Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail:
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
и ЗАО "Стройсервис".
Долго рассматривал разборчиво нанесенный красной краской табельный номер, тряхнул головой, снова всмотрелся и вдруг забросил «банку» на плечо и сложил ладони рупором:
– Ко-ошкин! – заорал что было мочи. – Ты ту-ут?.. Где ты, Кошкин?
С десяток фонарей направили свои огоньки в его сторону, стали быстро приближаться, но он уже бросил в траву оба самоспасателя – свой и Кошкина – берегом ручья помчался через лопухи и кустарники.
– Ко-ошкин!.. Отзови-ись!
Чтобы пошел за опятами на ночь глядя да заблудился – это навряд ли. Застрял да обессилел в ручье?.. Как-то чуть не всею бригадой вытаскивали бычка, которого прочно засосало под камышами.
Позвать народ он забыл, но горняки уже появились рядом:
– Какие новости, мастер?
– Услышал, как отозвался?
Он остановился перевести дух:
– «Банку» его нашел!
– И где теперь искать будем?
Звеньевого он отправил звонить диспетчеру, сам с одной группой, быстро растянувшейся по ложку, начал прочесывать кустарник. Другую отправил по садовым участкам рядом: осматривать домики, бытовушки, каптерки, погреба...
– А по картошке искать?! – оттуда крикнули.
– Везде! – приказал он. – Всё осматривать!
– Дак вытопчем! – раздался недовольный голос. – Кошкин твой платить будет или нам придется?
Конечно, люди устали.
– Эй, мастер! – снова оттуда донеслось. – Может, нам на пасеку завернуть?
Ему уже приходило в голову: как в прошлом году чуть ли не так же искали двух пропавших ребят, а те попивали себе медовушку у кума...
– Каску нашел, Егорыч!
К нему бежал новичок, с которым мало пока был знаком. По бокам от него неслись дворняжки Ольга и Клава, две шахтерские любимицы. Подпрыгивали, будто хотели выхватить каску у горняка из рук.
– Погоди-ка! – остановил Тарас молодого горняка. – Дай-ка мне её, дай...
Кошкин любил с ними забавляться: обе «служили» ему, когда угощал косточками, которые специально выпрашивал у работниц на кухне... если бы только косточки!
Совсем не к месту представилось, как сам Кошкин «служит» перед буфетом, где тебя всегда могут отоварить дешевой «паленкой»... Обед он берет из дома – не затем ли вместе с другими опять кучковался перед сменой около пищеблока?
– Где вы там с сигаретами, где? – увидав мастера, прикрикнул в полуприкрытую дверь.
Эх, кабы только сигареты!..
Дворняжки подпрыгивали теперь возле него, и он наклонился к ним:
– Ольга!.. Клава!.. Ну, где ваш кормилец, где?
Неужели до них дошло?
Или «друг человека», случается, понятливей самого человека?
Велел горнякам двигать все так же по ручью, а сам заспешил за собаками, которые отклонились в сторону, по склону ложка стали подниматься к погрузке.
– Эй, не так шустро! – пробовал Тарас их попридержать, но они только убыстряли бег.
– Клава!.. Олька!
В карманах никогда для них ничего не держал, приманить теперь нечем.
Раскорчеванная когда-то таёжная целина так и осталась кочкарником, покрытым теперь густым подростом... не напрасно он бежит?
Если здесь Кошкин, как его могло сюда занести?
Собаки впереди заскулили, он и ещё прибавил шагу.
За вздыбившимся, обросшим мхом корнем обе они уже тыкались носами в закрытое полой куртки лицо Кошкина: лежал, свернувшись калачиком, и висевшая на спине головка фонаря все еще бросала слабый кружок света на худосочную траву рядом...
Оттолкнув ладонью собачьи носы, Тарас поднял полу куртки, и словно этому его движению в такт раздалось тихое причмокиванье, а потом вдруг возник такой мощный, с захлебом, храп...
Тарас схватил его за отвороты куртки:
– Кошкин!.. Витька!
В голову опять некстати пришло, как тот однажды среди трепа в бригаде выбросил над плечом два растопыренных пальца над сжатыми остальными:
– Это, мужики, мой знак: Виктор, значит – победитель...
Тарас тряхнул посильней:
– П-победитель, т-твою!.. В морду дать?!
Еще один рывок заставил Кошкина разомкнуть веки, открыть ошалелые глаза:
– Егорыч! – забормотал. – Ты тут – как?!
– Вся шахта тебя, гада, ищет!
«Победитель» на лепет перешел:
– Не продавай, Егорыч!.. Не продавай... попался дурнячок – кто откажется?.. А тут друган старый... сам рази отказался бы, ну, Егорыч?!
Он вдруг разом разжал кулаки, пальцами резко оттолкнул Кошкина:
– Мразь!
Такая вдруг навалилась на Тараса усталость! И – такая тоска...
Опустился на землю, руками колени подтянул, ткнулся в них головой...
«Это ж вот тогда! – горько думал. – Когда они вернулись с этим шахтёрским поездом, что возил в Москву тысячу горняков – на Красной площади стучать касками... Ребята рассказывали: его не хотели брать, Кошкина, просился – чуть не плакал. В конце концов плюнули: приходи на вокзал. На всякий случай. Вдруг заболеет кто в последний момент. Или кто опоздает... Тогда – так и быть. И ты!.. Когда из Москвы вернулись, в бригаде первым делом: ну, что там?!.. А он ещё в себя не пришел: дурнячка, ребята, было – залейся!..»
Тарас смежил веки, и в глазах больно кольнуло...
«А, может, он, и правда, – победитель?.. Кошкин? И надо мной, и над всеми... над Иркой с её куклой Барби, которая тоже всех победила... над нищими старухами... а кто его привел-то к победе, кто?! Тоже – все?.. Или только такие, как ты?!»
Плечи его тряслись.
«Мразь! – катал он лбом по коленкам. – Ах, мразь!.. Но больше – кто?.. Всё-таки я сам... или... или?.. Уж кому-кому, а самый крупный дурнячок им там в Москве достался... и беспалому «другу шахтеров» первому: на горбу внесли в Кремль, на горбу... винить Витьку?!»
Лисичкин сидел и беззвучно плакал, а рядом дворняжки Ольга и Клава наперегонки вылизывали опухшее со сна лицо Кошкина...