Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Скажи мне несколько слов. (рассказ)

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Было около трех ночи, когда Павел, привыкший к стакану воды у изголовья постели – маленькой своей слабости, поймал рукой пустоту и перевернулся на другой бок, упрашивая себя забыть о сухости во рту, язык от которой – будто новенькая промокашка. Жажда не унималась и настойчиво просила Павла спустить ноги с кровати и, нашарив тапочки, шагнуть в темноту чужого дома.

Его окружала непривычная тишина. Черная тишина, бархатистая, по-настоящему ночная, поглотившая все, и домашние, и уличные звуки, как сны по молодости, сильной усталости или медикаментозному приказу глотают людей до утра. Под кроватью Павла спали детские страхи, пока еще не страшные, лишь неприятный постыдностью своей страх темноты беспокойно ворочался в дальнем углу. Между книжными полками и кроватью маршировали одна за другой мысли, как те слоны, которых следует считать для скорого наступления сна.

Да, да, думал Павел Андреевич Рогов, жизнь в конце концов цепко ухватывает собственный хвост и заводит в беспечно оставленное детство. В детство, но искаженное, будто кривое зеркало, детство, лишенное обычных детских радостей и стремления поскорее стать взрослым. Когда некуда больше взрослеть, остается лишь жить в обратную сторону, и кое-кто из приятелей Павла, не успев дойти до увенчанной сединами старости, уже погрузился в детство до неподвижности, немоты и неумения пользоваться горшком.

Вот так просто его имя или хотя бы слово «папа» заменили безликим «он», две недели спорили громко, его не стесняясь, говорили: «он, он, он», будто собственные детские годы успели забыть, не подозревая, как обидно звучит это местоимение – и, не спросив согласия, решили выкорчевать его из его жизни и пересадить в жизнь чужую и заранее им ненавидимую.

Павел чувствовал обидную свою неважность и ворочался на простыне, пахнущей потом – словно чужим потом и в постели незнакомой.

Нелегко привыкнуть к тому, что больше ты не взрослый. Ничего от тебя не зависит. Видишь несправедливость. Или неправильность. Или просто глупость. Но ты не взрослый! И тебе остается одно из двух: или научиться не видеть, или делать вид, что не видишь. Изменить все равно ничего не сможешь. Если только сказать, что ты на самом деле думаешь. А толку?

Медленным шагом, опираясь на растущие из темноты перила, Павел Андреевич спустился вниз – где-то там, он помнил, была кухня. Он еще не знал, где включается свет, и ругал себя за постыдную беспомощность – ну не старик же дряхлый! Жажда его усиливалась с каждым шагом по лестнице, и руку оторвать от перил было так же страшно, как впервые на катке. И в точности так же, как на том самом катке, ноги Павла заскользили вдруг вперед сами по себе. Неуклюже взмахнув руками, словно пытаясь ухватиться за воздух, Павел растянулся на полу.

Его одновременно испугала и обрадовала прежняя тишина в доме. От стыда Павел Андреевич забыл о жажде, но стоило ему перевернуться на четвереньки, чтобы подняться наконец на ноги, как в глаза выстрелило светом. По лестнице спускался высокий полный Антонио. Он молча подошел к Павлу, зевнул в сторону и протянул широкую руку.

– Я споткнулся, – по-русски объяснил Павел Андреевич.

Антонио продолжал стоять истуканом с вытянутой рукой.

– Я искал кухню. Я хочу пить, – c пылающим лицом продолжал виноватый Павел.

Пребывая в продолжении своего сна, Антонио молчал.

– Спасибо, – догадался сказать Павел и, ухватившись за расслабленную сном руку Антонио, выпрямился, отряхнул зачем-то колени. – Я пить хочу, – повторил он. – Я кухню искал. Где кухня? Мне бы воды простой, кипяченой. Из чайника.

Павел изобразил, как наливает воду из чайника в стакан. Антонио указал на кухонную дверь и, добавив что-то безразличное на английском, ушел наверх.

Павел Андреевич все еще чувствовал прикосновение руки Антонио, от чего хотелось вытереть руку о штаны и спрятать ее в карман. Тут только он заметил, что на нем семейные трусы с изображением долларов, изрядно полинявшие, и, не сдержавшись, захохотал, хлопая руками по коленкам. Антонио обернулся, посмотрел на него, как на забавную собачку, и лицо Павла под взглядом его залилось свекольным. Антонио подмигнул.


* * *

Маруся проснулась оттого, что Антонио не было рядом.

– Что случилось? – спросила она, когда тот снова забрался под одеяло. Поймала себя на том, что говорит по-русски, но Антонио понял ее.

– Твой отец искал кухню и заблудился, – Антонио засмеялся большим животом.

– С ним все ОК?

– Конечно. Спи.

Мария влюбилась в Антонио с первого взгляда. С такой фразы может начинаться женский роман или бразильский бесконечный сериал. Конечно, девочка Маша тоже любила мальчика Тошу, но, как говорила Мария своему новоиспеченному американскому жениху Антонио, шестнадцатилетним девочкам положено делать глупости; главное – чтобы эти детские глупости не растягивались на всю жизнь.

Говорила она это на чистом английском языке, с благодарностью родителям, засунувшим ее в английскую школу. Дальше застопорилось. Пединститут. Маша не особо любила детей и учителем стала обычным, со стандартным набором фраз: «Иванов, к доске», «Завтра в школу с родителями», «Дай дневник», «Белкина, в свою тетрадь!». Она думала: стоило так радоваться на выпускном обретенной свободе, чтобы через какую-то пятилетку снова каждое утро просыпаться с нежеланием идти в школу. Но английский – еще раз спасибо родителям, выучила она легко и с удовольствием.

Маша впервые увидела Антонио полгода назад. Еще ни словом с ним не обменялась – но одновременно стало неуютно и радостно, и когда он впервые обратился к ней, она засмущалась и вместо нее на его вопросы отвечала директриса: да, эти дети изучают английский язык с первого класса, да, они очень способные, да, да. Маша, обычно боевая, сегодня, стоя рядом с живым американцем, краснела, кивала, переминалась с ноги на ногу и прятала руки за спину, стесняясь отсутствия маникюра на не по-модному коротких ногтях.

В тот день Маруся проводила образцово-показательный урок в третьем классе. Лучшие ученики выходили к доске и, смущаясь перед впервые увиденным живым иностранцем, читали английские стихи. Боясь, что они собьются, бледная Маша шепотом подсказывала текст, Антонио смотрел на нее и улыбался. Маша стеснялась лишний раз поднять на него глаза.

Отличник Миша бойко рассказывал историю про Маугли и отвечал на вопросы Антонио: меня зовут Миша, мне девять лет, я хочу быть бизнесменом, my father is business man too. Антонио хохотал, повторял: « Good , good ! » и снова хохотал.

Осмелев, Миша спросил, чем занимается мистер Антонио и есть ли у него дети.

Мистер Антонио ответил, что он преподает английский язык в школе в городе Нью-Йорке и что детей у него пока нет.

Он поинтересовался, не хочет ли Миша тоже стать учителем английского языка, когда вырастет.

Миша вежливо отказался: « No , thank you ».

Все засмеялись. Антонио громче всех. Огромный и громкоголосый, своим хохотом он заполнил весь класс. Глядя на него, трудно было сдержать улыбку.

После урока Антонио пил чай в учительской, закусывая лимоном без сахара, и рассказывал, что с детства мечтал увидеть Россию.

Мария предложила:

– Вам нужно приехать к нам зимой. Иначе вы так и не увидите настоящую Россию.

Антонио засмеялся, обхватил руками плечи, изображая холод:

– О, нет, нет, холодно! Наполеон замерз! Гитлер замерз! И я замерзну!

– Зато красиво, – возразила Мария. – Снег. Вы видели когда-нибудь снег?

Антонио ответил:

– В Америке тоже бывает снег.

Мария отмахнулась:

– Ну, это наверняка не настоящий снег. Вот если бы вы увидели наш снег!

– Пришлите мне, пожалуйста, к Рождеству посылку со снегом, – попросил Антонио.

– Ее конфискуют на таможне, – пошутила Маша.

Дома Маша рассказала об Антонио отцу и Тоше. Оба смеялись. О том, что Антонио записал ее телефон, Маша промолчала. Позвонил Антонио на католическое рождество, когда она уже почти выбросила его из головы. Мария говорила на английском, и Тоша, сидящий рядом, внимательно вслушивался, но не понял ни слова. Он спросил: «Кто?». «Коллега», – с раздражением ответила Маша. – «Коллега из Штатов».

Ей страшно было надеяться на большее. Она уже знала, что жизнь иногда обходится с мечтами не по справедливости. Боялась очередного разочарования. Не хотела больше никогда в жизни чувствовать горечь, которая остается от мечты, превратившейся в «так...».

В феврале Антонио, не дождавшись посылки, приехал в Россию смотреть на настоящий снег.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.