Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Панов и другие (два рассказа)

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Содержание материала

ЗВЯК да ЗВЯК…

С утра Панов по обыкновению обежал важные участки цеха, подписал рапорты на рабочих местах и заторопился на утреннюю оперативку с инженерно-техническими работниками цеха. Возле кабинета, как часовой у Мавзолея, стоял слесарь – верзила по кличке Мотыль.

– Меня ждёшь?

– Командир, срочно документ подписать надо. – И протянул вчетверо сложенный листок.

– Заходи.

Сняв плащ, начальник плюхнулся в кресло и развернул бумагу. Оказалось, заявление на получение кредита. Панов уж было взялся за ручку, но что-то его насторожило. Ещё раз прочитал и отодвинул на угол стола.

– Паспорт с тобой?

Перед ним легла истрёпанная книжица.

– А почему Шайдуров сам не зашёл?

– Некогда ему, на компрессоре сидит.

– Вот пусть в обед сам и зайдёт.

– Ну почему не подписать сейчас?

– Мотовилов, у меня правило – любая бумага, документ должны вылежаться.

Мотыль фыркнул и, недовольно бурча, хлопнул дверью.

Начальник полистал паспорт Шайдурова, больше известного в цехе под кличкой Шайтан. В иерархии блатных «от хозяина» Шайтан занимал низшую ступень – «шестёрка», а вот Мотыль – уже высшая каста. И чтоб он, Мотыль, побежал к начальнику с заявлением Шайтана – очень подозрительно. Очень. Надо разобраться.

Просматривая прописку, ещё раз подивился многообразию мест, где тот наследил: Паранайск, Магадан, Тюмень…

Однако ход мыслей прервал стекавшийся в кабинет народ.

В обеденный перерыв, несмело постучавшись, вошёл Шайдуров. Переступая с ноги на ногу, он мял в руках шапку, которую сдёрнул ещё в дверях. Тихо спросил:

– Начальник, а как насчёт заявления?

– Проходи, садись, побеседуем.

Стол Панова, огромный, покрытый зелёным сукном, был похож на бильярдный. Собираясь вокруг него на совещания-разборки, прикидывали, кто же окажется в «лузе» на этот раз.

Шайтан осторожно пристроился на стул. Панов вышел из-за стола, сел рядом.

– Ну, рассказывай.

– Что?

– Всё.

И глаза начальника жёстко, как два зрачка кулацкого обреза упёрлись в Шайдурова. Тот беспокойно заёрзал.

– Ну, давай, колись, что ли!

– В чём? – жалобно вырвалось у Шайдурова.

– Для чего тебе понадобилась такая сумма?

Шайтан надолго замолчал.

– Это не мне надо. Мотыль попросил взаймы, хочет «Урал» купить, – обречённо-монотонно выдавил из себя.

– А почему сам не берёт, ты у него спросил?

– Нет.

– Так вот в чём дело, – облегчённо вздохнул Панов. – А знаешь ли ты, что твой кореш решил тебя бортануть? Он подал заявление на расчёт и через несколько дней отбудет в неизвестном направлении. Не знал? Ну и друзья у Вас, Шайдуров!

– Да ну?

– Дуги гну, на коней надеваю, когда запрягаю, – гоготнул Панов. – Ты что такой наивный в свои-то года? Вот бы загнал он тебя в двухлетнюю кабалу!

– Какой сволочной бес! Да подозревал я неладное, но не сделай – и будешь слыть как «западло».

– Давай так: я уничтожаю твоё заявление. Мотылю скажешь, что из-за замечаний по работе начальник не подписал. Понял?

По лицу Шайтана расползлась радостная улыбка:

– Спасибо, гражданин начальник! Я теперь Ваш должник!

– Ерунда, какие ещё долги, это моя обязанность. И не гражданин начальник, пора отвыкнуть.

Уходя, Шайдуров оглянулся и благодарно улыбнулся:

– Спасибо ещё раз, Владимир Данилович, век не забуду! Падлой буду.

«Эх, слабая ты душа», – горестно вздохнул Панов. Вспомнилось, как пришёл тот с направлением на работу. С первого взгляда охватила острая неприязнь. Как говорят, все пороки отпечатались на широком плоском лице. Одно слово – рожа криминальная, вся в шрамах, как и биография. Небольшого росточка с оттопыренными ушами был похож скорее на Чебурашку. Но кличка, кличка-то – Шайтан!

В трудовой пробежался глазами по перечню лагерей, то бишь колоний. Тут же нашёлся повод отказать. Шайдуров молча выслушал и покорно удалился. Было видно, что к подобному привык. Но за него вступился механик:

– Послушай меня, шеф, я его знаю, он неплохой мужик, отличный автослесарь.

– А мне показалось, ночью встретишь, сам разденешься и ключи от машины отдашь. Четыре ходки. Таких у нас в цехе, хоть в сноп вяжи.

– Ты не смотри, что страшен, как чёрт, душа у него малого ребёнка. Сосед бывший, хорошо его знаю. Прочили карьеру талантливого скрипача – окончил училище и уже поступил в Гнесинку, но попал в дурную компанию, и его, бесхарактерного, затянули в криминал. И пошло-поехало. Почему ещё за него прошу: на зоне он приобрёл специальность автомеханика. Классного. У него все менты тачки ремонтировали. На слух разом определит «болячку» любого двигателя или компрессора. Нам такой позарез нужен!

– Смотри, только под твою персональную ответственность.

– Слово даю!

– Ну-ну.

И механик оказался прав: не Шайтан, не отморозок, а мастер-золотые руки. Вот и сейчас – ещё нет и восьми, а он уже у компрессора…

* * *

Милицейская машина, лихо развернувшись, остановилась у высокого крыльца. Участковый выпрыгнул первым, помог выйти женщинам: врачу-наркологу, судье, секретарю. Они поднялись по уже знакомой лестнице на второй этаж.

– Дамы, вы зайдите в лабораторию к Галине Васильевне, бумаги ещё раз просмотрите, чайку попейте, а я к Панову заскочу, – сказал участковый.

– Приветствую! Что-то вы рано подъехали, – встретил его хозяин кабинета, – проходи, проходи, друг любезный. Чай, кофе?

– Здорово, Владимир Данилович! В этот раз проходную проскочили уже без проволочек. Вот скажи, зачем тебе эти проблемы с судом, наркологом? Не проще ли уволить за систематическое пьянство и прогулы по тридцать третьей?

– Конечно, проще. С безнадёжными так в основном и поступаем. Но бывают исключительные случаи. И ценный работник, ещё молод, и семья – сломается жизнь. А вот подлечим, и выправится человек.

– И что, есть положительные примеры?

– Конечно вот Сердюков. Парень запивался по-чёрному. Взялись за него, как следует, и сейчас не нарадуемся. Меня отцом своим называет, так что приятно вдвойне.

– Тоже через ЛТП пропустил?

– Нет, у меня к нему был другой подход. Как прогуляет, лично подвожу к старому фундаменту из-под снятого аппарата, и в течение двух выходных он должен его вырубить, а заодно показываю следующий, так сказать, на перспективу. Потом мне признался: только возьмёт стакан водки – сразу «перспектива» перед глазами, руки начинают трястись, стакан по зубам, будто отбойный молоток, колотит.

– Тремор называется.

– Да, да. Вот и бросил. Александр Иванович, у меня к тебе маленькая просьба: после суда надень на осуждённого наручники, для острастки остальных.

– Ты что?! Это незаконно. Он уголовник? Нет. Просто алкоголик, которому требуется лечение.

– Да понарошку. Наденешь при народе, выведешь, а в машине снимешь. Что тебе стоит?

– Даже и не подумаю. У вас народ ушлый, очень образован по уголовному праву, стукнут начальству, и мне это будет стоить… – Лейтенант похлопал по погонам.

– Скажи честно, что не взял с собой.

– Я-то и не взял?! Да они при мне, как крест при попе! – И бросил на сукно стола отливающие никелем наручники. Звяк-звяк прозвучало мелодично.

– Ух, какая красотища! Настоящий шедевр! Истинно браслетики! В них хоть в театр. Где такие взял? – восхитился Панов.

– Ручная работа, в зоне смастерили. Там не только воры да бандиты, но и мастера – мама не горюй. А как работают! Хочешь, на тебе проверю, почувствуешь, как оно…

– Пробуй.

Не успел Панов глазом моргнуть, как оказался прикованным рукой к батарее.

– Ну, ты и спец! Поднаторел, поднаторел.

– А то, как же, недаром хлеб едим. Вот подёргай, покрути рукой, – возбуждённо советовал участковый. – Чувствуешь, как работает храповик? Слабину выбирает. Эта штука любого буяна усмирит.

– Давай снимай кандалы, – болезненно сморщился Панов.

Александр Иванович сунул руку в карман и изменился в лице.

– Бог мой, я же ключ забыл на участке.

– Ты шутишь? – встревожился Панов.

– Ни фига, шутишь... – И в отчаянии принялся трясти карманы. Поняв, что всё бесполезно, уставился на прикованного: – Что же теперь делать-то?

– Может, шпилькой отомкнёшь?

– Ка-ка-я шпилька! – с досадой выкрикнул лейтенант. – Насмотрелись детективов! Это эксклюзив – спецзаказ, ключом-то с трудом открывается.

Вошла табельщица и официальным тоном доложила, что в красном уголке народ собрался и всё готово к заседанию выездного народного суда.

Они переглянулись. Во дела! Как всё вышло нелепо, а главное – глупо. Тут в голову растерявшегося Панова пришла спасительная мысль: «Срочно механика!»

Появившийся механик, не выказывая удивления, внимательно осмотрел оковы своего начальника.

– Может, автогеном сдуть или болгаркой отрезать? Только быстро, – взмолился Панов.

– Это как же тебя, шеф, так угораздило? Всё шутите, играетесь. Резаком не взять – высоколегированная сталь, хастелой, болгаркой опасно, можно кисть повредить. Остаётся одно – отмычка.

– Кто откроет?

– Только Шайдуров. Если захочет.

– Зови!

Явился Шайтан.

– Иди родной ты мой ко мне, иди. Да поближе, поближе. Смотри, что со мной моя милиция сделала! Срочно освободи.

Шайдуров несмело приблизился и, увидев прикованную руку, ощерился во весь окованный железом рот:

– Что, начальник, попался? Неуютно, больно? Вот побывай хоть разок в нашей шкуре. Постой, постой, да это же знакомая работа! Краб на «сороковке» делает. Видите, его клеймо.

– Кончай веселиться! Скажи, откроешь?

– Посмотрим, попробуем… – пробубнил неуверенно.

Шайтан отцепил булавку от куртки, которой был заколот надорванный карман, заколдовал над наручниками. Подгибал, подгонял, сосредоточенно сопел. Наконец замок, мягко щёлкнув, отпустил руку.

Панов растёр посиневшее запястье.

– Ну, Шайдуров, молодец! Механик, немедленно выпиши ему премию за особые услуги.

– Не надо, Владимир Данилович! Не надо! Я вернул Вам должок. Без базара!

– Не возражаю!

Все заторопились на заседание суда.

– А мои наручники? – опомнился участковый.

Начальник поискал глазами Шайдурова, но того и след простыл.

– Пусть остаются мне на память как сувенир. А тебе ещё сделают.

* * *

Прошло время. Ушли на повышение и участковый, и Панов, и даже Шайтан, а наручники так и остались висеть в кабинете на батарее. Со временем они обросли невероятными легендами. Одни говорили, что начальника приковали бандиты и освободили только за миллион долларов. Другие толковали, что ими был пристёгнут опасный рецидивист, он перегрыз кисть и ушёл. Да и чего только не наговорят в курилке местные шутники!

Но правда была в том, что ещё никому не удалось открыть второй замок, а резать такую красоту рука не поднималась. И висели они как напоминание, что все равны перед законом. Поговаривали следующие хозяева кабинета, будто наручники обладают какой-то магической силой. Стоит начальнику нарушить КЗоТ, как вдруг от батареи звяк да звяк. Тот на правовое поле и отступит.

Вот такая история.


Мобилизация

Разбирая почту, Панов увидел извещение из медвытрезвителя на бригадира слесарей Конева. «И этот туда угодил!» – закипел начальник. Пётр Конев, бригадир слесарей, молодцеватый, сообразительный, исполнительный, в основном приводился в пример, как говорили, был на хорошем счету и на доске почёта.

Пётр Иванович сник под взглядом Панова, который не замедлил с разговором.

– Давай, только начистоту.

– Да тут и сочинять ничего не надо. Всё очень просто, хоть и самому не верится. Друг пригласил посидеть после работы в пятницу в ресторане. Не ради выпивки. Давно не виделись, хотелось поговорить по-человечески. Подсели две хорошенькие дамы, и всё так было культурно. Но как я оттуда вышел, припомнить не могу.

Очнулся в кромешной темноте. Лежу раздетый на железной кровати, но при всех спальных принадлежностях. Вспомнил, был с женщиной. Но где она? Пошарил рядом – нет. Вдруг рука натыкается на такую же кровать, там кто-то спит, посапывает. Ну, думаю, вот она! Толкаю потихоньку, чтобы подвинулась. И вдруг слышу крутой мужской мат. Я затих, а когда глаза попривыкли к темноте, разглядел зарешечённую дверь. Всё стало ясно – медвытрезвитель.

Тут сосед разбушевался: «Эй, менты! Кто-нибудь! Дай воды!» В ответ – ни звука. Тот выдержал паузу и заорал: «Козлы поганые! Я требую принести воды!» На этот раз в дверях замаячила фигура. Плечи во весь дверной проём.

– Кому воды?

Вот, думаю, здорово, и я попью. Сосед сел на кровати, руки вытянул, ждёт.

– Мне, – кричит, – мне!

Подошёл милиционер и изо всей силы как врезал в живот!

– Это, – говорит, – тебе за команду «дай!», а это – за «мента и козла поганого». – И навернул пару раз дубинкой по хребтине. – Эй, кому ещё воды поднести?

И сразу – тишина, как в морге. Забился я под одеяло и думаю, как хорошо, что не напросился. Наутро всех выпустили. Правда, кое-кого будили… ногами. Вот и всё.

Панов не прерывал исповедь, видел, что тот не юлит. Но подытожил так:

– Очень впечатляет, даже трогает. Значит, менты там звери, а ты паинька. А фингал под глазом? Его ж тоже выпросить надо.

– Ой, шеф, не знаю, не помню.

– Ладно, Пётр Иванович, иди трудись. Последствия последуют…

– Что за это будет?

– Точно, не почётная грамота. Всё, как положено: разбор на собрании бригады, в профкоме, депремия за месяц и понижение разряда. Может, и лишим бригадирства. С доски тебя уже сняли.

– Уж очень круто, могли бы и помягче – с кем не бывает.

– Со мной никогда!

– Ой, ой! Не зарекались бы вы, Владимир Данилович! При наших ментах и не то может быть…

Прошло не так много времени.

– Ну что, Владимир Данилович, доставим Вас в медвытрезвитель, – поглядев в паспорт, с вежливой издёвкой произнёс лейтенант милиции. Он снял фуражку, протёр изнутри платочком, затем большую бритую голову. – Ну и жара. До самого вечера дышать нечем. И как только водку пьёте в такую погоду? – спросил устало.

– Да, выпил. Грамм сто. Повод-то какой – у друга юбилей. Отпусти, товарищ лейтенант, я ведь в норме. Ни в одном глазу, как алмаз чистой воды. Вот если там не примут, как домой тогда добираться? Ехать мне с пересадкой на двух автобусах. Отпусти, голубчик, – упрашивал жалостливо Панов.

От мысли, что на производство придёт «телега», и его как пьяницу будут разбирать на парткоме, профкоме, партбюро, Панов окончательно протрезвел. А как глядеть в глаза тем, кого он так безжалостно «прессовал» за пьянство? Взять хотя бы случай с бригадиром Коневым…

После долгих уговоров лейтенант сдался.

– Хорошо, сейчас проверим, насколько Вы адекватны, а потом решим. Сержант! Пифагор ты наш, проверь-ка клиента на свой коронный тест.

Тот положил на столешницу лист бумаги, записал задание – перемножить два четырёхзначных числа.

– Правильный ответ, и Вы свободны, – подал слабую надежду.

Через секундное замешательство Панов написал число.

– Ха, да за кого Вы нас держите, – развеселился лейтенант, – так и любой дурак напишет. Нет! Вы, умник, столбиком, столбиком, а мы сравним.

«Во, попал, так попал. Теперь точно не отпустят», – упал духом Панов. И принялся перемножать – «столбиком, столбиком». Наряд в опорном пункте в составе лейтенанта, сержанта и рядового с интересом наблюдали. Хоть какое-то развлечение, и видно было, что не впервой.

Когда задержанный протянул бумажку с результатом, у троицы стали вытягиваться лица – восьмизначное число точно совпало с записанным ранее. Но более всего этим был поражён сам Панов. Первым пришёл в себя лейтенант.

– Ну, ты и Эпштейн! – произнёс восхищённо, почти по-дружески переходя на «ты».

– Точнее будет Эйнштейн, – подал голос сержант.

– Слушай, Панов, а где ты работаешь и кем? – спросил лейтенант.

– Начальником цеха на «Азоте».

– Эх, тебе бы в театре или цирке выступать. А живёшь?

– В Кировском.

– Сержант, заводи свой тарантас и отвези нашего гения домой. Смотри, головой отвечаешь.

– Слушаюсь!

– Не надо. Я сам, сам доберусь.

– Нет, такие мозги – достояние народа, их беречь надо! – Он снова протёр взмокшую голову. – Надо же так. Кому рассказать, ни за что не поверят. Фокусник!

Всю дорогу Панов мучительно соображал, что это было. Как такое могло случиться? Он посчитал только разряд произведения, а записал цифры, ВНЕЗАПНО пришедшие в голову.

Слышал, читал, что в минуты опасности человек может мобилизоваться, привести в действие все свои способности, но чтобы так! Выходит, что-то страшное ему угрожало.

Божий промысел – в конце концов объяснил себе Панов.  

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.