Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail:
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
и ЗАО "Стройсервис".
Ленинградское лето
Ты носила юбки прямого кроя, и часы, как ноги, казались длинными. Мы искали места для нашей Трои, но все было занято чужими руинами. То, что было сверху, считалось небом.
Всё, что было ниже, звалось по-разному – женщины стояли в очереди за хлебом, мужчины пользовались общественным транспортом, паузы заполнял разноцветный воздух, облака меняли своё течение. Кое-где порой проступали гвозди, но мы не придавали им большого значения. Раз в неделю случались ночные смены. Ровно в семь звенели ключи от бойлерной, и тогда у нас появлялись стены соседкиной комнаты с сырыми обоями, где шуршал сквозняк в пожелтевшей вате, и комод гордился забытой варежкой. …У нее были целые две кровати: на одной умерла мама, на другой – бабушка. Прогулка Дождям не вернуться, траве не остыть. В берёзовой роще за N-ской деревней черёмуха прячет сухие листы под братскую сень безымянных деревьев. Теперь никогда не узнаешь, по ком торопится колокол, медлит кукушка. Крапива штурмует щербатый окоп в густой тишине на далёкой опушке, где дышат смолою горячие пни, а воздух пропитан черникой и болью сапёра, отдавшего обе ступни за наши прогулки по минному полю. *** Здесь ищут истину и прячут столовый нож за сапогом и в праздник белую горячку мешают в жёлтый самогон, пьют чай из треснувшего блюдца, ругают жён и давят блох. И если всё же подерутся, предметом спора будет Бог. Для всех далёкий и зловещий и ставший только на Руси такой же очевидной вещью, как спички, хлеб и керосин. Ностальгия Всё познаёшь в сравнении, скользким путём привычки. (Это простое мнение.) Ночь зажигает спички и ледяными грелками лечит больной рассудок... Так разбивают зеркало, так — дорожат посудой. Так посыпают лестницы хлоркой в чумном бараке, так умирают сверстницы с мыслью о новом браке. И оживают ходики, вздрогнув под весом гири. Так, продавая родину, чувствуешь ностальгию. Звезда В январском снегу утопал подоконник. Большие зрачки её были спокойны, и только в глубоких точёных глазницах дрожали две тени, как тушь на ресницах. Дремали предметы, жильцы и растенья. Она проходила сквозь двери и стены со звуком, как будто бы рвали бумагу, не бросив ни слова, не сделав и шага. Она миновала ступени, перила, светя всё тревожней, все ближе. И было в её осторожном задумчивом свете немного от жизни, немного от смерти. …По мягким коврам, поседевшим от пыли, она проходила вслепую, навылет, сквозь хлопок и шёлк, сквозь суставы и кости, легко, как хозяйка, и тихо, как гостья. Пули В тесной обойме, в уютном патроне, в детстве думалось – будет светло и немного страшно. Их волновала слепая доступность сердца, раздражали второстепенные вещи – пальто, рубашка. … И напоследок они улыбались в дуле: быть человеком долго – быстрей быть пулей! *** Наступает среда. На разлуку по-прежнему стойки, мы уже никогда не разделим ни хлеба, ни койки. Мы не сходим с ума, мы давно порешили, условясь, сделать тайный роман достояньем народных пословиц, между Чистых прудов и заплёванных чьих-то колодцев мы – последний улов, и за гробом, как видно, придётся из-за пары грошей, сбережённых тебе на монисто, православной душе разминуться с душой атеиста.