Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail:
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
и ЗАО "Стройсервис".
-4-
– Бокия, Вера Ивановна, – на чистейшем русском языке представилась женщина лет шестидесяти – стройная, высокая, белокурая, – главный ботаник нашего ботсада.
– Очень приятно. Бортников Велимир Иванович, – удивлённо отреагировал посетитель. В его представлении эта женщина должна была выглядеть постаревшей замкнутой седовласой горбоносой, чистокровной грузинкой, с характерным для этой национальности неисправимым акцентом. – Много наслышан о вашем ботсаде. Хотелось бы и самому посмотреть. Я, знаете ли, Вера Ивановна, из Сибири…
– Да что Вы?! – прервав, изумилась женщина ещё более, чем только что сделал это посетитель. – А откуда?
– Из Старореченска.
– Поистине, мир тесен – вот уж поистине. А я – ведь тоже сибирячка, родом с Алтая. Из Быстрого Истока, это недалеко от Бийска, не приходилось там бывать? Да и Река ведь у нас с вами одна, не так ли.
– Да-а… Река. Сейчас я живу в Зеленодольске. Это… можно сказать, спутник Старореченска.
– Ну, кто же не слышал про Зеленодольск?! Обижаете, Велимир Иванович. Там же у вас – сельскохозяйственный центр Сибири. Бывали и у нас ваши учёные, как же… И наши к вам ездили, в лучшие времена по обмену опытом…
Их беседа неожиданно приобретала ту доверительную атмосферу, когда встречаются два земляка на чужбине или пассажиры одного купе поезда дальнего следования от скуки, замкнутого пространства и одиночества принимаются изливать душу случайному попутчику.
Ботанический сад был и впрямь великолепен. Столько диковинного в одном месте Бортникову, даже повидавшему на своем веку уже немало, встречать ещё не приходилось. Реликтовые деревья, кустарники-рододендроны поражали его своими яркими и крупными цветами, необычными листьями, кронами, своими плодами, источая неповторимые ароматы. Будто на экзотической экскурсии, следовал он рядом с интереснейшим, умным и много знающим гидом. Латинские названия экспонатов сыпались на него, словно он держал в руках огромный ботанический атлас, готовясь к экзамену по кандидатскому минимуму.
– Вера Ивановна, а что Вы можете сказать про пихту кавказскую?
– Abies normannina Spach?
– Да, кажется, так по латыни.
– Это, действительно, особый вид пихты. А почему она Вас так заинтересовала?
– А как Вы думаете, можно её районировать у нас, в Сибири?
– Ну, почему бы и не попробовать? Тем более, что Вы говорите, у вас там микроклимат стал меняться – теплее и влажнее становится, особенно зимою.
– А мне ведь приходилось встречать вашу пихту даже за границей – в Дании, Голландии, Норвегии, Германии… Так вот, там её выращивают из семян в специальных лесопитомниках. А семена-то, знаете, откуда завозят?
– Понятия не имею. Хотя, могу догадываться.
– Да, именно от вас, точнее, из Грузии. Причём, нелегально…
– Знаете, меня как-то никогда этот вопрос не интересовал.
– Ну, хорошо. А вот мы хотели бы заполучить хотя бы небольшую партию таких семян. Но уже легальным путём. Собственно, я потому и приехал в Грузию. Но никак не можем пока договориться в вашем министерстве лесного хозяйства с квотами.
– В министерстве лесного хозяйства, говорите? А у кого Вы там были?
– У Бокия Шалвы Арсеновича – замминистра.
– О, Шалва…, – оживилась Вера Ивановна. – Ведь это – мой сын. Я ведь и в Грузии осталась, можно сказать, исключительно из-за него…
– Вот как? – выразил поддельно-искреннее удивление и заинтересованность Бортников.
– С его отцом, Арсеном, познакомились мы в Москве, ещё студентами Тимирязевки. Полюбили друг друга. И предложил он мне пожениться на последнем курсе. Сюда увёз после получения дипломов. Опасалась ехать, не без этого: совсем чужая страна, можно сказать, чужие нравы, обычаи, отношение к женщинам… Всё не так, как у нас, в Сибири. Там всё проще… Но – молодость. К тому же, любила я своего Арсена, готова была хоть на край света поехать за ним, не то, что в Грузию. Трудно было сначала. А ничего, привыкла. И, знаете, уже не жалею теперь. А Шалву пришлось воспитывать и доучивать одной. Арсен погиб в автокатастрофе, когда Шалве исполнилось всего тринадцать лет. Родня мужа, правда, помогала. А пошел Шалва не по нашим стопам: комсомол, партия… Но всё равно вывело его на нашу дорогу, в лесное хозяйство.
– Так я ведь тоже, хотя и наоборот: энтэтээмы – по сути, детище комсомола, – поддержал разговор, направляя его в своё русло, Бортников.
– Пять лет уже в министерстве Шалва Арсенович. И по лесенке служебной быстро шагает. Замминистра. Поговаривают, что в Москву, якобы, хотят его забрать… А как же я? Вспыльчивый он, правда, но отходчивый. Весь в отца, Арсена.
– О, это я уже имел возможность почувствовать на себе. Думал, что и не выслушает меня до конца. Выставит вон из своего кабинета.
– Что, и на Вас накричал?! Это на него похоже. Знаете, власть никого не делает лучше. К сожалению. А что Вы хотите от него?
– Так я ж Вам и толкую: заготовить и приобрести у вас опытную партию семян пихты кавказской.
Через два дня, в назначенное для приёма время, приветливо улыбнувшись Ноне и выложив ей, как и прежде, коробку шоколадных конфет, Велимир Иванович вошел в кабинет заместителя министра.
– Ваши условия? – почти без предварительного этикета задал вопрос Бокия.
Велимир Иванович понял, что у того состоялся разговор с матерью.
– Полторы тонны семян, для начала. На этот год. И наши люди на их заготовку.
– Что-о?! – вспылил Шалва Арсенович. – Это почему же – ваши люди? У нас что, своих не найдётся?
Помня, как отзывались о семенах за границей, Велимир Иванович настойчиво повторил:
– Полторы тонны семян. И наши люди на их заготовке. Это наше условие.
– Но почему?
– Хотите честно? Мне приходилось выслушивать претензии по качеству семян: много сора, некалиброванные, непросушенные до нужной кондиции. А потому – слабая их всхожесть.
– Да, – вынужден был признался Бокия, в очередной раз удивив посетителя: – Если честно, люди наши не привыкли работать. Зарабатывать – да, точнее, получать. А вот работать… Ну, хорошо. Пусть будут ваши заготовители. Из комсомольцев?
– Можем и комсомольцев набрать или студентов-практикантов.
– Добро. Где и когда вы собираетесь заготавливать?
– Я беседовал с Вашей матушкой, Верой Ивановной…
Бокия нахмурил брови. Было видно, что разговор с матерью у него был не из приятных:
– Я об этом осведомлён.
– Так вот, она посоветовала мне заняться заготовкой семян в районе Боржоми.
– Боржоми, говорите? Что ж, неплохое место. И когда вы собираетесь приступить к этому?
– Насколько мне известно, семена вызревают в конце сентября – октябре. Ну, вот, скажем, в самом начале октября, уже в этом сезоне.
– Хорошо, пусть будет так. А вывозить вы как хотите? Надеюсь, не шишкой?
– А что бы Вы посоветовали? Как удобнее? – дипломатически обратился Бортников к Шалве Арсеновичу.
– Перерабатывать у нас, на месте. То есть, собирать шишку, сушить её, лущить семена, отсеивать… Где всё это делать? Кстати, могу предложить Вам ещё и такой вариант: на месте договориться с пионерскими лагерями. Теперь они пустуют. Вот в помещениях их, ну, в столовых, залах – и перерабатывать. Сами понимаете, порядок после себя должен быть идеальным. И… не дай Бог, услышать мне, что вы по-варварски относитесь к самим деревьям, пихтам то есть… Поломаете хоть одну ветку – пеняйте на себя!
– Это я вам гарантирую, – клятвенно заверил его Бортников.