Обычный класс, обычные подростки занимаются своими делами, смеются на переменах, учатся на уроках или делают вид, но все же они живут какой-то своей особой жизнью. И только девочка, сидящая за последней партой в одиночестве, брошена всеми, о ней словно позабыли в один прекрасный момент, и с этим никто и ничего не смог сделать. Вокруг нее была другая атмосфера, чуждая им, и стало проще оставить ставшего в одночасье чужого человека. Вот и сейчас среди общего шума и веселья рядом с окном сидит маленькая фигурка, отгороженная от всех, для которой весь свет строится из градации от черного к белому цвету. Для других она словно окружена вязкой атмосферой. 

Все началось с того, что сначала окружающие не смогли смотреть ей в глаза, а потом и шарахаться стали. Ее это тоже пугало, но, в чем же проблема, так понять и не смогла… но сегодня … 

всего лишь хотела помочь бабушке в магазине, так та осенила себя крестом, побледнела и начала что-то говорить о смерти, отпрянула от нее… может, она с ума сходит? 

Так и просидев, смотря в окно все уроки, поплелась домой…

 

- Папа, скажи, кто была моя мама? – уже не в первый раз она спрашивала и всегда видела одно и то же выражение лица. 

- Она была замечательной женщиной, – нехотя ответил он

- И все?

- Все… - он словно хотел что-то сказать, но раздался телефонный звонок, который освободил его от дальнейших расспросов.

 

- Меня на работу вызывают, – раздалось из прихожей, затем раздался щелчок замка и удаляющиеся шаги.

Доев в одиночестве, убрала за собой и еще долго сидела на кровати, смотрела на дождь за окном. Она плакала, обхватив плечи руками, словно ничего не замечала вокруг. Был только один вопрос, на который не было ответа: «Что в ней не так?»

Сегодня выдалось пасмурное утро, и отца не было дома. Она всегда знала, дома он или нет, даже если он спал или просто не шумел, занимаясь своими делами. Тихо, тихо…

Сколько раз, когда она входила в ванну, смотрела то на бритву, то открывала шкаф над раковиной, рассматривая разноцветные коробочки и баночки с таблетками…

 

- Девочка моя, что ты натворила! – откуда-то из далека слышался испуганный голос отца.  

Глаза ее были открыты, но не видно ничего, только странное ощущение, что не одна.

 

Голоса… кто-то разговаривает… это голос отца и еще кого-то незнакомого…

- С вашей девочкой все будет хорошо, – говорил один голос. – Успокойтесь, она быстро поправится, если судить по анализам. Это даже удивительно, если учесть, сколько она потеряла крови и наглоталась таблеток… - последовала пауза. - И это мне кажется странным… Я дам номер одного врача, он как раз работает с подростками. По старой дружбе я не буду никуда сообщать и заносить все в карточку. Но это только сейчас, если повторится, мне придется сообщить, куда следует.

Дальше последовал невнятный ответ, раздались шаги, и наступила тишина.

 

Через пару секунд ее глаза привыкли к свету. Осмотрев обстановку, сев на кровать, посмотрела на перебинтованные запястья. «Интересно, как выглядят шрамы… вроде швы накладывали… Не может быть,  раны почти затянулись, и это за несколько часов?»

Так она и сидела, ошарашенно смотря на затянувшиеся раны.

Выписалась через пару дней. Анализы ничего не дали, а расспросы не привели ни к каким результатам, сама она ничего не понимала, а отец упорно молчал.

Уже дома он вздохнул с облегчением. Она не лезла с расспросами, но порой, проснувшись ночью, слышала, как он ходит по комнате, что-то бормочет, курит на балконе. Опять курит, а ведь уже столько лет не курил.

 

Был выходной, вставать не хотелось, с горем пополам заставила себя сесть на кровати и, наверное, с полчаса просто сидела и смотрела в окно… 

- Ты уже не спишь? – спросил отец, входя в комнату. 

Выглядел он слегка растерянно и словно подбирал слова, пытаясь что-то сказать.

- Знаешь, я тут подумал, – нервничал слегка, и как она сразу не обратила внимание, в руках он крутил книгу, – в общем, вот возьми и прочти, может, ты сможешь понять, ну, или я постараюсь тебе потом объяснить как-то. 

Она даже не успела ничего сказать, как его уже не было в комнате, а книга лежала на кровати.

На вид она была довольно старой, как раньше были, в кожаном переплете, украшенной какими-то камнями, сбоку даже замок был.

Довольно занимательная книга, на ее взгляд, про религиозное мировоззрение мексиканцев и других народов, поклоняющихся Святой Смерти – «леди-скелету». 

- Пфф, обычный Хэллоуин, - отодвинув от себя книгу, произнесла она. – Даже празднуется в тот же день и теми же обрядами.

Книга благополучно осталась забыта на несколько часов, пока делала уроки до того, как отец вошел в спальню, облокотившись о шкаф, стал с глуповатой улыбкой наблюдать за ней.

- Что? – слегка удивленно спросила она.

- Да ничего, – помолчав, – ты прочла?

- Да бред полный, я ж как-то говорила, что я атеист и не верю в это все, – уткнувшись вновь в учебник, ответила она.

- Ну, атеисты тоже верят, только во что-то свое. Хотя я не удивлен такому ответу. Знаешь, пойдем чаю попьем, – произнес он, отбирая учебник, – и никаких, ну, ты и так долго тут сидишь.

Нехотя поднявшись, пошла за отцом, вернее, он держал ее за руку, пока вел до кухни.

- Ты какой-то странный сегодня, – наблюдая за отцом, сказала она, сидя за столом, вертя в руках ложечку. 

 - Есть повод, – просто ответил он. – Ты что будешь кофе или чай? – посмотрев на нее, спросил он.

- Да, давай кофе – ответила она, откинувшись на спинку стула.

 

Разговор не клеился. Она понимала, он что-то хочет спросить или сказать, но не решается. 

- Пап, ты сказал, что расскажешь что-то, – спросила она, глядя в кружку.

- Ну да, – тяжело ответил он. Словно задумавшись, тяжело выдохнул:

- Помнишь, я рассказывал, ну и вернее, ты знаешь, что я когда-то в молодости любил путешествовать и учился на историческом, – как-то растерянно начал он.

- Нууу да, – протянула она, – у нас же фотографий куча с тех времен, ты мне их постоянно показывал.

- Ну так вот, но я никогда не говорил, почему я так рьяно стал в один момент путешествовать и получать от жизни, так сказать, все?

- Молодой был, наверное – непонимающе посмотрела на него она.

- Я болен тогда был сильно, сулили пару лет жизни всего, так я и решил, чего терять, сделаю то, о чем всегда мечтал, да и профессор, узнав об этом, помог… хороший был дядька, – улыбнувшись, замолчал он.

- Почему ты не говорил об этом никогда? – глядя на него, тихо спросила она.

- Да давно это было. Ну так вот, через знакомых нашел группу, которая ехала на раскопки за границу. Представь в те-то времена такое? – не дождавшись ответа или вопроса, продолжил. – Ну, и попали мы в Мексику. Интересная страна со своеобразной культурой. Ты будешь еще? – неожиданно спросил он, показывая на кружку.

- Да, наверное. – Странно, пронеслось в ее голове, все-таки многого она, наверное, не знает о нем, а может, он и о маме расскажет, и тихо, ненавязчиво произнесла: – А мама, она хорошая была?

- Она была замечательная, – не оборачиваясь, ответил он, – лучше всех.

- Скажи, а она любила меня?

- Очень.

- Но почему она бросила нас?

- Так получилось, – не дав продолжить, протянул ей кружку с горячим кофе. – Держи. И я все расскажу тебе, почему так, а не иначе получилось, только пообещай мне не смеяться или сомневаться в правдивости слов, прими все как должное.

- Ладно, – ответила она, странно посмотрев на отца.

- Ну так вот, – вновь начал он, – попали мы туда аккурат под их национальный праздник, посвященный памяти усопших. Проводится он первого и второго ноября, это как мексиканский Хэллоуин, – улыбнувшись, добавил он. – В эти дни делают черепа из сахара или то, что любили их родственники при жизни. Ну и так же делались фигурки женских одетых скелетов…

- Так этот скелет, что стоит на полке, оттуда? – перебив его, спросила она. – Просто я никогда не интересовалась - стоит да стоит.

- Да, оттуда, и еще много чего…

- Извини, пап, я знаю, как тебе нравится эта страна, продолжай.

- Ну вот, поселились мы в мотеле, сначала решили побыть пару дней в городе, посмотреть праздник да и просто погулять, оглядеться -  мы ж нигде, кроме своего города, не были. Ну и пошли погулять, посмотреть достопримечательности.  Я как-то отвлекся, отстал от группы, хоть городишко и небольшой, а все равно становится неуютно, и постарался вернутся в мотель. Мне тогда показалось, что эта бабка появилась словно из под земли, хорошо, что я немного понимал на тот момент испанский и немного местных диалектов. Стало еще более жутко после ее слов: «Жить будешь долго, но костлявая придет к тебе не единожды».  Хоть меня и уверяли потом старожилы, что она чокнутая, но все же было жутко.

 - Может, она и правда «того» была, – покрутив возле виска, сказала она.

- Ну, не скажи, теперь-то я точно знаю, что не сумасшедшая она была, – как-то странно произнес он. – После, конечно, как-то я отвлекся, подзабыл бабку и до праздника не вспоминал ее слов, – замолчав, он посмотрел в окно, где уже стемнело, тяжело вздохнул и продолжил. – Увидел я девушку, красивую девушку, но выглядела она даже для такого празднования странно, слишком светлая кожа была, хоть и темнее моей. Махнула мне рукой, ну и меня словно что-то потянуло за ней. Вышел из толпы, казалось, что шел за ней, и довольно быстро, но она все была где-то впереди - оборачивалась, улыбалась. Каково было мое удивление, когда мы вышли к мотелю, в котором остановились, я даже и не понял как. Вошли в номер, протянула ко мне она руки, меня словно озноб прошиб тогда, взгляд оторвать не могу от ее глаз, которые глядят на меня из глазниц черепа, руки сначала были белые, холодные, а, как прикоснулась, так ощутил, словно гладкие кости. В голове пронеслось: «Неужто пора уже? Не хочу умирать, жить хочу». Не знаю, как отшатнулся от нее и шепчу: «Хочу жить». Хмыкнула она и растворилась в воздухе.

- Может, ты перепил? Извини, конечно, но такого не бывает.

- Не бывает такого, говоришь? А как же то, что я жив до сих пор и как-то моя болезнь рассосалась, словно не было ее?

- Не знаю… Организм – сложный механизм, да, и, может, диагноз был неправильно поставлен, – твердо ответила она.

- Ну так слушай. На следующий день проснулся, думал кошмар, да за разговорами благополучно забыл. Но вот ночью ко мне в номер постучались. Представь мое удивление - та самая девушка. Я дар речи потерял, стою смотрю, не знаю, что делать, аж пот прошиб, а она улыбнулась, вошла в номер, дверь закрыла, взяла меня за руку, в глаза посмотрела и говорит: «Ты очень сильно жить хочешь?» Ну а кто ж не хочет, особенно, если молод? Ну я и ответил, что сильно. «Тогда сделай то, что я хочу», - говорит. «И что я должен сделать?» - я был в шоке от того, что она мне сказала.

- И что же?.. - на выдохе спросила она.

- Ребенка хочу.

- В смысле? – округлила глаза девушка.

- В прямом. Будешь жить до старости, но год проведешь со мной, родится ребенок, и по достижении семнадцати лет я его заберу.

Тут в голове девушки словно что-то щелкнуло, ей через несколько дней аккурат в День Всех Святых исполнится семнадцать.

- Ты бредишь? Ты меня убить, что ли, хочешь? – с нервным смешком спросила она.

- Да нет же, – как-то тяжело ответил он, – с матерью познакомишься, – отхлебнув из кружки уже остывший чай, добавил, – заберет она тебя с собой.

- Не, ты, пап, конечно, шутник, – фыркнув, встала она из-за стола.

- Подожди, - уже в дверях окликнул он ее, – возьми, – протянул он ей конверт.

Нехотя вернувшись, забрала конверт и вышла вон. Уже в комнате, сидя на подоконнике, после нескольких тяжелых минут раздумий, вскрыла его, извлекая на свет старую потертую фотографию девушки, очень похожей на нее саму, только, может быть, разрез глаз другой и еще какие-то мелочи. Но как было велико сходство. На обратной стороне фотографии была надпись: «Моему избранному» и дата.

- Эй, вставай, – сквозь сон услышала она голос отца, – она скоро придет.

- Кто она, папа? Ради бога, дай поспать! – сонно пролепетала она, укрываясь с головой одеялом и переворачиваясь на другой бок.

- Мама твоя. Я тебе вчера говорил. Ну хорошо, ты давай поднимайся, а я пойду делами займусь.

Нехотя выбравшись из-под одеяла, села, нехотя спустила ноги с кровати. Словно во сне двигаясь по комнате, одеваясь, собирая раскиданные с вечера вещи, заправила кровать. Почти так же направившись ванную, из зеркала на нее смотрела заспанное, растерянное существо, которое поставили перед фактом, что спустя столько лет ее заберет к себе неизвестная ей женщина. И зачем? Ей и так нормально жилось.

- И когда она придет? – спросила она, уже сидя за столом на кухне и наблюдая, как папа что-то готовит.

- Скоро, – не оборачиваясь, тусклым голосом ответил он.

- Слушай, а почему ты больше не женился ни на ком? – неожиданно для себя спросила она.

- Ну-у-у-у знаешь, не все так просто, – как-то нехотя мямля, начал он, хотя такого она за ним никогда не замечала. – В общем, – и, как назло, кто-то позвонил в дверь. – Открой, пожалуйста, – вздохнув с облегчением, попросил он.

Каково было ее удивление, когда, открыв дверь, она увидела ту самую девушку с фотографии, только одетую в современную одежду. Девушка улыбнулась, слегка наклонив голову, так же, как делала и она сама.

- А вы к кому? 

«Ничего глупее не смогла спросить», - пронеслось в голове.

- К тебе, Машенька – мелодичным голосом ответила она и, не дождавшись ответа, прошла в квартиру. – Где твой отец? – ласково смотря на нее, спросила она.

- На... на кухне, –  сиплым голосом ответила девушка.

Ничего не ответив, вошедшая коснулась ее щеки. И в тот самый момент в ее голове пронеслось: «Словно сама смерть прикоснулась». Будто прочитав мысли, пришедшая улыбнулась и, не оборачиваясь, прошла на кухню.

Руки тряслись от непонятного холода, накатившего на нее, и какого-то всепоглощающего страха. В голове только и стучала одна мысль: «Смерть!»

- Дорогая, – неожиданно послышался голос отца, – подойди, пожалуйста.

На негнущихся ватных ногах, боясь непонятно чего, вошла на кухню, где за столом, понурив голову, сидел печальный отец и девушка с фотографии с бесстрастным лицом.

- Мне нужно поговорить с тобой, – пристально посмотрев на нее, с ходу произнесла она.

- О чем? – спросила девушка, глядя на отца, пытаясь найти поддержку в его лице, но он так и продолжал смотреть на крышку стола. – Хорошо.

- Тогда давай выйдем и оставим твоего отца с его мыслями, – вставая, произнесла девушка с фотографии.

Тихо тикали часы на стене, в кухне сидел мужчина, неотрывно смотря на крышку стола перед собой. За стенами была слышна жизнь, кто-то разговаривал, наверху, похоже, пробежал ребенок, что-то уронили. Но в этой квартире была тишина. Даже из комнаты не доносилось ни звука. Наконец дверь открылась, оттуда вышла мать и за ней дочь с осунувшимся и потерянным лицом. Он поднял на них взгляд и пристально посмотрел.

- Все хорошо, – с той же улыбкой ответила мать. 

- Когда? – отрешенно спросил он.

- В День Всех Душ, а сейчас, наверное, я вас оставлю.

- А как же папа? – воскликнула девушка.

- С ним все будет хорошо, будет жить долго и счастливо, часть своей сделки он совершил, – ответила она, развернулась, ушла.

- Папа! – воскликнула она, бросившись к нему, обняла и заплакала. – Я ж во все это не верю, и я не хочу никуда уходить, – сдавленно говорила она.

- Ты не веришь во все это, потому что ты часть этого. Все хорошо будет, – в ответ крепко обнял он ее. 

На душе было холодно и гадко. Но такова жизнь. Тогда он даже не задумывался, как будет сейчас, но теперь ему хотелось все вернуть и отказаться от той сделки.

- Но как же так? – словно саму себя спросила девушка.

 

Дни, что ей оставалось провести в этом мире, окрасились в одну темную полосу. Было тоскливо, печально. Все чувства словно захлестнули ее. Еще хуже ей было от того, что отец останется один. Сегодня в полночь она должна будет выйти на улицу и дождаться ту, которая звалась матерью.

 

Полночь, когда заканчивается один праздник и начинается другой. В спальне, где спал мужчина, появились две фигуры в темных одеждах. Мужчина встрепенулся, открыл глаза, приподнялся, посмотрел на них, но не мог произнести ни слова.

- Папа, прощай, – тихо произнесла одна из фигур, – у тебя все будет хорошо. Не печалься, – но в голосе слышалась тоска и слезы.

- Не плачь, – сдавленно ответил он, – не переживай за меня, – постарался улыбнуться он.

- Пап, ты не удивляйся тому, что преподнесет тебе судьба, хорошо?

- Хорошо, – механически ответил он.

- Ну все, нам пора – послышался голос молчащей до этого фигуры.

И вот они стояли перед глазами, а вот уже их нет. «Сейчас в Мексике праздник», - пронеслось в голове, а из глаз капали предательские слезы.

 

Спустя много-много лет он уже в преклонном возрасте писал эту историю в своем дневнике, от которого его постоянно отвлекали внуки и где-то в доме ругалась на них его жена…

- Интересно, как ты там доченька? – спросил он у пустоты, которая, как оказалась, слышала его.