Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Валерий Зубарев. В мерцании слов-самоцветов.

Рейтинг:   / 2
ПлохоОтлично 

 

 

***

Есть Пушкин...

Но другие тоже были.

Мне душу

их поэзия

палит.

Мне плакалось не раз

от книжной пыли

в былом лесу,

где совесть их болит.

 


И словно мне

сверкала, как беда,

над просекой

Полярная звезда.

 

Я лес валил,

из духа лил металл...

 

От книжной пыли

плакать

я мечтал.

 

***

Претит мне быть рабом

у робота.

Рука —

не разветвленье хобота.

Ведь слон рукой не сделал нос,

хотя и мозг весомый нес.

 

Я быть умею Божьей

тенью,

жизнь  машинальную

ломать.

И праздно

с пушкинскою ленью

вакхическому наслажденью

душой свободною внимать...

 

И жить,

и мыслить,

и страдать.

 

 

***

Мы русские.

Мы любим что-то... это...

На что-то... это...

рвем в себе поэта.

 

Еще недавно

нас пленяла домна.

Любовь,

как и она,

была огромна.

 

Влюблялись мы в подлодки

и ракеты...

Но  застревало в глотке

что-то... это...

загадочное,

как стихотворенье:

 

земная тяга

в неземном паренье.

 

 

***

Девчушки, читайте поэтов,
но с ними не смейте дружить!
В мерцании слов-самоцветов
вам долго, увы, не прожить.

Глупышечка в простеньком платье,
красивая без затей,
зачем тебе это проклятье
покинутых жен и детей?

Над ним гробовая покрышка
висит и висит не страша...
И эта нелепая книжка —
и тело его и душа.

 

***

Обновляемся

в жизни сверхновой...

Кто в земле,

кто стремится в гранит.

Но и все же

славянское слово

колокольною медью звенит.

 

Далеко ему до совершенства.

Но оно

и звенит,

и гремит!..

И не будет

иного блаженства,

чем словами

звучащий зенит.

 

Я дитя,

я играю в игрушки.

Но в руках моих

свет и гроза...

И внутри

колдовской погремушки

плачет камень

и сохнет слеза.

 

 

Музе

 

Ты основа моя

и обнова

и корней

заповеданный свет...

Возвращаю древесное

слово,

нет,

древлянское слово:

— Привет!

 

Даже прах наш —

и тот при ветвях,

и полета бескрайнего

страх

не смутит наши корни

в земле...

Наши мысли

пылают во мгле.

 

 

***

Не заново учусь я говорить.

Я слово

только-только

открываю.

И если чуткий лист

не так мараю... —

младенец я —

не смей меня корить.

 

Уж лучше

плод познанья

подарить.

 

Как праотец,

своей душой играя,

к тебе я еду

в дерганом трамвае,

с улыбкой Будды

полузамирая...

 

И чувствую,

и думаю

без края:

ребро мое

не пере-

сотворить.

 

 

***

Есть и хлеб,

и семья,

и жилище...

И друзьями

острей дорожу.

Так зачем

первобытно и нище

я с тибетской собакой

дружу?

 

В прошлых жизнях

я не был китайцем,

но в завещанный Музой

язык

с придыханием

гималайским

— чау-чау! —

вплетается крик.

 

Странный я,

но не брежу Итакой,

я в ином

сумасшедшем бреду:

в синем свете

с лохматой собакой

по глубокому снегу

бреду.

 

И собака меня

не бросает,

чтобы воздух кормящий

жевал.

И воздушную руку кусает,

чтобы я

оживал,

оживал.

 

 

***

Пустыня чувств

в барханах зыбких

и впереди —

не Моисей...

И позади

мессии в зыбках...

и звук скрестившихся

мечей.

 

Чтоб ожила

моя пустыня

моей любовью и судьбой,

дано

от веку и доныне

идти мне

только за собой.

***

Слово — у Бога...

у человека — язык.

 

Все остальное

убого,

все остальное —

на  миг.

 

***

Не журавль

и не синица —

дураку дана

жар-птица...

С ней бы царевать!

 

Но покой нам только

снится...

Так и тянется  десница

перья

вырывать.

 

 

***

Жил я,

как все, греша,

телом я был

весь.

 

Но заболела душа...

Понял:

она

есть!

 

 

***

Не дрожи за сердце

на замке!

Не приду

с отмычкою в руке.

 

Воровское

не люблю искусство...

 

И к тому ж боюсь,

что в сердце

пусто.

 

 

 

***

Не стремилась

грудь под финку,

грудь искала

идеал...

Полюбил я угрофинку —

угрофинку

в грудь вогнал.

 

Целовал ей

руки белы

зазывал не в сеновал.

И рассыпчатое тело,

как безумный,

целовал.

 

И сквозь летние аллеи,

сквозь цветущий наш роман

прелести лица алели

без помады и румян.

 

Как небесный дар

дарилась...

А когда

нагрелась кровь,

не зажглась,

а испарилась

угрофинская любовь.

 

И теперь

сквозь память в искрах,

выпадает,

снисходя,

на просторах всесибирских

в виде снега и дождя.

 

 

АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЕ

 

I

Я не хватал

стервозных звезд...

Я в Заполярье не замерз.

Сквозь польский гонор

рыл окопы...

Дорылся в Польше

до Европы:

шепнула

через «крев» и «пся»,

что в ней одной —

Европа вся.

 

Сменил

лопату,

лом,

кайло

на своевольное стило...

И снова стынь...

И юный БАМ

морозно прилипал к губам.

 

Прекрасен был я,

не был желт...

 

Был воздух, как земля,

тяжел.

 

А ныне давит,

как свинец,

и ни ушей,

               и ни сердец...

И, как Назым, я не кричу:

— Свинец

                  расплавить я

                                    хочу!

 

Лишь тем

на что-нибудь гожусь,

что

      чистой юностью

                                  горжусь.

Хотя не я ее придумал,

хотя не я ее продумал.

 

II

Мы юностью не дорожили,

на идеалы положили

простые чувства...

Плаха Русь! —

разочарованно смеюсь.

А раньше

так душа кричала,

что ей другая

отвечала!

 

III

Живем

без Бога с Богом

мы.

А как?..

Спросите у тюрьмы.

А у сумы

спрошу я сам,

когда пойду

по небесам.

 

***

...Ты зачем влюблялся, как поэт,

в женщину,

которой в жизни

нет!

 

Если же клянешь

свою судьбу,

у тебя не свет —

лубок во лбу.

 

Ведь поэт стремится,

сам не свой,

к страсти

идеально-роковой.

 

И при этой схватке

болевой

у него

в порядке с головой.

 

МОНОЛОГ ВЕТЕРАНА

 

I

Я брошенный

                   старый ребенок...

Что делать

на том рубеже,

когда у детей

безработных

есть дети и внуки уже.

 

И нету покоя.

И снится,

что все же приходит покой

и наши песочные лица

сметает

недетской рукой.

 

II

Как пылали наши дни!

Нынче тлеют в думе...

Ты меня похорони

в свадебном костюме.

 

Он запомнил навсегда

праздник... бор сосновый...

В нем сгорел я, как звезда...

он почти что новый.

 

Кажется, что только в нем

молод я доныне...

Хватит в домике родном

врать о домовине.

 

Пусть грядет иная новь,

греет новизною

наша старая любовь —

не спешит в иное.

 

Износи опять дотла

в бабьей круговерти

платье, что приберегла

ты тайком для смерти.

 

 

***

Мы в снах своих

сине-зеленых

плескались, как рыбы в реке...

До всхлипа в ладонях влюбленных

рука приникала

к руке.

 

И время, как птица,

летело

над чувством...

над спящим

умом.

И верить хотелось всецело,

что мы

никогда

не умрем.

 

***

Я не рос

без домашней любви,

но не рос

одомашненной пташкой.

Я общался

с большими людьми,

но шептался

с травинкой,

букашкой.

 

Возвращался,

загадочно тих,

и садился с трудом

за учебник.

И страдая,

скрывал от больших,

что от слов отвыкаю

волшебных.

 

ОБОРОННЫЕ ВИРШИ

 

У души моей

кроткое поведение.

Но когда посягают

на ее убеждения,

с болью требует —

сквозь глубину отвращения —

если надо — отпора...

или даже —  отмщения.

Заставляет меня

снова стать офицером

и глаза заменяет

стеклянным прицелом.

 

Утешает,

нажать, заставляя курок:

умирает не мир,

а смертельный мирок.

 

***

Что мне внешность!..

мне нужна душа.

Будь ты раскрасавица —

за это

ты не получила б

ни гроша

из казны

богатого поэта.

 

Да, богат,

от Бога я богат:

травы слышу

и миры иные,

блещут ощущения двойные...

Свету я слуга,

хотя не свят.

 

Зря меня

от боли берегла...

Все равно,

как в сумеречном храме,

сквозь слезу

привиделись крыла

с хрупкими

обтертыми

краями.

 

***

Не говорят

цветы,

кто есть они,

откуда,

не говоришь и ты,

что ты

двойное чудо.

 

Смогла ты

примирить

обычное с чудесным.

Ты можешь

борщ  варить

и вся дышать

небесным.

 

И время,

и душа

нас приближают

к Богу.

Пройти бы не спеша

щемящую дорогу…

 

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.