Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Однажды и навсегда (повесть)

Рейтинг:   / 8
ПлохоОтлично 

Содержание материала

46.

На следующий день Света, отобедав в столовой, вернулась в павильон подозрительно загадочной. Она аккуратно затворила за собой дверь и подошла ко мне с таким выражением лица, будто собиралась сообщить нечто чрезвычайно важное.

- Агат, я же в отпуск ухожу через три недели, ну, ты знаешь. И мы решили с Юрой – с твоим папой – съездить в Нижний Новгород к моим родственникам. Ты не могла бы пожить в нашей квартире это время? А то мы боимся ее без присмотра оставлять.

- Ой, это будет замечательно! – воскликнула я.

Перспектива пожить одной сулила много приятностей.

Я зашла в монтажку – похвастаться.

- Теперь у тебя начнется личная жизнь, - прокомментировал предстоящую радость Гриша.

- У меня вся личная жизнь здесь, - усмехнулась я. – И пока она не стремится начинаться.

- Ну да, ты же предпочитаешь одну большую проблему, а не как все остальные – много мелких неприятностей.

- Я человек масштабный, мне с мелкими неприятностями неинтересно.

На дворе стояла пятница, в понедельник Кирилл должен был выйти из отпуска, и я всё крутилась возле Гриши, не зная, нужно ли его предупредить, чтобы он не болтал про Олега. Хотя монтажер вряд ли особенно интересовался моими делами и мог попросту забыть про какого-то там парня и, соответственно, ничего не сказать. В общем, я решила молчать и, как водится в нашей организации, следить за направлением ветра.

Будто в унисон моим размышлениям, буквально минут через двадцать позвонил Олег и сказал, что хочет поговорить. Мне было неловко и странно, никто его вроде не ждал, а тут на тебе. Однако предложение встретиться после работы я приняла с воодушевлением.

Когда, отработав положенное, я вышла из здания телекомпании, с неба сыпался мелкий грибной дождик, настойчиво лез под воротник, легонько касался лица. Я улыбалась, обходя неглубокие лужицы, и запрокидывала голову вверх, взглядывая на чистое и распаренное, как после бани, солнце. Я увидела Олега издалека, безмятежно улыбаясь ему, будто бы и он немного дождик.

Мы договорились встретиться возле входа в торговый центр. Он стоял чуть в стороне от потока бесконечных людей, которые стремились потратить свои кровные, и как будто сливался с ними, странно выцветая по сравнению со своей деревенской яркостью. Обычный парень, который ждет симпатичную ему девушку.

Мы поздоровались, он протянул коробку конфет, шаблонно благодаря за потраченное на их Центр время. Так же шаблонно стал говорить о фильме, мол, он видит его так-то, и мы обязательно должны это учитывать. И еще что-то произносил такими фразами, которые могли бы стать образчиками официально-делового стиля в учебнике по стилистике. Парень старался произвести впечатление – и мне было скучно.

Олег предложил подвести меня домой, я согласилась, села в его автомобиль, и мы поехали. Дорогой он стал рассказывать о друзьях, умиравших у него на руках, и врачах, которые от него отказывались. Посмотрите, мол, какой я молодец, вернулся чуть ли не с того света, цел и невредим! Я слушала его краем уха, думая, что вряд ли он когда-нибудь поймет: наркомания и его персональная борьба с ней – в общем-то, явления одного ряда. Никуда он от наркотиков не делся, так и рассказывает одну бесконечную историю, не в силах оторваться от своего героинового прошлого. Воистину наркоманы бывшими не бывают.

Разумеется, ничего этого я не говорила, а только смотрела в окно, желая как можно быстрей уже куда-нибудь доехать и избавиться наконец от его присутствия.

47.

Будто сопровождаемый фанфарами, наступил понедельник. Утром я была на съемках, поэтому не могла первой увидеть Кирилла, вернувшегося из отпуска.

Попав в телекомпанию, я с Григорием занялась монтажом фильма, и к нашему монитору подтянулись особи женского пола, заглядываясь на крепких загорелых наркоманов, которые гоняли мячик, имитируя для камеры игру в футбол.

- Ну, ничего себе, какие парни! – выдохнула Светкина монтажерша. – У нас таких днем с огнем не найдешь. А еще наркоманы!

- Да, парни видные, - согласилась Света.

Постояльцы Центра, отощав и опаршивев в городских притонах, в деревне порядочно отъедались, да и физический труд на свежем воздухе явно шел им на пользу. И вот, дамы продолжали обсуждать приятных молодых людей с темным прошлым, когда в монтажке показался Кирилл:

- Приветы, кого не видел, - это он так со мной поздоровался.

Кирилл окинул взглядом небольшое столпотворение возле нашего стола, поднял глаза на монитор и прошел к своему месту.

- А с твоим-то интервью где? – брякнул Гриша.

- Почти в начале, - вздохнула я, - мы интервью сразу записали.

И молниеносно, будто я прикоснулась неловко к старенькому холодильнику, – вспышка электрического тока в районе левого виска, резкое, пробирающее до костей недоумение – о чем говорит Гриша?

- Не мой, а общественный, - сказала, словно махнув кулаком в пустое пространство.

Махать кулаками было бесполезно – Кирилл уже все понял.

- Да уж, как же, - хмыкнул злосчастный монтажер.

- Да, именно так. Это ерунда.

И больше не сказала ничего. За меня стал говорить мой голос, который на всю монтажку повествовал о прекрасном парне, совершившем роковую ошибку, о тяжелой наркоманской доле – боковым зрением я видела, как Кирилл лихорадочно собирает свои вещи – о серьезных испытаниях, которым сама жизнь иногда подвергает человека…

Кирилл покинул рабочее место за полтора часа до окончания работы – так сильно он не хотел слышать про этого парня.

48.

В свое оправдание – хотя в чем же мне, собственно, оправдываться? – могу сообщить, что обстоятельства личной жизни самого Кирилла, по всей видимости, изменились. На протяжении нескольких дней я была невольным свидетелем следующего эпизода. Часов этак в полшестого вечера у Кирилла звонил телефон, он отвечал: «Да, уже спускаюсь» - собирался и уходил. Я знала, что звонит девушка.

Ах, что только я не передумывала! Это его сестра, друг женского пола, с которым у него, разумеется, ничего нет, товарищ по какой-либо совместной деятельности… ох нет, только не деятельности! Всякий раз после такого звонка я забивалась куда-нибудь подальше ото всех, чаще на лестницу, и, прижавшись лбом к стенке, курила, давясь дымом, и уговаривала себя не плакать.

А ведь я могла увидеть ее – окно в коридоре рядом с кабинетом генеральной директорши было обращено на выход из телекомпании. Взглянуть вроде мельком, и по темному любимому затылку Кирилла, и по лицу девушки, когда она смотрит на него, я бы сразу все поняла, не мучалась больше.

Я могла, но ничего не сделала. Кто я, в самом деле, была такая, чтобы лезть в чужие дела и по-бабьи следить за Кириллом? Я решила, что его жизнь касается меня ровно настолько, насколько он сам этого хочет. То есть, по всей видимости, не касается вовсе.

Работа, игнорируя людские страстишки, шла своим чередом. Фильм мы с Гришей собрали, и на каждую сомнительную реплику монтажера я бодренько отвечала, что это все ерунда, которая очень быстро проходит. Кирилл меня слышал и, кажется, успокоился, потому что закадровый текст начал воспринимать спокойно…

Если бы он только знал, как важен стал для меня этот фильм с самого того момента, когда Кирилл сам случайно обмолвился о нем и забыл! А я каждую минуту помнила и ждала, как матери ожидают ребенка, носят его под сердцем, чувствуя внутри себя движение новой жизни. И этот закадровый текст, который Кирилл не желал услышать, – как мучительно долго мы его писали, как дорожила я той странной интонацией, которая у меня вдруг появилась.

В день записи в коридоре возле нашего кабинета электрики затеяли ремонт и торчали рядом с дверью на стремянке, колотя, не жалея сил, в потолок. Звукоизоляции у нас не было, и после каждой записанной фразы приходилось выключать микрофон, чтобы не писать шум. Где-то минут через двадцать наших мучений всегда безропотный Пашка выскочил в ярости в коридор и стал ругаться с электриками. Я слушала их через дверь и улыбалась. Я подумала тогда, что оператор проникся моим состоянием, почувствовал, что мне нельзя сейчас мешать.

Мы все-таки записали закадровый текст именно так, как он и должен был звучать. Гриша потом сказал, что таким голосом нужно читать о вечном.

И вот, наступил день, когда мы должны были продемонстрировать дело наших рук Олегу с тем, чтобы он утвердил видео и отправился уже прочь из моей жизни. Делегация бывших наркоманов посетила монтажку утром, когда в телекомпании были только Гриша, Кирилл и я. Четверо никогда не виданных мною мужчин, здоровенных, как профессиональные атлеты, вошли в небольшой для их объемов кабинет и выстроились рядком возле нашего монитора. Олег сел на диван, ожидая, когда мы найдем файл видео в компьютере.

Парни были такими мощными, что поначалу я оторопела и чуть ли не заикалась от такого большого количества грубой физической силы рядом со мной. Кроме того, они все когда-то употребляли наркотики, и уверенности это не прибавляло.

Кирилл как будто даже и не взглянул на них, уставившись в свой компьютер и нисколько вроде не интересуясь происходящим.

Из динамиков полился мой голос, на мониторе показались знакомые деревенские пейзажи и аристократичное лицо Олега, говорившего о своей непростой судьбе.

Фильм парням понравился, после просмотра они все вдруг разом заговорили, вспоминая тот или иной эпизод. И потом дружно благодарили нас, говоря, как здорово мы им помогли в деле борьбы с наркоманией. Наконец, дверь за ними закрылась, и я расслабленно плюхнулась на диван.

- А как смотрел на тебя, как смотрел! Джигит! – подмигнул мне Григорий.

- Правда, смотрел? – и дернула головой, вытряхивая ненужные мысли. – Тьфу, ерунда!

- Блин, какие же они все-таки большие! – помолчав, сказала я.

Гриша загадочно улыбнулся и через стол спросил:

- Кирилл, а ты что об этом думаешь?

- Большой шкаф громко падает, - уверенно сказал Кирилл.

49.

Будто в поддержку моего, по правде говоря, тщедушного фильма, в мире наступил Международный день борьбы с наркоманией. По этому поводу телекомпанию завалили пресс-релизами, в которых говорилось, где и какие мероприятия будут проходить.

После обеда мы сидели в монтажке и обсуждали соответствующую проблему.

- А вы знаете, что у нас в области существует программа, по которой волонтеры ходят по притонам и раздают шприцы? – сказала я.

- А презервативы проституткам не дают? – хмыкнул Гриша.

- И презервативы дают, только это к делу не относится. Я когда узнала про шприцы, так возмутилась в начале! Это ведь косвенная пропаганда получается. Я спрашивала у Олега, насколько это правильно, и он сказал, что да, правильно. Им когда надо уколоться, они на шприцы не смотрят и колются одним всей толпой. А кто чем болеет, это уже дело десятое. Так хоть заразы меньше будет.

- Ну да? – скептически усмехнулся монтажер.

- По крайне мере, на это рассчитывают. Наверно.

- А чего вы сегодня не поехали наркоманов снимать?

- Да ну их, надоели!

- Что там проходит, в пресс-релизе же написали? – снова спросил Григорий.

- Ну, традиционные песни-пляски, громогласное чтение морали в поддержку здорового образа жизни.

- Шприцы раздавать будут?

- А что, ты нуждаешься? - усмехнулась я. - Не знаю, про шприцы ничего не сказано.

- Отличная бы получилась промо-акция! - воодушевился Григорий. – Каждому взявшему шприц доза ханки в подарок.

Кирилл, сидевший на своем месте, недовольно заерзал на стуле. «Что вы такое несете?» - казалось, думал он.

Ага, не нравятся тебе такие разговоры…

- А что? По-моему, это правильно, - бодро заявила я. - Наркотиков слишком много, их надо искоренять личным участием. Давайте бороться с наркотиками вместе!

Ребята, довольные моим призывом, рассмеялись. Кирилл резко поднялся и вышел из кабинета. Ну да, псевдоангелочек Агата оказалась совсем не такой хорошей, как тебе бы хотелось. С чего ты взял, что я обязана соответствовать твоим ожиданиям?

Мне нужно было поговорить с Натальей Николаевной, я поднялась с дивана и шагнула из дверей монтажки. По коридору ходил до противоположной стены и обратно весь какой-то поникший Кирилл, держа телефон рядом с ухом. Вот уже десятый длинный гудок, и одиннадцатый – девушка не брала трубку. Он добрел до того места, где коридор поворачивает, развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел в мою сторону.

Что, дорогой, она не отвечает? А тебе ведь так нужно рассказать своей подруге, какая Агата нехорошая! Кирилл взглянул на меня глазами раненого зверя, быстро-быстро отвернулся и прошел мимо...

Думаете, любовь прошла, и я больше не трепетала под его взыскательным взором?

Вовсе нет! Трепетала и бледнела, становясь, будто известковая стенка, и мучительно прислушивалась: как Кирилл, что думает и доволен ли мной? Достаточно ли я хороша для него – или нет? Или каждый раз я чуть-чуть не дотягиваю, словно с разбегу пытаюсь перепрыгнуть бездонную пропасть его требований, обрываюсь с самого края и лечу вниз. И в этом падении я вдруг вспоминаю, что гордая, и топаю по пустому воздуху ногой: да кто он такой, чтоб я каждый раз из-за него так мучительно падала? Какое ему дело до того, что я говорю и делаю?..

50.

Когда я только начинала работать и мы с Кириллом много общались, я все поглядывала на него, как на интересный человеческий экземпляр. Такой, знаете, типичный герой хорошей книги, со всеми свойственными герою противоречиями. Вот раздольное течение его жизни, направлениекоторой человек выбирает сам, и подводные камни сомнений и страхов, о чьем существовании он узнает только тогда, когда споткнется и беспомощно шлепнется в воду. Но ведь это же обидно, взять и так просто шлепнуться! Гораздо комфортней обставить падение, будто всё так и было задумано, он, Кирилл, именно так и хотел, и пропадай весь мир разом.

После дня борьбы с наркоманией каждый рабочий день Кирилла стал начинаться минут на сорок позже, а заканчиваться минут на сорок раньше. Так что, в конце концов, получилось, что на работу он приходил часа этак в два после полудня, а уходил в пятом. Кирилл стал разносить свою жизнь вдребезги, хищно поблескивая отчаянными глазами, смеясь своим ожесточенным смехом, изничтожая болезненно любимую работу.

Причины его поведения мне стали известны благодаря коммерческой директорше. Дней примерно через пять после антинаркоманской даты она зашла ко мне в павильон, заговорила о чем-то незначительном, помолчала, пощелкала задумчиво клавишами Светкиного компьютера и вроде невзначай спросила:

- Агат, ты знаешь, что заставку автомобильной рубрики заказчик не утвердил?

- Как не утвердил? – опешила я.

Кирилл делал ее месяца, наверно, три, изо дня в день совершая непонятные мне действия и зачем-то отправляя Пашку снимать птичек. И вот, дело его рук стало доступным для наших глаз. Я помню, как восхищенно ойкнула Светкина монтажерша, глядя, как несутся по рисованным Кириллом городским улицам две машинки и птичья стая взлетает из-под колес...

И вот заставку не утвердили.

- Как не утвердили? Почему? – возмутилась я.

- А ты ее видела? Тебе понравилось? – спросила в ответ директорша.

- Видела и понравилось, - заявила я.

- А мне и заказчику – нет.

- Но почему? Что с ней не так?

- Заказчик сказал, что город выглядит слишком мрачным, - ответила Николаевна.

- И все? Нисколько он не мрачный, наоборот, очень получился стильный город.

- Нет, не все! Почему там всего две машинки? Заказчик как раз и спрашивал, что, у нас по улицам только две машинки ездят?

- Так они же соревнуются между собой! – начала я втолковывать директорше. – Если б их там было много, и соревнования бы не было.

- Это я и без тебя поняла, - фыркнула директорша. – Ну в общем не понравилась заставка и всё.

- И что теперь делать?

- Не знаю. Кирилл сказал, что других идей у него нет и ничего переделывать он не будет.

Ну да, очень на Кирилла похоже.

- Он еще для Светки заставку делал, - сказала директорша.

- Ну?

- Она тоже не утвердила. Что-то ей не понравилось.

- Значит, совсем плохо, - выдохнула я.

Мы надолго замолчали.

- Ты бы это, - начала неловко директорша, - поговорила бы с ним. Может, и придумали бы вдвоем что-нибудь…

Дорогая Наталья Николаевна, я была последним человеком, который мог бы поговорить с Кириллом! Я не знала таких слов, которые объяснили бы ему, что ничего страшного не происходит, он в состоянии справиться с теми проблемами, которые на него навалились. Кирилл так же, как и прежде, нужен и важен для телекомпании. И для меня…

Наталья Николаевна наконец ушла, оставив после себя ноющую в моей груди тревогу.

Ближе к концу рабочего дня мне нужно было распечатать сценарий, и я пошла к Эльвире, поскольку принтер стоял только у нее и у коммерческой директорши, которую я видеть не хотела. Я заговорила с Эльвирой о работе, о коллегах и сделала ход конем:

- Чего-то Кирилл в последнее время поздно приходит. Он случайно новое место не ищет?

Легчайшая беззаботная интонация, обычная женская болтовня… Эльвира стояла ко мне спиной, отыскивая что-то на стеллаже, так что я не могла увидеть выражение ее лица.

- Ну, что-то такое он говорил… - и потянула на себя какую-то папку. - Так и сказал, что работу ищет?

Эльвира стояла посреди кабинета, опустив голову и листая бумаги в злосчастной папке:

- Ну, что-то говорил, - очень ей нужно было отыскать важный документ.

Я криво улыбалась ей в темечко, чувствуя, как соскальзывает в темную бездну мое бедное сердце.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.