Женя Декина. Мартини

Рейтинг:   / 0

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Проза

Автор: Женя Декина

Просмотров: 237

2022 год, Выпуск № 3

В небольшом магазинчике у дома их было две – обе запаренные, неухоженные, отяжелевшие от груза забот продавщицы в грязных синтетических фартуках. Однако отличались они разительно. Первая (и она всегда выходила к покупателю первой) вышагивала к прилавку медленной чиновничьей походкой и вскидывала на пришедшего увесистый недовольный взгляд, а вторая бодро выскакивала навстречу, отчего отросшие кудряшки химической завивки на ее голове смешно пружинили.
Когда-то давно, когда Лера только переехала сюда и еще не знала ассортимента, она спросила тут мартини. К ней спешила вечно брошенная подружка Танька, чтобы ее в очередной раз выслушали, напоили и уложили. Мартини к такому случаю подходил идеально. От его обволакивающей терпкой сладости в голове туманилось, и казалось, что сидишь ты не в типовой новостройке Северного Бутово, а в крохотной вилле где-нибудь на окраине Турина. За окном медленно несет свои воды Дора-Рипария, от соседей доносится опьяняющий запах свежего хлеба, а у палаццо Кариньяно сейчас, как обычно, море туристов. И даже истерический Танькин голос смягчается и звучит как-то издалека, будто из черно-белых фильмов неореалистов.
– Мартиииини? – протянула первая продавщица, медленно закипая. – Ох ты ж е, мартини ей подавай! – сказала она сама себе и ушла.
– Простите, пожалуйста, – тут же выскочила из подсобки вторая. – Вермута у нас нет и не бывает. Есть красное, в коробке, шампанское и... портвейн. Три топора.
         С тех пор каждый раз, когда Лера входила в магазин, первая уходила в подсобку и кричала оттуда так, чтобы всем было слышно:
– Иди, Мартини твоя пришла. Спасибо за пожалуйста. Е-мое...
Вторая тут же выскакивала навстречу, пружиня кудряшками, и широко улыбалась. Она отвечала на Лерины «спасибо за пожалуйста» так, будто она – двоечник, внезапно осознавший, что знает решение сложнейшей задачи, и безумно этому рад.
Лера понимала, что первая считает ее содержанкой какого-нибудь ушлого папика, специально подарившего ей маленькую квартирку подальше от собственного элитного района, чтобы никого тут не встретить, а вторая уверена, что шикарная Лера ослушалась богатых родителей, без памяти влюбившись в какого-нибудь неизвестного художника, и живет с ним. Мама с печальными глазами подсовывает ей купюры в сумочку, а художник вынимает и немедленно пропивает.
И обе они ошибались. Лера, как говорится, «всего добилась сама». Хотя особенно стараться ей не пришлось. Она была красива, и потому мальчики помогали ей с уроками, преподаватели в институте были приятно поражены, что такая красотка еще и не особенно глупа, и на работу ее приняли после первого же собеседования, и повышали быстро. Из-за красоты своей она постоянно была на виду, и оттого именно ее и повышали, и продвигали, и премировали.
Пока еще Лера наслаждалась собственной красотой, но в последнее время все чаще ходила в джинсах, а сегодня впервые выскочила в магазин с немытыми волосами, кое-как стянутыми в лохматый пучок.
Лере показалось, что первую продавщицу это явно обрадовало: обычно она пробивала Лерины обезжиренные творожки и куриные грудки с насмешливым и чуть оскорбленным видом, а сегодня торжествующе улыбалась. Зато вторая смотрела на Леру сочувственно.
И если раньше кто-то из подружек тянул свое привычное: «Смотри, как он на тебя пялится!» – Лера еле заметно улыбалась от удовольствия и одаривала восхищенного поклонника лукавым взглядом, то теперь она вместо этого отвечала раздраженно: «И что мне теперь, кислотой облиться?»
Конечно, это из-за Дениса. Познакомились в очередной командировке. Глаза в глаза. Случайно. Посреди людного холла. И замерли. Никогда еще и никто на Леру так не смотрел. Ей даже показалось сначала, что они уже встречались, более того, Лера была в его жизни каким-то страшным потрясением, и он – узнал. А она забыла. Начисто. И судорожно пытаясь вспомнить: кто же это? Ну кто? Откуда? Лера осознала вдруг, что нет, не знакомы и не были знакомы. Это просто какое-то внезапное загадочное притяжение. И, читая во взгляде его тоску, нежность, любовь и изумление всем этим, Лера сразу прониклась к нему искренней симпатией. Ничего между ними, конечно же, не произошло. Денис был женат и обожал своего пятилетнего сына, фотографиями которого был набит его телефон, бумажник и даже оклеена приборная доска его автомобиля.
– Чтобы скорость не превышать, – рассказал он. Он вообще много Леры рассказывал, будто стараясь от смущения забить словами тоску из-за ее недостижимости, разрушить уже кристаллизующееся притяжение. А когда разъехались, писал бесконечно, обо всем на свете писал: и про начальника, смешного толстячка, пытающегося казаться строгим, и про прелую картошку в гастрономе, и о том, что с женой окончательно разладилось, не разговаривают даже, и это не из-за Леры, а само на нет сошло, и ради сына даже невозможно, и как глупо все в жизни происходит, и если бы хоть какой-то намек на взаимность, то он бы сию секунду вещи в чемодан и не прощаясь даже...
         Леру от этого пронзало необъяснимой судорожной дрожью, внутри все обмирало, и она, чтобы не сорваться, даже поставила на заставку компьютера его семейную фотографию, которую скачала из контакта: довольные родители целуют своего счастливого сына. И только теперь Лера начала осознавать, что красотой своей может что-то нарушить, поломать, и состояние это холодило, будто стесняясь себя, и она жалась по углам, привлекая все большее и большее внимание. Робкая, несчастная девочка, которую так хотелось пожалеть. Причем всем и сразу.
Лере от этого начинало казаться, что она проклята. И что не будет в ее жизни теперь никакого счастья, не будет нормальной семьи и детей, да и на работе разладится. Если теперь встречаться с кем-нибудь, то как же там он? Будет просыпаться по утрам разбитый, первым делом включать компьютер, смотреть ее страницу, на которой она со своим мужчиной. И мужчина повыше, посимпатичнее, посостоятельнее. Или, что хуже, наоборот, низкорослый нищеброд с обвисающим животом, еще и лысина противная. Тогда совсем обидно, что не сложилось, что упустил, что могли бы вместе к нечеловеческому счастью, а вместо этого теперь – ничего. И жена сразу покажется усталой бабой в бигудях, и сын мог бы игрушки не разбрасывать, и носки где мои? Где мои носки, черт возьми?! И все. И на работе злой, и после по пиву с лучшим другом, и с утра похмелье, и снова на ее страницу... А если сидеть постоянно дома, и одеваться похуже, и краситься перестать, и вообще, то больше никому никакой боли от ее красоты не будет. И подружкам приятнее: раньше каждый мужчина сначала на Леру, а потом уже на остальных, а теперь, наконец, иначе все будет.
Подружки, впрочем, и сейчас жаловались. Раньше в клуб придешь, и все – на Леру, вообще все. А потом ее рассмотрят и их начинают разглядывать. А теперь пришли одни, протопали к стойке, поддали по-тихому, потанцевали, а результата – ноль. Хоть бы один в их сторону... Но Лера не слушала: это они, конечно же, подбадривают ее изо всех сил, и абонемент в спа-салон подарили, и по магазинам таскают. Нет, Леру не проведешь. Хотя и мужики в отделе обеспокоились, трутся вокруг, цветы таскают, пирожными кормят, но это потому, что неудобно им без Леры. Раньше как было? Кто бы ни приехал с проверкой какой или на переговоры, они – оп – Леру ему. Лера улыбнется широко, под локоток в конференц-зал проведет, поболтает о погоде, о дороге, еще о какой ерунде, и все. Клиент уже и похохатывает, и в кресле развалился, и печеньки из вазочки одну за одной. А Лера ему про аудит и консалтинг задвигает. А теперь все самим приходится. Руку пожал с порога, откашлялся, и в приемную. И ни улыбки, ни чаю.
– Ты это... Придуряться кончай, – проговорил, крякнув, начальник. – Завтра делегацию встречаешь. И чтобы вся как че-каво, и намалюйся как следует.
Делегация мало того, что была из города Дениса, так еще и из его фирмы. Его, слава богу, в списке приглашенных не было, но Лера все равно брела к дому еле живая. Ведь если спросить про него, то непременно передадут, а вдруг он от этого вещи в чемодан и за тысячу километров – к ней. А ребенок как же? И жена? И вообще, не сможет Лера так. Каждое утро просыпаться разбитой, лезть в соцсети и смотреть, как печальный мальчик на фотографиях смотрит исподлобья, а жена, вульгарно размалеванная, под ручку с каким-нибудь очередным, повыше, посимпатичнее, посостоятельнее. Чтобы посмотрел и понял, что потерял. А если не спросить, то он поймет, что больно ей, так больно, что она и спрашивать побаивается. А раз так, то можно вещи в чемодан – и за тысячи километров.
– Чего вам? – почти прокричала ей в ухо первая продавщица и обожгла Леру очередным недовольным взглядом.
– Я обслужу, – выскочила из подсобки вторая. А потом наклонилась к Лере: – Не обращайте внимания, она у нас всегда такая, у нее муж пьет и сын на учете. Творожок?
Лера кивнула и почувствовала, что внутри разливается ядовитая волна. А если он тоже пить начнет? И жена злая, и сын куда угодно, лишь бы не дома. И потом тоже так вот...
На следующий день Лера встретила делегацию, удачно провела переговоры, и после уже, за чаем с печеньками, его начальник, смешной толстячок, лукаво улыбаясь Лере, проговорил вдруг:
– Привет тебе.
– От кого? – обмерла Лера.
– От Иванова, само собой.
Лера судорожно сглотнула, пытаясь разобраться, что это значит. Он избавил ее от необходимости спрашивать? Хотел о себе напомнить? Чего он хочет? Как ответить, чтобы не навредить случайно? Или хотя бы меньше навредить...
– Он тебе еще посылку передавал. Но я ее выкинул. У него второй недавно родился. Не дело это.
– Как второй? – изумилась Лера. – Он же сказал, что...
– Слушай его больше, ага. Кобелина.
Провожая толстячка, который замешкался у багажника, Лера посмотрела на свое вытянутое отражение в стекле дверцы такси и вдруг расхохоталась.