Раб божий (повесть)

Рейтинг:   / 0

Подробности

Категория: Проза

Автор: Тотыш Юрий Софронович

Просмотров: 5802

2011 год, Выпуск № 5

– Стешка, внучка. Она живет в городе, на каникулы приезжает сюда и катается с горы на лыжах, – сказала тетка Агаша, концом платка промокнув глаза. Было видно, что этой пожилой женщине тяжело жить без детей в улусе. Сердце ее разрывалось от тоски. Когда-то у нее было шесть детей. Она с восхода солнца до темна хлопотала по дому. Столько ртов надо было накормить! А теперь большой дом стал пустым. Пустота высасывала ее до боли. Туман застилал глаза, особенно когда она вспоминала младшего сына Толика. Совсем парниша с ума сошел. Купил мотоцикл, кожаную куртку, на которую нацепил кольца, цепочки и отрастил волосы, как баба, до плеч. Быстро-быстро ездил, угодил в дерево, чуть жив остался, теперь лежит в больнице. Что с ним будет? Отец не хочет его лечить. Говорит: «Толик стал очень крутой, с большой придурью. Только хорошая болезнь может поправить ему мозги». А матери жалко. Вдруг сыну совсем худо станет? О своей боли, тревоге она рассказала Олесе уже в комнате, когда та осматривала бубен. Время от времени тетка Агаша проводила руками по широкому лицу, как бы снимая усталость. Сегодня она была рада гостям. Особенно ей понравилась молоденькая женщина, которая ей напомнила почему-то внучку. Она не знала, куда посадить ее, что сделать для нее. Когда та осмотрела большую комнату, пригласила на кухню:

– Давай пельмен готовить.

Олеся обрадовалась. Ей надоело пользоваться услугами охотника. Она соскучилась по женским делам, поэтому с радостью приняла предложение хозяйки. На кухне обе замесили тесто, достали мясорубку. Олеся сказала, что у Лаврика еще осталась в рюкзаке свежая медвежатина. Тетя Агаша любила мясо медведя. Когда муж был молодым и крепким, он таскал из тайги большого зверя. Тогда в семье наступал большой праздник. Угощаться мясом приходил весь улус. Люди ели, пили медовушку и хвалили великого охотника, который добыл медведя. Такие праздники оставили много радости в сердце шорки. И теперь, когда она услышала, что у гостей есть медвежье мясо, забыла о своих печалях, заулыбалась, проворнее задвигалась вокруг стола с тестом. Когда мужчины вошли в дом, Олеся сказала Лаврику:

– Милый, принеси наше мясо. Мы с теткой Агашей накрутим из него фарш для пельменей.

Она еще так не называла его. Лаврик удивленно посмотрел на свою подопечную. Ему совсем не хотелось вступать с ней в нежные отношения. Как женщина она не вызывала в нем сексуального чувства. Поэтому на «милый» он сдержанно кивнул и пошел в сенцы за мясом. Вернулся не только с мясом, но и шкурой, которую развернул перед хозяином. Тот осмотрел внимательно, одобрительно почмокал губами:

– Меткий глаз.

– Я мастер спорта по стрельбе, – похвалилась Олеся из кухни, дверь куда была открыта, и она слышала, о чем говорили мужчины.

Лаврик попросил Степана обработать шкуру и переслать в город. Старый охотник, через руки которого прошли тысячи шкур не только медведей, но и соболей, белок, сразу же согласился вспомнить свое искусство выделки кож. Потом мужчины тоже пришли на кухню и стали помогать женщинам свертывать фарш в кружочки теста.

Часа через два все сидели за столом, с наслаждением ели очень вкусные пельмени, запивали медовухой и по шорскому обычаю, не чокаясь, желали друг другу здоровья и счастья. Угомонились в первом часу ночи. Хозяева постелили гостям на раскладном диване под бубном. Лаврик хотел запротестовать, он мог спать отдельно на полу, но Олеся молча разделась, забралась под одеяло и подвинулась, предоставляя ему место рядом. Мужику ничего не оставалось, как прилечь. Олеся, слегка опьяневшая от медовушки, покарябала пальцем волосатую грудь Лаврика и спросила:

– Почему ты вдруг взялся спасать меня?

– Тебя это очень волнует? – он взглянул пристально в глаза женщины.

– Очень! - чуть не вскрикнула она, опираясь на локоть.

В полумраке радостно мерцали ее глаза, влажно блестели полураскрытые губы. Лаврику вдруг страстно захотелось их поцеловать. Но он хорошо знал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Отношения не должны выходить за рамки. У него ум должен оставаться холодным. С потерянной головой он не довезет ее до города.

– Ты работаешь на компьютере? – спросил Лаврик и погладил ласково нос женщины.

– Как на костях врагов, – моргнула она и снова улеглась на спину.

– Тогда представь себя курсором. Некто сидит за клавишами и нажимает. Ты, как курсор, бегаешь по экрану, открываешь программы. Сидящий за компьютером меня внедрил в твою программу жизни. Для чего, сам не знаю. Искренне тебе говорю.

– Может, чтобы афера была раскрыта? – предположила Олеся. Ей было так уютно и хорошо около него, что она переложила голову ему на плечо и легла боком. Он обнял женщину, прижал крепче к себе. На мгновение ему почудилась рядом Галина, родная, теплая, желанная. Стараясь перебить опасное чувство, Лаврик решительно возразил, отправив мысль подальше от соседки по постели:

– В мире варятся тысячи, миллионы афер. Нет, тут что-то другое, более серьезное.

Они еще поговорили о современной изощренной коррупции, которая старается хорошо замаскированными легальными средствами отнять деньги у государства. Рассказал, как ему пришлось бежать от происков своего коммерческого директора. Олеся выслушала и вдруг загорелась:

– Вернемся в город, я замочу его.

Лаврик рассмеялся:

– Думаю, этого как раз и не надо будет делать. Получив богатство, при своих серьезных слабостях он самолично приставил пистолет к виску. Думаю, когда я вернусь, мне надо будет первым делом отвести цветы на его могилу.

Олеся чуть отодвинулась от Лаврика и только через очень продолжительную паузу, заикаясь, неуверенно проговорила :

– У тебя нестандартные методы!

Лаврик не ответил, он спал и видел себя в легковой машине рядом с шофером. На нем была военная форма с петлицами. На сердце было тревожно, он знал, что впереди затаились в засаде стрелки. Сны с засадами у него часто повторялись. Менялась только обстановка. То видит себя в ущелье, то на узкой улице Тбилиси, то на фронте. Теперь машина двигалась по аулу. Вдруг из крайнего каменного дома зазвучали выстрелы. Лаврик увидел, что шофер упал на руль головой, из которой хлестала кровь. Он сам схватился за руль и… проснулся. В комнате уже было светло. Тетя Агаша гремела кастрюлями на кухне. Олеся лежала у него под мышкой, как молочный ребенок, вытянув вперед губы для поцелуя. Лаврик поцеловал и осторожно выбрался из-под одеяла. Натянув штаны и унты, спросил тетку:

– Где Степан?

– Снег убирает во дворе, – ответила тихо тетка из кухни, стараясь не разбудить гостью, которая повернулась лицом к окнам и продолжала безмятежно спать. Только этой ночью тревоги покинули ее, и она могла наконец погрузиться в спокойствие, расслабиться.

Лаврик оделся и тоже вышел на крыльцо. После душной теплой комнаты оказаться на зимнем хрустальном воздухе – благодать. Дышалось с наслаждением, а глаза очаровывались окружающими горами, домиками. Тихон бросился к нему. Лаврик пригнулся, обнял собаку, они поцеловались, и пес вернулся к хозяину, который в фуфайке ловко орудовал деревянной лопатой, убирая снег.

– У тебя есть еще одна лопата? – спросил Лаврик..

Степан подал ему свою, сам пошел в сарайчик, оттуда извлек такую же. Мужчины дружно взялись за порядок во дворе. Когда закончили Лаврик попросил хозяина:

– Покамлай на Олесю.

– В твоей женщине сидит черный дух.

– Изгони!

Мимо оградки проходил высокий подвыпивший шорец. Он был в полушубке желтого цвета, валенках и в огромной, как у Лаврика, собачьей шапке. Ему было жарко, поэтому полушубок был расстегнут, из-под него выглядывал какой-то серый грязный шарф. В зубах прохожего торчала трубка, из которой двигался легкий тонкий дымок. Шорец перегнулся через оградку, крикнул, поблескивая хмельными глазками:

– Здорово, сват!

– Однако, здравствуй, – сказал сдержанно Степан, взял лопаты и понес в сарай.

Шорец с любопытством уставился на Лаврика

– Что-то твое лицо мне знакомо.

– Это сын Петра Воскобойникова, – крикнул Степан из сарая. – В гости приехал.

Шорец просто ошалел от радости. Не ожидая приглашения, проворно открыл ворота, забежал во двор, протянул дружелюбно руку:

– Знал твоего отца. Большой охотник был.

От шорца остро пахнуло перегаром. Чувствовалось, что ему очень хотелось еще выпить. Лаврик достал из кармана куртки кожаный кошелек, извлек оттуда сто рублей и щедро протянул ему.

– Нам сейчас некогда, сбегай в магазин.

– Быстро-быстро туда! Быстро-быстро сюда! – оживился необыкновенно шорец. Сорвал шапку с головы, хлопнул по колену и поспешно выскочил из ограды, зажав деньги в руке. Теперь у него была вдохновляющая цель, ничто не могло его остановить.

– Почему он назвал тебя сватом? – спросил Лаврик.

– Старая история, – уклончиво ответил Степан, подбирая лопаты и унося в сарай. Уже дома за завтраком тетя Агаша рассказала озорно, с юмором, подмигивая, она будто вернулась в свою искристую молодость:

– Анис, молоденькая дочь Прокопа, однажды пришла из леса и сказала матери: «Ича, Ича, я что-то тяжело заболела. Под грудью болит и пухнет. Мать встревожилась, посмотрела на гладкий живот дочери: «Что за жестокая болезнь, доченька, пристала к тебе в лесу? Что за хворь пришла? Болезни обычно ходят среди людей. А мы живем в трех верстах от деревни. Видимо, какой-нибудь человек с дурным глазам посмотрел на тебя». Анис согласилась: «Да, да, Ича, никто ко мне в лесу близко не смеет подойти. У меня на поясе всегда острый нож. За плечами ружье. Любому могу дать отпор. Как это могло случиться, что меня сглазили?». Дочь Прокопа изо дня в день полнела, опухоль в животе увеличивалась. От боли девушка дышала все тяжелей и резче. Все повторяла: «Как я не убереглась от дурного глаза?» Вспоминала, с кем встречалась в лесу. Потом все-таки припомнила, что встретился ей однажды молодой дюжий парень. Он старался заговорить с ней, подойти то слева, то справа. Мылился, рожи веселые строил. Ласковые слова лились из него, как мед. Нет, она все-таки близко к себе не допустила его. Она не из таких, чтобы честь свою уронить. Несколько слов сказала издали ему и пошла домой. Наверное, этот Шалай сглазил. Он все смотрел на нее, как будто в лесу встретил богиню. Мать послушала дочь и позвала повитуху из деревни. Та очень даже знала, как лечить, когда у девушки шибко живот опухает. Повитуха пришла, осмотрела больную и сказала: «Все на мази, девонька!». Бабка отправила мать в деревню. Когда та вернулась, дочь сказала, протягивая сверток: «Пока тебя не было, мне подкинули ребенка. Что делать?». «Корми. Мальчик ведь хороший», – сказала мать. С охоты вернулся Прокоп. Он узнал, с кем встречалась его дочь в тайге, и стал готовить ружье, чтобы наказать виновника. Степан узнал и пришел к нему: «Не трогай отца ребенка. Он обязательно женится на твоей дочери». Так и случилось. Сам Шалай пришел к Анис. Прокоп стал звать Степана сватом.