Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Не разминуться.Маска (два рассказа)

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Не разминуться 

Протискиваясь с нею внутрь землянушки, Коля-хозяин долбанулся макушкой о низкую притолоку, смачно выматерился и стряхнул её с себя. Лида тощим рюкзачком соскользнула с его плеч, невнятно прошелестев при падении. Лишь голова её, хлёстко отскочив от пола, звучно обозначила миг приземления. От удара Лида очнулась. Порхнула взглядом по сумраку вокруг, нежно погладила грязную обшарпанную собачью шкуру рядом и улыбнулась:

– Ура, дома!

– Молчи, стерва! Очухалась? Не до конца, значит, укокошили? А я вот сейчас это дело поправлю: добавлю малость – и всё!

– Ой, и Колечка здесь! Коля!

Позабудь о сероглазом Коле-е,

Ему другая ближе и родне-ей...

– Да замолчи, подлюга, тебе говорят, заткнись! Только песен мне твоих сегодня не хватало! Я ж из-за тебя, гадина, день потерял. Где только не искал. Ладно потом сучку твою взять додумался. Так она меня прямым сообщением на кладбище и приволокла. Ты зачем это на кладбище наповадилась, а?

– На кладбище?! Ну зачем так мрачно? А, кладбище! Дак это же из добрых чувств, из самых гуманных. Люди-то, Коля, умирают, да. Навсегда, значит, уходят. Их ведь проводить надо, помянуть...

– И кого же ты в этот раз поминала, а?

– Кого? Ну как же, хорошего человека. Был – и нет его. Очень жаль, очень – родня ведь.

– Чего мелешь? Какая ещё родня?

– Близкая, Коля, очень близкая. Сказано ведь, слышал, поди: «Все люди – братья». А брат – это, знаешь...

– Ну завела антимонию! Хва! Зачем ты попёрлась туда – и так понятно. Ну не могут тебе у могилы не налить, ну наклюкалась ты там на халяву – ладно. А вот, скажи-ка, у могильщиков-то зачем бутылку свистнула?

– А это, Колечка, исключительно из справедливости. У них ведь покойники там не переводятся. И с каждого – бутылка, представляешь, – с каждого! А Бог-то велел делиться со страждущим...

– Это ты, что ли, страждущая? Я разве не приношу тебе? И ведь тоже – каждый день.

– Приносишь, Коля, приносишь, спасибо тебе. Только ведь хочется-то больше. Душа требует.

– Душа, значит? Вот могильщики эту душу и хотели из тебя вытрясти, чтоб она не требовала чего не надобно. Не подоспей я – они бы прикокнули тебя.

– Спасибо, Колечка!

– Да не меня – сучку свою благодари. Мне одному-то с ними сроду бы не справиться. А она налетела на них, как коршун на цыплят.

– Подруженька моя! Заступница! Иди, я тебя поцелую.

– Кажись, она кого-то там малость порвала. Так что теперь тебе туда путь заказан. Тебя там за одно это сразу прикокнут.

– Вот и ладно, и хорошо бы. Трудно мне жить, Коля. Дай хоть глоточек, а!

– Ну ты даёшь, фляжка бездонная! Да в тебе же водяры сейчас – по самое горлышко. Ещё глоток – и разорвёт тебя, сгоришь. Ты же ни рукой, ни ногой двинуть не можешь, до ветру не выйдешь. Чуднó прямо: один только язык у тебя всегда, как помело – бесперечь мелет и мелет, ещё и складно – видать, шарики-ролики крутятся.

– Вот, Коля, потому и трудно мне. Хоть сколько пей – на голову слабо действует. Рук-ног – будто нет, а мозги – хоть бы хны, не тонут.

– Расхвасталась! Да была бы у тебя башка-то в порядке, ты, чем трепаться, лучше бы попросила печку затопить – холодрыга тут у тебя собачья. Да воды согреть, чтоб помылась. Ведь ни рожи, ни кожи. Где грязь, где кровь – сам чёрт не разберёт. Поглядела бы на себя – чумичка и только. Но печь я тебе топить не буду. Некогда мне с тобой нянькаться. Ты и без того у меня времени украла – не приведи бог. Растопить-то, конечно, не задача. А дальше что? Дверцы ведь нет, угли вывалятся – и пожар. А ты и выползти не сможешь. Окочуришься тут, а мне после расхлёбывай: где она, куда делась?

– Да не бойся ты, Коля, даже и не думай. Меня ведь искать никто не будет. И не хватятся, и не спросят. Что была – что не была. А если б кто и захотел найти, – где уж тут? Свалка-то безмерна да безоглядна. Прямо – что город, только ни улиц тебе, ни номеров. Попробуй-ка найди-отыщи! Так что в случае чего – не переживай: со мной у тебя проблем не будет.

– Тьфу ты! Заткнись, курва долбаная!

– Коля, Коля! Не ругайся матом! Забыл наш уговор? Лучше поколоти меня, если заслужила. Синяки с меня быстро сходят. А от плохих слов, как от фальшивой музыки, сразу начинают болеть уши. А они у меня – самое ценное. Так что материться я тебе за-пре-щаю! Понял?

– А вот это ты видела? Накося выкуси! Тут тебе не филармония твоя, чтобы командовать!

– Ну не напоминай мне, Колечка! Не рви душу! А то я сейчас плакать начну и умру от тоски!

– Только сдыхать уходи отсюда подальше. И – чтоб не сегодня, тут завтра-послезавтра работы невпроворот. Так что – цыть! Хватит скулить!

– Сам виноват: зачем сердце растравил? А теперь вот успокаивай. Дай два только глоточка хлебнуть, ну хоть один – и всё, и ладно!

– Хватит канючить! Сказано – не дам, значит, точка! Да и нету у меня с собой. Завтра утром принесу, сразу, как первые мусорки придут. Хотя нет, малость попозже. Прежде к Ване-вьетнамцу зайду, ножи наточить надо. Слушай, значит, так. Завтра-послезавтра, как уж получится, всю твою псарню почикаем. Всё, хватит цацкаться. Пришла пора и припёк снять. А чего тянуть? Расти твои сучары уж не растут. Дело к весне, того и гляди линять начнут, беситься – к кобелям рваться. Да и шкуры выделывать по холоду как-то сподручнее. Так что дело решённое. Сегодня ты их уже никак не покормишь. И завтра кормить не вздумай! Чтоб в собачьем говне нам не захлёбываться. Учти – ты тоже потрошить будешь. Думаешь, я за красивые глазки, что ли, рыскал везде, искал-то тебя, а потом через весь город тащил, как мешок с дерьмом? Да сдалась ты! Тут работы невпроворот, а она, вишь, в загул пошла! Стерва поганая! Пьянь подзаборная!

– Колечка, ты ругай, ругай меня. Только не матом, пожалуйста! И дай мне, миленький, глотнуть чуток, ну вот капелюшечку, а!

– Да ты что, паскуда, оглохла, что ли? Сказано же – нет у меня с собой. Утром принесу. Очухивайся давай. Чтоб к завтрему у меня на ногах была! И чтоб руки дрожмя не дрожали – попортишь на хрен все шкуры. Жрать захочешь – вот рядом, в чугунке, у собак из корыта зачерпнул. Я чугунок-то плотно крышкой закрыл, чтоб сучка твоя не сожрала. Ты её тоже не корми. Я поглядел, шкура-то у неё – ничего. Будто и не ходила только что брюхатая. Так что завтра мы её тоже тюкнем... Но учти – если ты мне к утру не встанешь, я тебя вместе с ней укокошу. Однако вот что – попей-ка воды, разбавь малость водяру в брюхе. Пей, говорю, не брыкайся! Может, вырвет – совсем хорошо. Ладно, всё, я побежал.

– Ну, подружка, остались мы вдвоём. И ладно, и очень хорошо. Нам с тобой никого и не нужно. Все чего-то хотят, требуют, ругают. Нет, Коля -вообще-то он хороший. Чего бы я делала без него? Прошлую-то зиму ведь и вспомнить страшно, не приведи бог. На вокзале – сразу милиция: кто да почему? Кочегарок в городе совсем мало осталось, извели. В подъездах сплошь железные двери понаставили, и не зайдёшь. Как-то малость подморозилась я – подобрали и в больницу свезли. Вот уж где – настоящий рай! Теплота, чистота, еда, кровать отдельная. Представляешь, рубашку белую дали, халат, тапочки. Но я так скажу: рай – он и есть рай. Молиться там, наверное, хорошо, ангелов слушать, блаженствовать. А вот жить-то там не получается, невмоготу. Ведь выпить и глоточка не дают. Вообще! Сбежала оттуда. Куда деться? У Димки тёща – хуже милиционера, и за порог переступить не даёт. Чтоб, значит, не позорила их. Там же тесть-профессор. К нему всякий учёный народ приходит. А вдруг кто меня, не дай бог, увидит! У Ксюшки попроще, и Вадим часто в командировки уезжает. Иногда у них ночевала. Но теперь там – ребёнок маленький. Сейчас туда – ни-ни! Я же понимаю, не дебилка. У всех знакомых, вот поверишь, память разом поотшибало – в упор не узнают.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.