Скорпионовая мазь. Повесть в стиле ретро

Рейтинг:   / 1

Подробности

Категория: Проза

Автор: Баранов Валерий Михайлович

Просмотров: 6083

2011 год, Выпуск № 3

Глава десятая

Сергей Васильевич открыл дверь, молча посмотрел на гостя и жестом пригласил следовать за собой... Выглядел Сергей Васильевич совсем неважно. Всегда строгий, подтянутый, сегодня в измятой пижаме, он казался совсем старым, худым и сутулым. Горло у Сергея Васильевича было замотано жёлтым махровым полотенцем, и лицо было таким же жёлтым, как полотенце, а красивые с проседью волосы спутаны, пряди их прилипли к влажному лбу.

Посетителем…нет, гостем был Иван Демидович. Пока гость закрывал за собой дверь, искал место, куда пристроить свой портфель, снимал туфли и кряхтел, искал тапки в тёмном коридоре, Сергей Васильевич уже ушёл в комнату, лёг на диван и закрылся одеялом до подбородка.

Скоро Иван Демидович понял, что искать тапки бесполезно, прошёл следом за хозяином в комнату, в которой были задёрнуты шторы и беззвучно светился экран телевизора, а разбросанные всюду вещи выглядели печально и скучно. Возле дивана на табуретке находились стакан и тарелочка с разными лекарствами, бумажками от порошков, лежали ложечка и градусник. Там же, на самом краю, стояла пол-литровая банка с вареньем, а на полу – чайник и телефон.

Иван Демидович взял из угла стул, поставил так, чтобы можно было смотреть на Сергея Васильевича и был виден экран телевизора, грузно сел:

– Значит, лежишь один и болеешь... И какая же у тебя болезнь?

– Ангина...– Сергей Васильевич поморщился, произнося название болезни. – Сегодня первый день как температура почти нормальная, а то всё держалась тридцать семь – тридцать восемь. Чуть в больницу не загремел.

– Ну, раз нормальная, теперь дела пойдут лучше. А почему один?

– Разбежались, – опять поморщился Сергей Васильевич, – кто на работу, кто в институт. Деловые... Позванивают, проверяют, – помолчав, спросил: – На улице-то как?

– Жарко.

– Вот видишь... А я лежу с ангиной.

– Это ничего. Зато один. Никто не мешает книжку, например, читать. Раз никуда ходить нельзя – значит, лежишь и размышляешь. Полезно, между прочим, для здоровья и вообще... – Иван Демидович внимательно и с участием посмотрел на больного: – Может, водочки выпьем? У тебя, верно, какохимия начинается. Вон ты, какой жёлтый. В таких случаях водка совершенно необходимое средство для улучшения состава жизненных соков.

– Это с температурой-то? С таблетками и водку ещё пить?

– Хочешь? Я расскажу тебе одну историю. Лет шесть назад ты прятался в какой-то халупе, в Колпашев, поджидал там Замогильного, заболел ангиной...

– Давай без историй!

– Согласен. Пойду, гляну на кухне, есть ли чем у тебя закусить.

– Заодно принеси мне какой-нибудь чистый полиэтиленовый мешочек.

Иван Демидович забрал с табуретки стакан с какой-то мутью на дне и ушёл на кухню. Скоро вернулся и принёс два чистых стакана, несколько кусочков чёрного хлеба и две котлетки – на тарелочке. Поставил всё на табуретку и снова ушёл, а Сергей Васильевич лежал на диване и слушал, как он пыхтит в коридоре и щёлкает замками своего портфеля. Наконец Иван Демидович появился, неся в одной руке бутылку водки, а в другой полиэтиленовый мешочек с солёным огурцом.

– Вот ты и принёс мне то, что требовалось, – улыбнулся ему Сергей Васильевич, – выкладывай огурец на тарелку, а мешочек вымой и вытри полотенцем.

Иван Демидович с недоумением пожал плечами, но послушался и выложил на тарелку огурец, а затем отправился на кухню выполнять поручение... Потом он порезал огурец, распечатал бутылку, налил водки в стаканы, выпил из своего, закусывать не стал, а пригорюнился и стал ждать, когда рассосётся...

Сергей Васильевич, получив полиэтиленовый пакет, размотал с шеи полотенце, вытащил из-под подушки небольшой клетчатый платочек, хорошо смочил его водкой из своего стакана, приложил к горлу, закрыл сверху сложенным вдвое полиэтиленовым пакетом, снова замотал махровым полотенцем и заколол булавкой, лёг на спину, уставившись в потолок, прислушиваясь, греет ли компресс.

Иван Демидович с печалью на лице наблюдал за своим товарищем, потом взял бутылку, снова налил себе и добавил в стакан Сергея Васильевича, проговорил, не глядя на него:

– Хоть и темно в коридоре, но я разглядел на вешалке твой китель... Ты что, получил очередное звание?

– Месяца не прошло.

– Что-то на тебя не похоже. Банкет не организовал, старым друзьям ничего не сказал, не похвастался...

– А чем хвастаться? Это мой потолок... Ты же понимаешь, что означают эти звёздочки... Ладно, давай выпьем по этому поводу! В общем-то я хотел, мечтал даже, что получу это звание... Вот, получил, а дальше что? Бумажки на пенсию оформлять?

Сергей Васильевич выпил водку, поморщился, посмотрел на солёный огурец, на котлетки, но, вспомнив про свою ангину, взял только кусочек хлеба и жадно его понюхал... Потом, не глядя, нащупал рукой чайник, стоявший на полу возле дивана, достал его и стал пить воду прямо из носика.

Они выпили ещё и потом молча сидели и смотрели на мелькающий экран телевизора, думая каждый о своём. Иван Демидович, похоронивший жену и привыкший за последние одинокие годы разговаривать сам с собой, скоро заговорил, разглядывая что-то в углу за телевизором:

– Так вот, помаленьку, всё и проходит... А мы ведь тоже молодыми были. А что вспоминать? Вшей я тогда на себе горстями собирал. Грамоту знал, а зачем она мне нужна была? Не представлял даже. Кто я был? Так, никто... А вот когда на фронт уходил, впервые себя человеком почувствовал. Собрали нас со всей области. Сибирский добровольческий полк. Все комсомольцы. Одели всех. Английские шинели. Гвардейские значки. Сапожки на всех кирзовые, новые... Посадили в вагоны и повезли на запад... Тогда даже на фронте мало у кого какие награды были, а у нас у всех: английские шинели и гвардейские значки!

Привезли под Сталинград и сразу на передовую. Сразу в дело. Ночью. Приказали ползти и голову от земли выше тридцати сантиметров не поднимать – пулемётом срежут. Ещё сказали, что там впереди железнодорожная насыпь будет, а за ней немцы. Пока темно, надо подкрасться как можно ближе и окопаться, а утром по сигналу идти в наступление.

Мы и поползли, а голову действительно поднять нельзя. Голо всё, степь. Ни кустика, ничего... Доползли до рубежа и стали окапываться, а земля как камень. Я всю ночь долбил, а выдолбил такую ямку, что или ноги наружу, или голова высовывается. Утром наши пошли, а немцы из всех пулемётов – бить! Я в атаку не поднялся, лежу в своей ямке... Оказывается, не смог я тогда подняться и сделать два шага, чтобы умереть. Ребята на меня сверху валятся, а ямка у меня маленькая совсем – им не укрыться. И пули... Чик! Чик! Кого в живот, кого в голову. И они катаются по полю... Ой! Ой! Ой... А когда из миномётов бить стали, и меня по ногам резануло.

После госпиталя дали мне совсем потрёпанную шинель. Одна пола немного короче была и в левом рукаве дырка. Вместо кирзовых сапожек – обмотки. И снова на фронт. Ни английской шинели, ни сапог, ни гвардейского знака – всё пропало. И пошёл я так воевать, без знака. Дрался хитро, зло. Откуда что бралось? Убивал много... Но обида так во мне и осталась. Мне до сих пор ту шинель жалко. Мне до сих пор иногда снится, как мы на фронт едем: английские шинели, гвардейские знаки. Все комсомольцы, красивые, молодые... А теперь что? Ни шинели, ни знака у меня нет. Осталось всё где-то в госпитале под Сталинградом.

– Ну, Иван Демидович, ты уж совсем... Не надо. Нам ещё жить и воевать!

– Ах ты память, память; цыца дневная – царица ночная… Забери мою жизнь человечью – подари мне свою, волшебную.

– Кстати... Что-то мы забыли про Осокина. Он ведь скоро появится на нашем горизонте.

– Я что? Я – никто. Ты вот что думаешь делать?

– А я что? Я же всё сделал. Как только он появляется, так мы его сразу и задерживаем, а материалы передаём в прокуратуру.

– Какие материалы? Твои предположения и догадки?

– Вот и пусть проведут предварительное следствие.

– Ну, ты молодец!

– За что ты на меня нападаешь? Я ведь выявил преступление, задержал подозреваемого...

– Ты сначала его задержи на самом деле, а не в своём воображении!

– Я-то его задержу... Что ты кипятишься? Всё идёт по плану...

– “Всё”– это только твои красивые слова. Ничего-то ты не сделал. Где твои неоспоримые доказательства?

– Доказательства – вещь философская. Вдруг он возьмет да и всё нам расскажет?

– Не узнаю тебя. Ты же всегда чисто работал. И где честолюбие? Надо же стремиться довести дело до конца! Давай подкинем ему что-нибудь типа авизовки.

– Интересно... Что это тебя в бухгалтерский учёт потянуло?

– Ты всё понимаешь буквально! Но, надеюсь, идея-то тебе ясна? Надо подкинуть ему бумажку такого содержания, чтобы он смутился, потерял голову... А потом, не торопись говорить, что время пришло. Предоставь это время мертвецам – хоронить своих...

– Не нравится мне это. Зачем рисковать? Результат может получиться самый неожиданный.

– Да, пойми же... Это очень интересная идея. И я чувствую, письмо обязательно сработает!

– Если тебе нужно – пробуй сам, а меня уволь от твоих идей. Ты хорошо знаешь, что я не любитель психологических опытов.

– Да я и не настаиваю. Бог с тобой, Сергей Васильевич! Я самовольно ничего делать не собираюсь. Просто подумалось... – Иван Демидович стал собираться. – Мне пора исчезнуть, а то скоро твоя придёт. Она не любит...

– А следы? Иван Демидович! Надо замести следы преступления. Выручай! Я же не могу из-за моего плачевного состояния.

– Вот жизнь пошла! Приходишь в гости со всем своим, да ещё и убирай потом!

– Ну и что? Может случиться, что в другой раз и я поухаживаю...

– Не дай бог!

Иван Демидович собрал посуду и ушёл на кухню, а Сергей Васильевич закрыл глаза... Сначала слушал, как он там возится с посудой, потом стал обдумывать только что состоявшийся разговор. Что-то в этом разговоре его тревожило, но он не хотел дальнейших выяснений. Компресс приятно грел горло.