Советский
Вспомнился проспект
Как Чацкий я… –
Маршрутку мне, маршрутку!

* * *

Он был после стопки отчаянно грозен,
Сквозь зубы цедил у порога:
«Не тронь Севастополь, там горе и слёзы»!
Никто Севастополь не трогал.

Исконный волжанин, он море не видел,
А я его грудь – без тельняшки.
Как будто он дрался на землях Тавриды
В бушлате морпеха отважно.

Он город-герой брал с собой на работу,
На праздники песнями славил.
И эту любовь к черноморскому флоту
Отец мне в наследство оставил.

И вот уже я, старый тельник заштопав,
Готов за Малахов в атаку.
Кричу самолёту: «Не тронь Севастополь...»
Хотя и летит он к Ираку.

* * *

Средь рощи берёз поседелых
За стенами зданий старинных
Я знал, что отыщется дело
По сердцу для блудного сына.

Причудливы жизни маршруты.
Пройдя путь длинною в полвека,
В детсад я вернулся, как будто
Трёхлетним опять человеком.

Не балованным, а послушным
(Ведь сторож таким быть и должен).
И в комнате полной игрушек
Я каждую чувствую кожей.

Об этом в былом не мечтал бы,
Машинки любой я водитель,
И толпам скучающих барби
Единственный телохранитель.

Сквозь годы, что скрылись куда-то,
По новой я в детстве воскреснул,
И девочка с розовым бантом
Мне дарит на утренник песню.