Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Год восемьдесят шестой (повесть)

Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 

Содержание материала

20.

За столом заседаний в кабинете первого секретаря сидели семеро: главный инженер завода Ротов, секретарь парткома Анохин, начальник цеха водоснабжения Куклин, главврач санэпидслужбы Перепёлкина, двое заведующих отделами горкома – и сам Каржавин. Он побывал в районе гидроотвала и теперь, удручённый всем, что увидел своими глазами, был мрачен, раздражён и даже не пытался скрыть этого.

Подъездной дороги практически не было. Посыпанный когда-то в полотно горельник был втрамбован в грязь, так что и следов его не осталось. Ухабы, выбитые колесами тяжёлых машин, залиты водой. Делая вынужденные объезды, шофёры раскатали пойменный луг на пятьдесят метров в обе стороны. Грейдер здесь, похоже, никогда не гулял.

На вездеходном «уазике» Анохина им удалось добраться только до пульпоперекачивающей станции, сиротливо стоящей в этом унылом, в редкой щётке кустарника, краю. Анохин вытащил из багажника две пары резиновых сапог. Они переобулись и пошли дальше пешком.

В полутора километрах, под грядой сопок, дымилась городская свалка. Белесый дым стлался над землей ползучим шлейфом, достигая чаши гидроотвала, сливался с его влажным тяжёлым запахом. К месту промыва самосвалы с гравием шли по самой Дамбе. Один из них забуксовал на подъёме, и шофёр, матерясь, сыпанул груз под колёса.

Как тут в ночь прорыва работали сотни людей, что вынесла техника – можно только догадываться...

Каржавин раскрыл папку, стал медленно, внутренне сосредоточиваясь, перелистывать собранные по его распоряжению документы. Все они касались работы завода, главным образом его сточной системы, гидроотвального хозяйства.

Потом оглядел собравшихся. Разговор предстоял трудный. Ротов сидел, склонив голову, крутил в пальцах авторучку. Этот человек умел держать свои эмоции в узде. Нельзя было угадать истинное его душевное состояние: возмущен он или расстроен, или ему всё по барабану. Качество это Каржавин готов был признать в ряду несомненных достоинств специалиста, «технаря» лишь в том случае, если оно приходит к человеку с возрастом, в результате делового и жизненного опыта. Ротов же был сравнительно молод – и по возрасту, и как руководитель. Поэтому стиль его поведения казался Каржавину, да и, возможно, всем окружающим, нарочитым, искусственным. А значит, не вызывающим особых симпатий.

Рядом с Ротовым, плечо в плечо, хотя свободных стульев было достаточно, облокотился о стол Анохин. Но эта «сплочённость» в данном случае – Каржавин отлично понимал – была чисто внешней, случайной. Главный инженер и секретарь парткома душевной близостью похвастаться не могли. Взаимоотношения их вполне вписывались в их деловые, служебные рамки. Анохин был постарше. В нём было больше открытости, что импонировало людям, в гуще которых ему приходилось работать, но что частенько приносило ему и неприятности. Открытость ценит открытый же человек. Иной другой видит в ней прежде всего чужую слабость. И поступает соответственно. Может быть, именно здесь, в столь очевидной разности их характеров, крылась причина того, что в определённой среде деликатно обозначается как отсутствие дружеского контакта.

Перепёлкина примостилась поодаль. Светлая кофта с длинным рукавом, глухой ворот, перламутровые горошины клипс. Она всегда старалась держаться особняком.

Ее вмешательства как санврача в производственные процессы предприятий мало кому приходились по душе. Чаще вмешательства эти ни к чему не приводили. Производственники имели богатый арсенал средств обойти, оспорить, а иногда и просто игнорировать её предписания. И это при всём том, что Перепёлкина, будучи санврачом, обладала большими правами. Если предприятие не выполняло её требований, она могла «запломбировать» его, остановить работу. Но тогда она должна быть готовой выдержать такой шквал звонков и протестов, такой натиск инстанций, что, прежде чем решиться на этот шаг, ей надо было крепко подумать.

Двойственное, а то и ложное положение, в которое попадала санврач Перепёлкина, накладывало на её деловые отношения печать отчуждённости, болезненной готовности принимать выпады и одновременно самой наносить их – иначе «выжить» было бы трудно.

Каржавин захлопнул наконец папку, остановил свой взгляд на начальнике цеха водоснабжения.

– Павел Кузьмич, как получилось, что за последний добрый десяток лет дамба не ремонтировалась?

– Почему же? – возразил Куклин. – Латали ее. Только так... Кустарно.

– Кустарно?

– У нас же нет специализированной ремонтной бригады.

– Почему?

– Да таковой нету и на всей очистной системе завода,

– Но ведь в техническом проекте она заложена. Авторы его были, должно быть, не глупее нас.

– В проекте, – усмехнулся Куклин. – По проекту Дамба из гравия. А она – сами могли убедиться – из шлака. И гребень ниже проектной отметки. И защитного экрана во многих местах нету. Сигнализаторы не смонтированы... Многое можно перечислять.

– Опять же почему, чёрт возьми! – не выдержал, повысил голос Каржавин.

– Потому что к победному рапорту торопились, к орденам и премиям опаздывали... Да об этом лучше вон – главного инженера.

Ротов при его последних словах раскрыл было свою тоненькую сафьяновую папочку. Куклин, сидевший почти напротив, демонстративно вынул из кармана кипу потёртых бумажек. Ротов захлопнул папочку. Этой их пантомимы не понял никто.

– Я всё это готовенькое получил, – сказал Ротов.– По наследству, так сказать.

– Ну, Глеб Александрович, – протянул Анохин- с укоризной. – Ну что вы – за предшественника? Он-то разве тут работал? Болел за эту землю? Он Москву высиживал, ваш предшественник. Теперь оттуда ценные указания шлет...

Каржавин полистал документы, взглянул на Ротова.

– Вот копия директорского приказа. Уже в ваше время. Вам предписывалось в прошлом году нарастить Дамбу до проекта.

– Простите, каким месяцем он означен? – спросил тот.

– Какая разница? Августом, пятым числом, если угодно.

– Угодно, – сказал Ротов. – Ибо это ответ. В августе и сентябре люди и транспорт вспомогательных цехов были отправлены на сельхозработы... Приказ издать легко.

– Ну, а позже?

– Позже свалилась зима. А какая она была – все помнят. Вагоны с агломератом отбойными молотками разгружали.

– А пляжи – главная защита от волнобоя?

Ротов покачал головой;

– Для намывки пляжей нужен земснаряд. Министерство из нашей заявки его выбросило. Дорогая, говорят, для вашей ямы игрушка.

Тут уж не выдержал Анохин:

– А вы бы еще раз включили. Да потверже, понахальней. Не вас учить! Хватка-то у вас – ого! Ваши подчинённые её очень даже хорошо ощущают... Вы знаете, во что обошелся выплеск этой ямы? И во что еще наверняка обойдется?

– Лучше, если бы это узнал наш министр, – не поворачиваясь к секретарю парткома, с которым они сидели бок о бок, хмуро бросил Ротов.

– Так за чем дело стало? Просигнальте – и узнает! Да в таких тонах, чтобы вам лично выговор пришёл, а заводу – земснаряд. – Анохин в упор на главного инженера. –У вас же нет ни одного министерского выговора! Как ухитряетесь?.. Директора ждёте, Храмова? Чтоб за его подпись спрятаться?.. – Он перевел взгляд на сидевшего напротив Куклина. – Павел Кузьмич, вам бригадир Тютиков сообщал о состоянии Дамбы накануне прорыва?

– Не помню... нет.

– Но оперативный журнал читаете?

– Просматриваю.

– В нём об этом же – была запись?

– He помню такой.

Анохин усмехнулся:

– Это, наверное, удобно – ничего не помнить?

Куклин сощурился, произнес с ответной усмешкой:

– О, да. Французы говорят: счастье – это хорошее здоровье при плохой памяти...

Анохин повернулся к Каржавину:

– Юрий Иванович, разрешите? – И тут же секретарше: – Раиса Степановна, зови приглашённых.

Секретарша вышла.

– Как случилось, что к стокам завода подключилась обогатительная фабрика? – спросил Каржавин.

И тут Ротов впервые, кажется, не нашёлся, что сразу ответить. На секунду заколебался, и это заметили все. Перепёлкина в другом конце стола нетерпеливо шевельнулась, сдерживаясь, но не сдержалась – нанесла выпад:

– А, как говорится, «по знакомству»! У фабрики засорились отстойники, и она стала гнать отходы в соседнее озеро, в старицу. Мы в судебном порядке добились приостановки работ. Тогда фабрика подключила свои шламы к гидроотвалу завода.

– Ну, деятели... – зло усмехнулся Каржавин, с возникшей вдруг неприязнью покосившись на санврача, и снова, теперь уже напрямик обращаясь к Ротову: – Чьё это распоряжение?

Ротов на этот раз не отвел взгляда.

– Храмова, – сказал он. – И... ваше, Юрий Иванович...

– Мое? – с неприятным удивлением переспросил Каржавин. – Каким образом?

Он действительно не помнил, чтобы когда-нибудь вмешивался в дела завода, связанные с его гидроотвальной системой... Да и какое он мог давать распоряжение в этой сугубо производственной сфере, о которой он и понятия не имел!

– Могу напомнить, – сказал Ротов, – вам позвонил Храмов: у завода только трехсуточный запас концентрата, практически работаем с колёс. Если встанет обогатительная – остановятся наши печи. Вы ответили: этого – ни в коем разе! Но и озеро, имейте в виду – отпадает. Мол, вы инженеры – думайте!

Каржавин тяжело навалился на стол:

– И вашей инженерной думы только на это и хватило?..

Ему в ответ ледяное молчание.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.