Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Однажды и навсегда (повесть)

Рейтинг:   / 8
ПлохоОтлично 

Содержание материала

26.

Собираясь в понедельник на работу, я нарочно не красилась, чтобы производить впечатление человека, пережившего тяжелую болезнь. Мама посоветовала нарисовать фиолетовые круги под глазами, но мне показалось, что это будет чересчур.

Я сидела в монтажке за нашим компьютером и смотрела сюжеты, которые мы с Гришей втайне от всего коллектива собрали в субботу, когда на пороге возник Кирилл. Он удивился и обрадовался, и весь ко мне как будто потянулся, не чаял, наверно, когда-нибудь меня увидеть. Я совсем успокоилась, поняв, что ничего непоправимого не произошло, и Кирилл, по всей видимости, до такой степени во мне заинтересован, что поможет выпутаться – и все будет хорошо.

Кирилл беспрестанно со мной болтал, смеялся, что-то спрашивал, и я ему отвечала. Он все крутился возле своего компьютера:

- Агат, ты не видела тут кассету?

Я первый раз посмотрела ему в глаза – и вздрогнула. Там было произнесенное слово, которое говорить было нельзя, будто я разболтала самую большую на свете тайну – и каждую секунду рядом со мной Кирилл думал только об этом. В этот момент мне захотелось стать настолько маленькой, чтоб он не смог меня увидеть, не смотрел такими всё понимающими глазами. Я уставилась в пол и пробормотала:

- Я ничего не знаю.

Через пару минут меня вызвала генеральная директорша, я вышла из монтажки и больше там не появлялась.

Я брела к ней по коридору, опустив голову, саму себя уговаривая, мол, все, что сейчас услышу, я заслужила, я осознанно так поступила, а значит, получу по заслугам и ничего смертельного не случится. Генеральная чего-то орала про мою безответственность, про хамское отношение к своим обязанностям и тем людям, с которыми работаю. Я ее почти не слушала, она по-своему была права, но ведь и у меня не было другого выбора.

Я вышла из кабинета с тяжелой головой. Хотелось забиться куда-нибудь подальше, чтобы меня никто не видел и не тревожил в моем одиночестве. Я подошла к дивану напротив лифта и повернулась ко всем кабинетам спиной.

Коллектив телекомпании счел меня безалаберной разгильдяйкой, которая их всех подставила. Я не могла защититься от безмолвных упреков и косых взглядов, не могла объяснить, что своим уходом пыталась сохранить для себя программу – и сделала это. Я вернулась, когда возвращение было против всех человеческих правил.

Я стояла лицом к маленькому окну, сквозь грязные стекла которого не было видно ничего. Из открытой форточки тянуло влажной землей и дождем. За спиной послышались самые обыкновенные, немного задумчивые шаги. Кто-то шел мимо меня по коридору, полоснул случайным взглядом, узнал. Замедлил шаг, не решаясь ни подойти, ни пройти мимо. Мне показалось, на мои зябнущие плечи накинули теплый плед понимающего сочувствия. По шагам я поняла, Кирилл прошел дальше по коридору и свернул к генеральной.

27.

Я по нему скучала. Будто до сих пор мы открыто шли навстречу друг другу, а теперь вдруг испугались дороги, по которой шли, и усомнились, и замахали руками.

Я скучала по Кириллу и бегала от него, опасливо обходя монтажку и сторонясь мест, где мы могли бы столкнуться. Кирилл безмолвствовал, все понимал и больше не делал попыток аннулировать мои неосмотрительные слова.

Спустя неделю примерно после моего возвращения, мы с оператором пошли в магазин пополнить счет. В отделе сотовой связи было не протолкнуться, народ решил воспользоваться обеденным перерывом, чтобы позаботиться о своих мобильных друзьях. Мы минут десять простояли в очереди, пока я наконец не добралась до кассы. Я повернулась к выходу, когда оператор легонько пихнул меня локтем:

- Смотри – Кирилл.

Я обрадовалась, завертела головой, выискивая его. Кирилл стоял в самой гуще народа, будто пытался спрятаться среди чужих спин. Я пробиралась к нему, радостная случайной встречей, и пока старалась обойти заслоняющих его от меня людей, мигом всё вспомнила, опустила глаза и прошла мимо.

На работе было неожиданно спокойно. Отобедавший коллектив вяло имитировал выполнение служебных обязанностей. Я поболтала с ребятами в монтажке, пользуясь отсутствием Кирилла, и двинулась на кухню за чайной ложкой. Прошла по коридору мимо лифта и, распахнув дверь, замерла от неожиданности: за столом лицом к двери сидел Кирилл. Он почти виновато взглянул на меня, мол, я не специально. Я молча выдвинула ящик с посудой и стала судорожно шарить злосчастную ложку. Металл сделался необычайно скользким, ложки, будто живые, выворачивались из моих пальцев, не желая даваться без боя. Наконец, я схватила одну из них за ручку, вцепилась мертвой хваткой и, победно прижав к груди, выскочила из комнаты. Дверь за моей спиной захлопнулась слишком громко.

Я шла по коридору и изо всех сил старалась не думать, как это выглядело со стороны.

Наверно, нам до такой степени не хватало друг друга, что пути наши пересекались самостоятельно и независимо от нашей воли. Хотели мы того или нет, но нам приходилось видеться, будто какая-то неведомая сила толкала нас друг к другу.

Я скрылась в павильоне, решив оттуда не высовываться, пока Кирилл не отправится домой.

Ближе к концу рабочего дня меня вызвала Наталья Николаевна. Она несла какую-то свою ахинею, я стояла перед ее столом и покорно слушала, дожидаясь, когда ей надоест болтать и она засобирается домой.

Дверь за моей спиной была открыта, мимо деловито ходили навострившиеся слинять коллеги. Я прислушивалась к шагам, тихонько завидовала и вдруг среди всех многих разобрала те единственные, которые стремительно приближались к кабинету. Кирилл вошел, нисколько уже не удивляясь случайной встрече, а даже будто ожидая ее. Тоже, наверно, размышлял о превратностях наших путей. Он аккуратно обошел меня и чего-то поделал с директорским компьютером. Бросив через плечо «Наталья Николаевна, ролик на рабочем столе», Кирилл быстро покинул кабинет. Затем он, скорее всего, отправился домой, потому что больше я его не встречала.

Судьба решила, что мы безнадежны, и оставила нас в покое.

28.

- Агата, в субботу поедете снимать сюжет, - поставила меня перед фактом Наталья Николаевна.

Я сидела у нее в кабинете, поглядывала в окно, с тоской понимая, что выходных, по всей видимости, у меня не будет.

- Обязательно в субботу?

- Обязательно. Будет свадьба, вы снимете, интервью возьмете у родителей и гостей.

- Свадьбу снимать?! Зачем?

- Затем, что деньги платят! - отрезала директорша.

- А им это зачем?

- А тебе какая разница? – начала кипятиться Николаевна. - Тебе не все равно, за что тебе платят?

Меня подмывало ответить, что, если б было все равно, я бы работала проституткой.

- Это я к тому, чего они хотят получить, какая у меня сверхзадача?

- Да нет у тебя никакой сверхзадачи! Люди хотят засветиться на телевидении, чтоб их свадьбу смотрел весь город.

- Ясно, - буркнула я.

- Жених в администрации города работает, отец невесты тоже.

- Ясно.

- Так что надо сделать хорошо, - покосилась на меня директорша.

- Сделаем, - смиренно ответила я.

- Чего сделаем-то?! Ты чего вообще думаешь делать?

- Историю любви сделаем. Жили, мол, были такие-то замечательные, а потом встретились. Дайте мне телефон невесты, я созвонюсь с ней, узнаю.

- Ладно. Сюжет пойдет со вторника.

- Наталья Николаевна, со вторника можем не успеть. Может, через неделю его пустить?

- Они хотят со вторника. Попробую их уговорить.

В субботу мы поснимали клиентов на улице, когда они подъехали на своих лимузинах, записали интервью и прошли за разряженной толпой в ЗАГС. Моя активная деятельность закончилась, мне оставалось только смотреть, как местные сливки общества брачуются и какие бриллианты на них сверкают.

Девушка, которая вела церемонию, была чуть полненькой, красивой и говорила низким, с придыханием, голосом. Ведущая предложила гостям поздравить молодоженов, и к ним потянулась вереница поздравителей.

Я стояла у стенки, смотрела, как счастливо светятся глаза у хорошенькой новоиспеченной жены, когда она оглядывается на своего мужа, и в груди у меня становилось пусто и холодно. Я ничем не была хуже этой девочки, я тоже любила своего мальчика, который отправил меня куда подальше. И вот она выходит замуж, а я стою у стенки.

Я отвела глаза и взглянула перед собой. Напротив стояла ведущая и тоже смотрела на молодоженов. Между нами сновали гости, девушка то появлялась, то исчезала среди их голов и плеч. У нее было такое каменное, ничего не выражающее лицо и вместе с тем широко раскрытые, полные боли глаза, что я сразу все поняла про нее. Две любящие нелюбимые девушки зеркально отражали друг друга.

29.

Понедельник начинался стандартно: я посуетилась в павильоне и направилась к Грише узнать, все ли идет по плану.

- Доброе утро, Григорий! Как наши дела?

- Дела, говоришь? – откинулся он на спинку стула. – Иди посмотри, какие у нас дела…

Что-то угрожающее прозвучало в его голосе. Я подошла к монитору – взглянуть, что именно пошло не так.

- Ты мне видео оздоровительного центра в пятницу давала?

- Ну, - непонимающе согласилась я.

- А ты его с заказчиками смотрела? – жестче спросил Григорий.

- Нет, у нас времени не было. Так там же два часа съемок!

- Вот-вот, а теперь посмотри, какие там два часа, - ядовито сказал он.

Оздоровительный центр заказал сюжет о мероприятии, которое снимали сами заказчики. У меня действительно не было времени посмотреть записи – машина у нас была одна на всю телекомпанию, и генеральная к тому времени уже раз пять звонила с просьбой приехать быстрее. Я взяла отснятый материал не глядя.

Гриша включил просмотр. Картинка на мониторе прыгала так, словно доморощенный оператор сам вместе с камерой мелко подскакивал. В кадр то и дело лезла голова, или плечо, или другая какая-нибудь часть тела.

- И что, два часа так? – спросила я у Гриши.

- Не знаю, половина материала вообще не скопировалась.

- Сейчас позвоню им и скажу, что этот сюжет мы ставить в эфир не будем.

- Я тут все выходные просидел с этими съемками… - взглянул он на меня злыми глазами.- А свадьба с какого дня идет?

- Со вторника, - виновато выдохнула я. – Николаевна с ними не договорилась.

- Еще бы… – буркнул Григорий и отвернулся к компьютеру.

Я пошла в павильон, а минут через двадцать ко мне заглянула секретарша Эльвира:

- Агат, генеральная вызывает.

- Садись, - кивнула директорша на стул, когда я вошла в кабинет. – Ну рассказывай, чего вы не можете поделить с Гришей?

Я пожала плечами:

- Да нормально все, ничего вроде не делим.

- Да? А это тогда что?

Генеральная протянула мне документ, озаглавленный подозрительным словом «Докладная». Я начала читать бумагу, в которой Григорий подробно жаловался на своего редактора. Мол, и начальства-то я не слушаюсь, и со съемок привожу один сплошной брак, и материалы-то сдаю очень поздно, так что ему, бедненькому, приходится сидеть все выходные и собирать сюжеты, и вообще я распоследняя, которой программа даром не нужна. А он-то весь такой хороший и всем сердцем за программу переживает. Линчевать редактора немедля, а то все телевидение испортит!

Я читала эту чушь, с ужасом постигая, что еще один человек оказался скотом и сволочью.

- Это кляуза, - бросила я на стол бумагу. – Здесь восемьдесят процентов неправды.

Директорша с сомнением покосилась на меня. Я встала:

- Я могу быть свободна?

- Да… Агата, вам нужно научиться работать вместе.

- Да, конечно, - сказала и вышла.

Я шла по коридору, чувствуя, как поднимается во мне удушающая ярость.

Я шумно распахнула дверь в монтажку:

- Ну и что ты написал? Ты думаешь, изменится что-то? Накажут меня и на горох поставят? И что, мужик ты после того, как бегаешь начальству жаловаться?

Меня, кажется, трясло, я не видела никого кроме своего обидчика.

- Да, написал и еще напишу, - пробубнил Гриша, не поднимая на меня глаз.

- Пиши, хоть «Войну и мир» напиши! Козел!

Вместе с тем внутри тревожно заныло, что через двадцать минут нужно ехать на съемки и надо быть спокойней, и ну его куда подальше, когда нужно работать, а он мешается и действует на нервы.

Гриша почему-то встал и вышел. Я села на его место и надела наушники. Я отсматривала сюжет и чувствовала, как со всех сторон меня начинает окружать неодобрение сотрудников, которые Грише поверили. Ему удалось убедить коллектив в том, что он весь такой замечательный, а я – сволочь. Среди всех прочих осуждений я совершенно точно чувствовала осуждение Кирилла. Он был мной недоволен и считал виноватой.

- Агат, к генеральной, - заглянула в монтажку Эльвира.

- У меня съемки, - попыталась я отвертеться.

- Ничего страшного, это недолго.

У директорши сидел Григорий, я присела рядом, секретарша тоже почему-то осталась.

- Ну, в чем дело? – спросила генеральная.

- Не буду с ним работать, - выдохнула я.

- Это я не буду с ней работать, - дернулся Гриша.

- Монтажера найти очень сложно, - весомо вставила секретарша.

- Это я еще не написал, что у нее неделя прогулов… - заявил Григорий.

- Если вы действительно недовольны моей работой, я могу написать заявление, - сказала, вспомнив наконец, что я гордая, и вместе с тем ужасаясь от мысли, что генеральная скажет «да».

Директорша молча переглянулась с секретаршей.

- Хорошо, сейчас принесу бумагу, - сказала Эльвира и вышла.

Я тупо смотрела перед собой, понимая, что вынуждена написать заявление и это будет самое большое поражение в моей жизни.

Эльвира принесла лист бумаги и положила на край стола. Я косилась на него, не в силах отвести глаза, словно моя жизнь вдруг стала заключаться в этом белом прямоугольнике.

- У тебя сейчас съемки, да? – спросила генеральная.

- Да.

- Ладно, езжай на съемки, потом разберемся. Андрей поедет с вами.

Я молча кивнула.

30.

Я зашла в павильон и обнаружила там Андрея.

- Тебя посылают с нами на съемки, - сказала ему.

- Зачем?

- Не знаю.

Я все еще видела перед собой белоснежный прямоугольник, который нужно измарать своими никчемными буквами. Мне необходимо было спрятаться от него хоть за чью-нибудь спину:

- Андрей, это все неправда, то, что он написал! Он наговаривает на меня! Он пользуется тем, что я не могу защититься и не побегу жаловаться! Все совсем наоборот! Он выставляет себя таким паинькой, а на самом деле миллион раз при мне говорил, что ему наплевать на программу. Он написал, что я не сдаю материалы вовремя – это неправда! Я приезжаю со съемок и сразу сажусь писать сценарии. Я здесь до десяти вечера пашу, и никто этого не видит! Он сам только болтает, а на выходные работает, потому что в течение недели ничего не делает. Он сам виноват, а не я!

И вообще, что это за мужик такой, который бегает на девчонку жаловаться? Если не нравится ему что-то, ну ты подойди, скажи, сам свои проблемы решай, а не жалуйся!

Андрей слушал, не перебивая. Он смотрел на меня неуместно изумленными глазами, будто видел нечто такое, что было гораздо важнее моей склоки с Григорием,что-то он узрел во мне бытийное. Я почувствовала себя немного неловко от того, что он так на меня смотрит.

- Я поговорю с ним, - сказал наконец Андрей. – Но ведь и ты виновата?

- Конечно! Я не отрицаю. Но я виновата не до такой степени, как он пишет. Он просто испугался, что не успевает собрать программу из-за этой свадьбы, это не мой косяк, а его. Он переводит стрелки.

- Я поговорю с ним, - жестче повторил Андрей. - Ладно, я пойду узнаю, зачем мне с вами ехать. Иди в машину.

Я вышла из здания, подошла к стоянке и села в автомобиль. Я бессмысленно смотрела в окно, ничего в нем не видя, чувствуя только, как пульсирует во мне новорожденное слово – поражение.

Но рядом с поражением появлялось острое нежелание его принимать, ослиное упрямство отстоять программу, когда даже Кирилл считал меня виноватой. Я вдруг поняла, что уйди я сейчас, я потеряю неизмеримо больше, чем обрету.

Я тряхнула головой – устала истязать себя, решив, что у меня и так достаточно истязателей. Тем временем мы ехали на съемки.

- Ну и на кой ты с нами поехал? – спросила я у Андрея, сидевшего на переднем сидении. – Фискалить будешь?

- Почему сразу фискалить? Так, наблюдать, - улыбнулся он.

- Андрей, меня не уволят? – жалобно спросила я.

- Вам нужно научиться работать вместе.

- Уволят или нет?

- Нормально все будет, не волнуйся, - ответил он.

Он сидел, чуть повернувшись ко мне, держа в руках уже третью за сегодня банку пива, и был немножко нетрезв. Но он оказался единственным, кто хоть как-то поддержал меня.

- Мне сейчас перед камерой вставать, а у меня руки ходуном ходят, - пожаловалась я.

Андрей улыбнулся:

- Такая твоя работа.

Нам нужно было снимать выставку химической промышленности. Мы едва поспевали к открытию и, подъехав к выставочному комплексу, чуть не бегом рванули в помещение. Записали интервью, поснимали разноцветные колбы под чутким Андреевым руководством и вышли с ним на крыльцо покурить.

Он допил свою третью банку пива и широким жестом бросил ее в урну.

- У тебя душа есть, только ты ее прячешь, - вдруг сказал Андрей.

Я хотела пошутить, что, душа не грудь, нечего ее кому попало показывать, но рассудительно промолчала.

- Ты больше не будешь нервничать? – спросил он как-то совсем по-детски.

- Не буду, - обещала я.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.