Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Салим (приключенческая повесть-притча)

Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Глава 3. Ураган

Свищет и ревет разъяренный ветер, поднимаются перед носом маленькой одинокой лодки огромные, как дворец заминдара, волны. Белая пена мечется и шипит на их крутых, могучих горбах. Ветер срывает ее, превращает в злые капли, они тучами носятся вокруг, отчего весь воздух полон бьющей наотмашь холодной водой. Когда новый горб подкатывается под жалкую скорлупку и возносит ее на гребень – та на миг застывает наверху, а затем стремительно рушится вниз. И тогда сердце подпрыгивает к горлу и кажется – это всё.

Тукар забился под навес и только скулит оттуда.

Скулит взахлеб и отчаянно, моля о лучшем мире, куда он хотел бы отправиться, и где его собачьей душе не придется болтаться ни по каким морям. Но вряд ли расслышат собачьи боги несчастного пса в этом грохоте и свисте! Вон очередная водяная гора вырастает. Ну, сейчас как даст-даст! Ох, ты!! И глаза, и морду собачью водой залепило!

Убран парус, и плавучий якорь держит дхони поперек волн, а вода все равно захлестывает.

Черпает и черпает Салим воду половинкой кокосового ореха, черпает и черпает! Да только выплеснет ее за борт, глядь – она опять снаружи напрыгала и бегает, и крутится по днищу, вьется меж ног и на Тукара набрасывается.

Третий день ураган не унимается. Третий день не спит Салим. Голова у него тяжелая стала, как панцирь зеленой черепахи, а глаза нестерпимо режет – то ли оттого, что вода соленая их выедает, то ли оттого, что веки давно уже закрыть хочется. Звезды в просветах туч прыгают золотыми мухами, и рогатый месяц скачет как угорелый. И все тяжелее в руке черпак с водой.

Два дня у Салима было лишь одно желание – не дать свирепеющим волнам

проглотить лодку. А сейчас устал Салим. До того устал, что ураган уже не страшен. И все чаще думает он: зачем сопротивляться? Если бросить черпак, обхватить голову руками и закрыть глаза – то пройдет всего несколько коротких мгновений, и муки их с Тукаром прекратятся.

Куда они плывут, зачем? Что их ждет дальше? Ни островка вокруг, ни кусочка земли! А если и доберутся когда-нибудь до суши, разве встретит их радостно хоть один человек – с кувшином холодной воды и горячей лепешкой? Нет, не встретит, и думать нечего.

Да, да – лучше, пожалуй, бросить черпак и руль!

Их накроет волна и – все.

Возможно даже, их страдания закончатся раньше, чем они успеют захлебнуться. Подплывут большие прожорливые акулы, и одна из них изловчится и откусит Тукару голову. Бедный Тукар! Он, уже безжизненный, успеет несколько раз дернуть хвостиком, а потом разорвут и его, вместе с хвостиком.

А еще одна жадная акула откусит голову и ему, а другие мерзкие твари закрутят страшный танец, отхватывая то руку, то ногу, то вгрызаясь в плечо.

Хвать – и только кости захрустят!!

Мокрый, с прилипшей шерстью Тукар высунул жалобную морду из под навеса.

– Чего ты! – прикрикнул на него Салим. – Волн что ли никогда не видел?! Развылся тут на мою голову!...

С рассветом ураган начал стихать. Ветер обессилел. Пытался, порывами, вновь разбуяниться, но быстро выдыхался. Волны переваливались в недоумении – такая игра веселая кончается! И пена – белая, рваная, шипящая с их гребешков исчезла. После полудня и волны улеглись.

И тогда упал Салим на дно лодки и заснул крепким сном.

Появись сейчас в лодке Фатх, кричи ему в ухо, дергай за ноги – не проснется Салим.

Предел человеческих сил наступает не тогда, когда силы на исходе, а когда борьба закончена. А это может быть далеко за пределами растраченных сил.

Спит Салим беспробудно.

Тукар лизнул его два раза в нос, устроился рядом и свернулся клубком.

Солнце печет вовсю – не слышат Тукар с Салимом.

Не до того им.

 

Глава 4. Кругом лишь вода

Много дней плывет Салим неведомо куда. Много дней и ночей.

И сколько еще ему плыть не знают ни крикливые чайки, ни черные птицы суле с тонкими длинными шеями и ни морские фрегаты с узкими изломанными крыльями и острыми раздвоенными хвостами – те, что, свесив головы и внимательно поглядывая с высоты, с любопытством кружат над лодкой. Не знают и серебристые летучие рыбы, которые, выпрыгнув из мелких волн, летят, едва не состригая гребешки, над самой водой и снова скрываются в волнах. И зеленые невозмутимые черепахи, что встречаются иногда на пути, тоже, наверно, не знают. Иначе б не сворачивали в сторону.

А Тукару и подавно ничего неизвестно, хотя он и делает вид, что все идет как надо, бегает в лодке и звонко лает.

Да и Салим нисколько не встревожен. Или почти нисколько.

Море знает, что делает.

Упругий, в заплатках, парус, наполненный ветром, выгнулся дугой, быстро бежит вперед рыбацкая лодка. Опустишь в воду ладонь, ш-ш-ш – веселый бурун вскипает за нею.

Ни голод, ни жажда пока не грозят беглецам. Есть две полые тыквы-калебасы, в них хранится сладкий перец и рисовые лепешки. Есть несколько круглых, каждый как голова Фатха кокосовых орехов, но здесь под скорлупой, в отличие от пустой головы сборщика налогов, и еда и питье сразу. Однако Салим бережет эти припасы. Ведь неизвестно, когда впереди земля появится, а море всегда рыбака накормит и напоит.

За ночь в лодку запрыгивает несколько летучих рыб. Но гораздо важней то, что под утро на охладившихся бортах и днище, на крытом навесе образуются капельки воды. Ее можно собрать чистой тряпицей, а тряпицу отжать. Мутноватая влага заполняет половину глиняной миски. Пусть она и не очень хороша, эта вода, и какой-нибудь пес из заминдарской псарни не стал бы смотреть на нее вовсе, но Тукар не куражится, лакает за милую душу!

Солнце пока невысоко; припекает, но еще терпимо, значит самое время потрудиться. Прежде всего – убрать парус, чтоб лодку несло не сильно, а вместе с течением. Да в сторону отвернуть, а то рядом, лежа на боку, проплывает ветвистое дерево.

– Сейчас, Тукар, начнем добывать воду и еду.

– Гав! Гав! – не возражает Тукар.

Где тут у нас суровая нитка и крючочки? Вот у нас суровая нитка и крючочки! Замечательные крючочки из акульих зубов, которые Салим сам же и обтачивал на камне.

Здесь – не то, что возле берега, где рыба в последнее время ловилась совсем плохо.

Салим режет серебристую тушку на куски, а куски наживляет на острые

жала крючков. И – за борт, туда, где в темных глубинах ходит вольная рыба, не признающая никаких заминдаров и сборщиков налогов.

Совсем недолго ждет Салим, и вот, как живая, задергалась тонкая нитка в руке. Что там попалось? Скорее на борт! А нитка упирается, сопротивляется, режет пальцы, но – подается, подается! И вот уже рыбина йойо – большая океанская кефаль трепыхается на дне лодки.

И опять нитка скользит в глубину. И рыбы одна за другой хватают наживу, скоро и руки ныть начинают. Много уже кефали вытащил Салим, так что и хватит, нечего жадничать, когда понадобится – еще поймаем!

Салим достает нож и ловко рассекает каждую рыбину. Теперь подвесить их на веревку и подставить внизу половинки кокосовых орехов. И сейчас же на дно половинок начнет капать белая, словно мучнистая жидкость, чуть сладковатая на вкус, но пить можно. Салим поднимает глаза. Кап-кап с каждой рыбки, кап-кап...

А вчера дождь хлынул. Быстрый дождь, ливневой. И пока он лил, Салим

успел наполнить всю посуду, какая была в лодке.

Салим разворачивает парус, и тот моментально ловит ветер, снова становится упругим и тугим, и лодка, встрепенувшись, сразу рвется вперед.

Теперь и перекусить можно. Конечно, если б запечь рыбу на огне да горячую, да с дымком... Но рыбаки и к сырой привычны.

Хуже, когда солнце повиснет над самой головой. Вот где пекло начинается! Тут лучше всего забиться под навес и не двигаться. А уж когда совсем невмоготу и кажется, что макушка вот-вот закипит, приходится разматывать чалму и охлаждать голову водой.

Тукара надо тоже почаще обрызгивать, не то станет сухой и твердый, как кефаль-йойо, что болтается на веревке.

Но приближается вечер, спадает жара и надо снова пополнять запасы рыбы.

Долго тянется время, а наживу никто не хватает.

Куда ж рыба девалась?

Салим оглядывается вокруг.

Внимательному взору рыбака каждая мелочь может сказать о многом. Но ничего интересного. В стороне покачивается на волнах скопление водорослей. Недалеко от них поднимается из воды огромная спина кита. Кит отворачивает от водорослей и плывет за лодкой, а затем пропадает из виду.

И опять ждет Салим.

Тукар выползает из-под навеса и устраивается рядом.

И тут парящий в небе фрегат на мгновение замирает, а затем стремительно бросается в воду.

И сразу же неподалеку от того места, куда он бросился, два невесть откуда взявшихся дельфина начинают метаться и прыгать, и все это с невероятными ужимками, будто приплясывая.

Есть, есть рыба!

Туда, туда, где эти прыжки и кривлянья!

И вот уже задергалась нитка в руке. И большой серебристый макимахи, негодуя, шлепается в лодку. И Тукар осторожно трогает его лапой. Ох, и удивительные же эти макимахи! Прямо на глазах меняют цвет. Вот и этот бунтует, трепещет, а сам мгновенно становится нежно-зеленым, а немного спустя и вовсе золотистым – будто кто чешую толченым солнцем посыпал.

Но разглядывать некогда. Снова клюет.

На этот раз бонито.

Следом – опять бонито.

А потом – молодой большеглазый тунец. Но от тунца Салиму лишь голова досталась. Чуть-чуть не успел! У самой поверхности, метнувшись из глубины, догнала отчаянно сопротивляющуюся рыбину голубая акула-парата, распахнув, вывернула пасть, на миг сверкнули ряды ровных и острых зубов, затем мощные челюсти сомкнулись и словно ножом обрезали туловище. Все... Но не ушла, не скрылась, черный зрачок свирепо уставился на Салима.

Вот ведь какая!

Раздосадованный Салим швырнул в воду и голову.

Обнаглели эти акулы. Некоторые пристроятся рядом с лодкой и плывут, плывут. Тукар их поначалу облаивал. Но однажды развернулась парата и ткнулась рылом в борт. Лодку тряхнуло, и храбрый пес едва не вылетел в воду. С тех пор держится подальше от бортов. Салиму такое сопровождение тоже сильно не нравится. И когда кончается его терпение, берет он обеими руками весло и, изловчившись, бьет по акульему рылу. Только после этого преследовательницы пропадают в глубине, да и то ненадолго...

Вечер быстро переходит в ночь. Крупные звезды во множестве рассыпаются над головой. Они мерцают и подрагивают, как беспокойные морские рачки. Желтая луна, большая круглая рыба, лениво плавает среди них.

Салим проголодался. Он жует кусок зачерствевшей лепешки, а затем лежит, запрокинувшись лицом в небо. Между тем ветер, надувая парус, гонит и гонит лодку к той невидимой во тьме кромке, за которую совсем недавно укатилось отгоревшее солнце.

Салим закрывает глаза. Тукар давно уже спит, свернувшись у ног.

Может, лодка сама найдет дорогу, доставит их к земле, где они будут счастливы?

Попробуй, лодка!

Сумеешь?

 

Глава 5. Возле коварного рифа

Звезды еще не совсем погасли, еще дразнились и перемигивались последние из них, когда открывший глаза Салим уловил необычный, сразу встревоживший плеск волн. Так плещет вода, набегая на берег. Предчувствуя недоброе, Салим вскочил, глянул вперед и похолодел.

Лодку несло на Черные камни!

Да, да, не куда-нибудь, а на Черные камни!

Жуткое, проклятое место!

Хотя никаких камней над водой и не было. Только барашки, вскипавшие вдоль невидимой черты, указывали, что здесь притаился риф. Сколько ж несчастных мореходов, застигнутых бурей или в туманную ночь ненароком сбившихся с курса, нашли здесь печальный конец. Их бедные тела поглощала пучина на радость и кровавый пир поджидавшим стаям акул.

Как вовремя проснулся Салим!! Как вовремя! А то еще б немного и такая же участь досталась и ему!

Салим быстро развернул парус. Прочь, скорее прочь отсюда!

Лодка нехотя отворачивала в сторону. Тукар – какой уж тут сон – бегал по лодке и сердито ворчал. Ему суета Салима нисколько не понравилась.

– Куда ж это нас занесло, Тукар? Видишь, какая хитрая ловушка?!

Нет, продолжал ворчать Тукар, никакой ловушки не вижу...

И в самом деле, утро поднималось тихое и светлое – лишь легкая рябь гуляла по воде, да мирные, пенистые барашки, кольцом охватывая риф, с шуршанием опрокидывались над скрытыми у поверхности острыми выступами.

Откуда опасность, где она?

Страх Салима понемногу улегся и сменился любопытством. Действительно, почему б не подойти поближе и не осмотреть риф как следует? Все равно торопиться некуда.

– Ты не против, Тукар?

Да чего уж там, подгребай – пес согласно вильнул хвостом.

Салим убрал парус, взялся за весло и потихоньку поплыл к безобидным барашкам...

– Ты, главное, не бойся, Тукар. Чего тут бояться? Что мы – рифов никогда не видели? Тысячу раз видели.

Тысячу – не тысячу, а уж рифов-то повидали. Отец Салима, отважный рыбак, на многие дни уходил в море. Не однажды ветер и течения приносили лодку к коралловым рифам. И там, в лагунах, на песчаных островках, маленький Салим видел ловких, смуглых людей, которые жили по своим удивительным обычаям – брали копье не для того, чтобы охотиться на дичь, а для того, чтобы нырять в воду и протыкать им рыбу. Это водное копье называлось у них патиа – Салим и сам научился обращаться с ним, вот такое же лежит сейчас у него в лодке... Но даже отец – а его трудно было чем-нибудь испугать – становился предельно осторожным, когда требовалось среди скрытых водою зубьев найти безопасный вход в лагуну.

...Риф занимал много места. Если судить по пенным хлопьям – много тысяч шагов в сторону солнечного заката да столько же в ту сторону, куда лодку относило течение. А может и больше. Разве взглядом как надо охватишь?

И нигде – нигде ни одного островочка! Хоть бы узенькая полоска земли поднялась, хоть бы небольшой пятачок с двумя-тремя пальмами, где можно было бы спрятаться от солнца. Ни-че-го.

Зорко вглядываясь вперед, Салим медленно приблизился к краю. Здесь, возле края, течения особенно коварны – они могут быть направлены вдоль рифовых стен, а могут быть – вверх или вниз. Но, похоже, возле этого рифа они особой силой не отличаются.

Гора, обильно поросшая с боков кораллами и водорослями, круто поднималась

из глубины, однако, словно огромное злое чудище, разинув пасть, откусило ей голову, не дав показаться над водой. И там, где вгрызались исполинские зубы – коралловые веточки, кусты и заросли плотно затянули нанесенные раны так, что и следов никаких не осталось.

Салим вел лодку вдоль края рифа, пристально осматривая его изрезы и уступы.

Вода была прозрачна, и можно было видеть, как на большой глубине беззвучными тенями скользили косяки непуганой, крупной рыбы. Да, тут бы Салим никогда без улова не остался!

Кое-где острые, зазубренные края рифа падали вниз, образуя узкий проход-пасс в лагуну, потом вдруг опять почти к самой поверхности поднимались новыми вершинами.

Салим увлекся. Пользуясь безветренной погодой, он проскользнул в один из таких проходов и оказался внутри, в лагуне. Здесь не было течений, близкое дно отлично просматривалось.

– Что я тебе говорил, Тукар? Тут вовсе не страшно!

Найдя подходящую мель, Салим бросил якорь за борт, нацепил на нос деревянные очки-титиа – они уберегали глаза от давления, и, прихватив гарпун-патиа, скользнул в воду. Затем, отплыв туда, где глубже, нырнул.

Вода теплая, мягкая приняла его. Он ощущал ее чуть слышное щекотливое

струение вдоль спины и рук. Снизу, навстречу, поднялись и, колеблясь, ушли к поверхности пузырьки воздуха. Несколько белых медуз висели в воде почти недвижно. Видно было отчетливо во все стороны. И только вдалеке прозрачная голубизна сгущалась, делалась непроницаемой.

Погружался Салим не спеша, расчетливо сберегая силы. В трех или четырех местах росли скопления красных и зеленых водорослей. Меж коралловых кустов, на песке, то здесь, то там замерли черные колючие шарики – морские ежи, с толстыми тупыми иглами. Медленно переползали морские звезды. Небольшая карангида – морской карась – спряталась под известняковой плитой. Ярких коралловых рыбок-бабочек ничуть не смутило появление Салима. И правильно. Рыбья мелочь его не интересовала, он искал добычу крупнее.

И она сама выплыла на него.

Неторопливая черниа, темная, с открытой пастью, в которой торчали

большие, словно камнем отточенные зубы, показалась сбоку. Пренебрежительно взглянув на Салима, она вильнула хвостом, намереваясь удалиться. Однако Салим оказался проворнее. Размахнувшись, он изо всех сил ткнул рыбину гарпуном.

Ему повезло: он с первого раза пробил твердую, как кость, чешую. Рыбина

отчаянно затрепетала на острие, запоздало ощетинилась спинными плавниками и колючими жабрами. Кровь хлынула из раны.

Еще два раза ударив гарпуном по воде, чтобы рыбина поглубже на него нанизалась, Салим устремился наверх.

Внезапно вдалеке, в голубом мареве возник неясный силуэт. Он стремительно приближался. Кто-то явно уловил беспомощное биение пойманной черниа и спешил поживиться.

Вот уже обрисовались дугой раскинутые в стороны боковые плавники и твердо, прямо торчащий спинной.

Парата, к счастью – небольших размеров, стремительно обошла Салима по кругу. Солнечные блики, проникшие в воду, переливались на ее спине, и сама она – легкая, остроносая выглядела бы даже красиво, если б не злой черный глаз, который буравил трепетавшую черниа.

Разбойница была сильно возбуждена, и ее никак не следовало выпускать из виду. Салим завертелся вслед за акулой, продолжая по-прежнему подниматься к лодке.

Акула быстро сужала круги, и стало ясно, что она хочет завладеть рыбиной.

Вот это уж было совсем ни к чему!

Рассерженный Салим подкараулил момент и, метнувшись к парате, плашмя ударил ее гарпуном по спине.

От неожиданности акула завалилась набок, показав гладкое белое брюхо, а затем бросилась наутек.

Еще две-три акулы мелькнули в отдалении, но когда они приблизились, Салим был уже наверху.

Перевалившись в лодку, Салим первым делом отдышался, а затем разделил добычу на куски.

– Здесь мы, Тукар, с голоду не пропадем. Держи!

Он бросил один кусок собаке – пес рыбака никогда от сырой рыбы не откажется – остальные повесил вялиться. Перекусил и сам черствой лепешкой.

Затем продолжил обследовать лагуну.

В двух или трех местах песчаное дно подступало почти к самой поверхности, в одном таком месте обосновалась колония живых кораллов, и крайние веточки причудливых кустов едва не скребли по днищу лодки.

То, что он увидел, ему понравилось.

Когда можно поступить и так и этак – легко ошибиться. А когда нет выхода – хорош любой выход.

Замечательная мысль пришла в голову Салиму.

– Что ж мы бездельничаем, Тукар? Пора и за работу приниматься!

Салим подвел лодку туда, где на песчаном дне проглядывалось много

известняковых булыжников, бросил за борт камень на веревке, который служил ему якорем. Затем, взяв гарпун, выпрыгнул – брызги разлетелись в стороны. Воды оказалось по пояс.

Тукар непонимающе и жалобно заскулил.

– Эй, Тукар! Гляди веселей! – рыбак плеснул в него водой. – Нам не оставили места на земле?? А мы сейчас будем делать свою землю. Самую прекрасную из всех, какие только есть на свете!

И Салим оглушительно засмеялся.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.