Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail:
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
и ЗАО "Стройсервис".
Владислав Игоревич спал нагишом, укрывшись мягким теплым одеялом, на широкой кровати. Он любил телесный комфорт, и душа от этого у него была мягкой, молчаливой. Будильник он заводил на без четверти шесть. В шесть часов начинались передачи местного радио, от которых он просыпался окончательно. А меж тем он дремал и нежился в постели.
– На работу проспишь, – послышался ему женский голос. Приснилось. В его комнате никогда не было женщин. Он избегал страстей,
и страсти его избегали.
– Вставай, будильник прозвенел давно, – повторился голос уже с нотками раздражения.
За окном серел рассвет. Он подумал, что это слышались голоса соседей за стенкой, протянул руку в изголовье и включил свет.
Одеяло свесилось на пол. Простыня сбилась с постели и лежала рядом, раздражая вялыми складками. Он хотел поправить ее.
– Отстань, – недовольно буркнула она.
Серьезным людям в жизни не везет. А Владислав Игоревич был серьезным.
Или считал себя таковым. Какую ошибку он совершил в жизни?
В динамике зашипело, потом грянул первый аккорд и хор подхватил гимн: «Союз нерушимый республик свободных…»
Простыня у него была одна. Старая. Жалко ее было выбрасывать. Когда к вещам относишься тепло, вещи оживают.
– Началась постельная лирика, – не узнавая своего голоса, произнес Безуглов.
Вот за что он и не любил фантастику – потому что там придумывали чепуху вроде той, которая с ним приключилась.
Больше Владислав Безуглов решил пока ничего не говорить. Он подошел к окну, чтобы определить какое теперь время года. Вчера была весна. Если бы сегодня наступила осень… Он раздвинул гардины. Была весна. Весна, природа пробуждается. Поэтому все может быть.
– Будешь на работе, подумай, как нам жить дальше, – сказала за спиной у него простыня.
– Что ты имеешь в виду? – он обернулся, надеясь, что ответа не услышит.
– Ты не находишь, что мы разные. Мы потеряли интерес друг к другу-
– Ну, – согласился Безуглов.
– Я так жить не могу, – продолжала простыня. – Давай расстанемся. По-хорошему.
-Это как?
– Не валяй дурака, ты прекрасно знаешь, что я говорю о разводе. – Да?
– Мне нужен документ.
– Разве мы супруги?
– Но ты со мной спишь. Сколько лет!..
– Не с тобой, а на тебе.
– Какая разница?
– Я не могу дать развод, потому что ни на ком не женат.
– Ах, так?! Тогда женись!
– Чтобы женится, нужна женщина, – без претензии на оригинальность сказал Безуглов.
– А я, по-твоему, кто? – спросила простыня. – Что ты строишь удивленные глазки? Ты со мной спишь. Почему ты думаешь, что на мне не надо жениться?
– Я прожил тридцать лет и три года, – овладев собой, ответил Владислав Игоревич. – И не слыхал, чтобы вещи говорили. Да притом всякую чепуху.
– Значит, я для тебя вещь, – обиделась простыня. – Почему же ты со мной спишь?
Владислав Игоревич не стал обсуждать положение. Он собрался, выпил чаю и ушел, надеясь, что как все началось, так все и образуется. Сказано уже, что был он человеком серьезным, нелепости его не занимали. Подумаешь, какая-то тряпка впала в амбицию. Выходя за дверь, он еще помнил о ней. Но, придя на завод, он уже думал о другом. Его ждала работа.
Работа – это один из способов уединения. Агрегатные станки, токарные полуавтоматы… Все требовали к себе его внимания. На девушек, работавших за станками, он никакого внимания не обращал. За исключением, разве, нормировщицы Светочки. К ней он относился дружелюбно, как к хорошей соседке. Об этом все знали в женском коллективе. Но это ему было безразлично.
У него был свой кабинет – мастерская с табличкой на двери: «Наладчик», где он работал и отдыхал. Там стояли верстак, три небольших станочка и мягкий диван. Там он пил чай со своим единственным другом электриком Гудимовым.
В нашей разнообразной жизни Безуглова не могли сбить с его пути ни увеселительные заведения, ни общественные нагрузки, ни спорт. Понимающие люди сказали бы, что он аскет. Дом, работа… Третьего ему было не дано. Но йогой он не занимался. А с работы возвращался домой всегда почти в одно и то же время.
Он прошел мимо разговорчивых соседок на кухне к своей комнате и отпер дверь ключом. Простыня лежала на кровати и смотрела телевизор. Программа посвящалась перестройке.
Кто станет указывать, как развлекаться нечистой силе?
Владислав понял, что придется менять привычный образ жизни. По крайней мере, ту часть, которая называлась досугом. С детства Безуглов не ходил гулять на улицу. В этот вечер он ушел.
Он бродил по улицам и удивлялся, что за глупость с ним приключилась. Какая-то жутко сексуальная история. И с чего! Не был он Нарциссом. А женщин не любил, потому что… Ну, не находил он, что можно в них любить. Ничего смешного тут нет. Если с кем другим такое случилось, можно было бы посмеяться. А ему что теперь делать?! И как это он до сих пор не догадался завести собаку? Или котенка, по крайней мере?
Вернулся он поздно. Простыня читала книгу или делала вид, что читает.
Безуглов достал пакет супа и приготовил ужин. Приглашать к столу бессовестную вещь он, естественно не стал.
– Ты обо мне не заботишься, – сказала простыня, когда он вымыл посуду.
– Я о тебе позаботился, – возразил Владислав. – Я тебя вчера использовал по назначению. Я постелил тебя на кровать. А утром ты…
– Что я? – дерзнула простыня. – Ты, оказывается, любишь семейные скандалы!
– О какой семье ты говоришь?
– Может быть, ты меня еще в шкаф собираешься засунуть?
– Если будешь плохо себя вести, я тебя выброшу!
– Оставь мечты, романтик! Да, я простыня. Но я не бездушное животное, с которым можно обращаться, как попало. Я не виновата, что меня назвали Простыней. А если меня назвали Простыней, это не значит, что на мне можно валяться всем, кому вздумается. Женись сначала!
– Да кто ты такая?
– Ты сам меня сюда притащил, я не напрашивалась.
– Но я же тебя взял в магазине. Не тебя, так другую…
– А зачем брал?
От бессмысленных разговоров Безуглову захотелось спать.
– Почему ты не даешь мне денег? – продолжала Простыня.
– Зачем тебе деньги?
– Мне нужно купить кое-что из вещей.
– Косметику тебе не надо?
– Я вижу, ты норовишь всем распоряжаться. Ты приходишь домой и начинаешь копаться в вещах так, как в своей душе не копался. Ты считаешь, что вещи должны тебе служить. Кто ты такой?
– Не знаю, вещь ты или нет, – решил положить конец недоразумениям Славик. – Но я точно знаю, что ты не человек: у тебя паспорта нет.
– Есть.
– Ярлык?
– А что? Там черным по белому написано все, что нужно. Вот, я в шкафу нашла, – она предъявила ярлык.
В ярлыке указывалось: «Простыня. Хлопчатобумажная. Фабрика…» Был ОСТ. Номер. Цена первого сорта. Ярлык подлинный.
– Но это не паспорт, – возразил Славик. – А даже если и паспорт… Это технический паспорт. Он не дает никакого права на замужество.
– Он дает право на существование. А тот, кто живет, имеет право выходить замуж. И вообще, Пигмалион на твоем месте почел бы за честь… А ты права качаешь.
По радио прозвучал гимн. Полночь. Пора было спать. Владислав шагнул к кровати.
Ложиться в постель без простыни выглядело варварством. Ложиться на простыню… Что-то его смутило. Рассудок подсказывал: все нормальные люди спят на простынях. А чувства… Больше всего ему хотелось раздеться лечь и заснуть.
Он откинул одеяло, посмотрел на простыню и указал на матрац:
– Ложись.
Увы, его магическому заклинанию предмет не поддался.
– Ты в публичный дом пришел? – грубо высказала Простыня. – Я тебе не шлюха!
Безуглову надоели капризы природы. Он хотел расстелить простыню, но она увернулась.
– Ну и черт с тобой. Завтра другую куплю.
Подушку и одеяло он убрал – от греха подальше. Он лег, не раздеваясь, точно турист на привале. Свет погас. Впервые он спал по-спартански. Простыня легла рядом и отвернулась. Утром он не слышал будильника, соскочил с кровати, когда уже пропели гимн.
– Ключи от комнаты оставь, – попросила Простыня.
Он усмехнулся и ушел. Он починил сверлильный станок, отремонтировал шлифовальный, настроил фрезерный…
В этот день ему позвонили на работу. Валентина Николаевна из техотдела пришла и позвала его к телефону. Бывало, Безуглову звонили родители – отец или мать.
В техотделе работали только женщины. Они были наряднее и лукавее цеховских.
– Кто это тебе звонит, Славик?
– Такой тоненький голосок…
– Неужели у нашего Славика завелась зазноба?
Не обращая внимания на смешки, Безуглов взял трубку.
– Алло… Какая простыня?
Что ему говорили, не было слышно. Но по виду его все поняли – что-то оскорбительное. Он злобно покраснел. Затем он сказал буквально следующее:
– Ты с ума сошла! Не валяй дурака, лежи дома!
Женщины в отделе прыснули смехом. Но Безуглову и в лучшие времена было не до них. Он пыхтел в трубку:
– Где ты взяла ключи?
– Где ты взяла деньги?
Потом он будто спохватился, что ведет себя неприлично, сказал сухо:
– Надеюсь, ты будешь благоразумной. И ушел в свою мастерскую.
После работы он торопился домой. Разговорчивые соседки на кухне приумолкли, когда он вошел. По-видимому, они хотели что-то спросить. Но ему было не до них. Он прошел к своей комнате, достал ключи. Но дверь оказалась не запертой. Простыня сидела за столом и что-то писала. Она успела наутюжиться. От нее пахло духами.
От этого запаха или от ее вида Безуглову стало тошно.
– Где ты была?
– Ходила гулять.
– А что ты пишешь?
– Готовлю сведения, чтобы привлечь тебя к товарищескому суду. Владислав присел на кровать. Он представил, как его самозванная невеста
будет ходить по судам и женсоветам и жаловаться: «Он мне зарплату не отдает. Он меня избивает…» У нее хватит ума и на работу заявить…
– Не примут у тебя заявления, – не очень уверенно сказал он.
– Почему?
– Потому что паспорта нет.
– Не волнуйся, я получу паспорт.
– Какой дурак тебе его выдаст?
– Я уже все выяснила. Я получу паспорт и пропишусь здесь. Посмотрим, как ты потом заговоришь.
Этим вечером Славик лег спать пораньше, с головой завернувшись в одеяло, но все равно до полуночи заснуть не мог.