Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Колдунья Азея (роман) ч.1

Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Колдунья Азея

Медлительно, как желтые тымэны,
Бредут над степью грузные века.
А сопки спят - лазурные морены
По краю золотого ледника.

Константин Седых
 

Знахарка

Наступившая тишина была гораздо тягостней прежней.

Следователь Венцов, закрыв лицо ладонями, медленно вобрал полную грудь воздуха, и так же не спеша, выдохнул. Затем, словно стирая с лица что-то густое и липкое, помассировав глаза, с силой провел пальцами до висков, его подбородок словно на блюдечке оказался на ладонях. Он долго и почти безучастно смотрел в окно, где шумливо качались тронутые желтизной тополя. Их блеклые листья крутились и все вместе, и каждый сам по себе. Живые зеркальца разбрасывали по сторонам ржавые осколки солнца.

«Один листок не сделал бы шума», - отчего-то подумал следователь. Только сейчас Венцов заметил иссохшее дерево, на нем даже нет жухли.

Сухая липа без кроны стояла мертвая, в то время как другие деревья от ветра буйствовали. Почему не уберут ее? Не замечают? Привыкли, забыли. За это время он ни на секунду не мог снять внимания с пристального взгляда подследственной. «Что за манера уставиться и молчать», - подумал он. А вслух сказал: «Ничего у вас, гражданка Стародубова не выйдет. Я не гипнабелен. Просто неприятно. Да и вам самой, думаю, неловко».

Перед следователем Венцовым бесстрастно, как египетское изваяние, сидела опрятная старушка. Ее костлявые руки лежали на коленях и на фоне темной юбки казались пассивно-желтого цвета. Русые волосы без седин покоились под черным с серым отливом платом, на ногах ладно счеботаренные чакчуры с суконной опушкой, с шерстяными завязками. Скуластое лицо с тонкими морщинами вокруг фиолетовых губ могло вызвать сомнение по поводу ее преклонных лет. Выглядела она, надо сказать, просто моложаво.

Следователя третий день преследовал тревожный запах древесной гнили.

Венцов вспомнил позавчерашний разговор со своей подследственной: «Больные листья с лесин надо убирать, они забирают солнце и воду у здоровых. Пользы-то от них…. Ну, что в том робеночке? Он все одно всю жизнь не ходил бы. Вековечный нашейник. Каково родителям-то? Вить все времечко сердце кровью от жалости бы занималось. Не худо бы вспомнить, сколько безвинных здоровых детей полегло во время голода в тридцать втором» - «По-вашему, выходит, - удивился следователь, выбивая по столу карандашом дробь, - всех калек нужно уничтожить?!» - «А и лучше, абы не тиранили здоровых. Заодно – всех пьянчужек, которые чура не знают, чтобы уродов не плодили. Глядишь, меньше дармоедов на земле. И дураков бы убавилось. Дурак – он больнее другого безногого. Безногий знат, что он безногий: ему ноги не хватат. А дураку, откуда ведомо, что он дурак? Сперва-то он и впрямь шибко на умного пошибат: краснобайничать – не дрова рубить». - «Вы так оправдываете и костры инквизиции?». - «А что, доброе дело, - утвердила Азея. - Представь, ежели все зачнут колдовством заниматься… Оно ить не тока добро, а и зло - ишо лучше - творит».

Венцов в тот раз ее не перебивал; старуха, как и многие в ее возрасте, часто говорила не по делу. Он хотел понять ее нехитрую философию. Колдунья вдруг сделалась словоохотливой: «Верно, ране делали, когда в жертву Богу приносили человека. В каждой семье, как пить дай, должон быть урод: либо шибко умный, либо – дурак дураком. А то и вовсе с тараканами…» Венцов не понял этого выражения – старуха пояснила: «Заместо мозгов у него тараканы гамузят: он самый опасный. Не дай бог, еще до власти дорвется. Поди-ка его сразу отличи от дурака. В каждой семье есть урод. А у вас думаешь, - старушка нацелила на следователя сухой крючковатый палец, - нету?» Венцов весело рассмеялся: «У нас в семье только два брата и…» - «Ты хошь сказать, в вашей семье без урода? – перебила Азея. – А может, ты и есть тот самый…, - помолчав, она наставила на него тот же палец, - умный. Но скорей всего, мать твоя сбросила из чрева… Выродков не всегда пуповина выдерживает – рвется. Дак я бы всех их в жертву». - «И фронтовиков, которые нас защищали, тоже?..» - «Кто те сказал? Я про недоделков, а фронтовики – анвалиды. Их ладить надо. А недоделков всех», - она сделала сгребающий жест. «Это же настоящая фашистская философия, - изумился следователь, - геноцид. Гитлер так мыслил…»

Старушка разом преобразилась, вспыхнула, как спичка, что с ней бывает крайне редко, резво вскочила со стула: «Я те сейчас покажу фашиста! Вот этим стулом отетеню, и записывай в поминание. Семь бед – один ответ!..». Резкий окрик: «Поставьте стул на место!» - от вежливого следователя она не ожидала, - охладил ее.

Стул она поставила, но, подбоченившись, встала перед следователем и, не слушая его, продолжала: «Не поглянулось?! Для тебя я нелюдь. А ты знаешь, молокосос, кто первым в нашем районе для фронту государству сдал золотишко, что мне приискатели дарствовали, за то, что я их от могил оттаскивала? А ты знашь, на чии деньги танку всамделишную построили вот с тот дом? – Она руками с растопыренными пальцами показала за решетчатое окно. – Ведомо ли тебе, бык комолый, сколько подарков я на фронт отослала, сколько варежек-пуховиков да носков перевязала вот этими вот руками?!» - «Это все известно. Известно также, что вы несколько месяцев акушеркой в больнице работали. Но ведь это никакого отношения к преступлению не имеет».

Азея села на стул боком к следователю, заправила под полушалок волосы и, не встречая преград излияниям, убавила пыл: «Чучело ты гороховое, спроси любого в селе, кто был у нас пожарником в войну. – В тоне ее голоса появилась нотка усталости. - Всякий-який скажет, сколь пожаров я потушила. А ты меня фашистой обзывашь, - горестно заключила она».

Венцов понял, что это не хвастовство. Но ему был непонятен взрыв эмоций, детонация, казалось, что этот ферт выкинул совсем другой человек. Конечно, следователю неведомо, как и всем читателям, что символика фашизма и начало ее магической способности, зарождение клана колдуний - из одной точки. Для нее Тибет, страна бедных - это начало блага. Их клан занимался тем, что помогал на Земле делать добро: исцелять людей. И она еще в конце тридцатых годов знала, что Гитлер и его клика брали энергию с того же самого Тибета. Они себя называли ариями. А к этой расе, как она была убеждена, Гитлер никакого отношения не имеет. Он испоганил «гаммированный крест», который был принят еще в раннем христианстве, знак, обозначающий всеобщее благо. Фашисты использовали его как символ блага, обещанного народу арийской расы, изменив только одно: движение. Концы креста загнули в обратную сторону. Это что же. Время вспять?.. И когда фашисты напали на Советский Союз, Азея приняла это как личное оскорбление, что и стало ее болью. А пуще всего Азея ненавидела Гитлера за то, что он сжигал вековую мудрость - книги.

Колдунья долго молчала, а потом наговорила много, как бы облегчая свою тоскующую натуру. А он получал какое-то саднящее его душу удовлетворение. То ли оттого, что следствие вел наперекос своим моральным и нравственным устоям. То ли оттого, что скорлупа замкнутости старухи треснула, показав живую мякоть ее откровенности.

«Вот тоже философия…» - досадливо усмехнулся Венцов. Он шумно выдохнул и вновь обратился к подследственной: «Давайте продолжим». Но вопросов следователь не задает, делает вид, что не спешит: протирает в легкой оправе очки, дует на них и как бы, между прочим – сейчас для него главное, очки – спрашивает: «Значит, вы безоговорочно берете на себя вину за смерть ребенка? Верно, я понял?» - «Снова, да ладом! Опеть за рыбу деньги! - Резко вздохнув, Азея помолчала. – Охота теять - то да потому? Сколь разов говорела: повинна перед вами, перед ëм – нет. Там ему теперь легче». - «Легче…» - Венцов прошелся по кабинету, шире распахнул приоткрытую форточку, но, почуяв сентябрьскую прохладу, плотно закрыл ее. В это мгновение он ощутил тоскливый запах осени, запах опавших листьев. «Еще раз напоминаю вам, гражданка Стародубова, вам может быть инкриминировано незаконное врачевание, не считая смерти человека. За это вам грозит статья двести двадцать первая Уголовного Кодекса РСФСР. До двух лет лишения свободы». - Следователь сел. - Вы можете понести наказание за то, что, вы скрываете состав ваших средств лечения. Микстур ваших. Правосудие и правопорядок мы с вами уяснили на первой встрече. Но главное будет предъявлено вам обвинение - умышленное лишение жизни человека».

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.