Домики на облаке

Рейтинг:   / 0

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Проза

Автор: Петров Игорь Федорович

Просмотров: 2032

2007 год, Выпуск № 1

Проплывало по небу облако. Большое, белое. А на нём находились красивые домики с разноцветными крышами, в окружении фруктовых деревьев.

– Вот бы туда попасть, – мечтал пастух Михаил.

– А чем тебе дома плохо? – спрашивала мать. – Паси скотину да жизни радуйся.

– Там красиво, там счастье, – говорил Михаил, не сводя глаз с облака.

– Ещё один, – качали головами люди. – Пропал парень ...

И действительно, многие юноши, заглядевшись на облако, уходили вслед за ним и исчезали навсегда. Казалось им, что там, у горизонта, где синие горы упираются в небо, можно забраться на облако. Но люди уходили, и никто не знал, добрались ли они до облака или сгинули в болотах и топях.

Шло время, а Михаил всё смотрел и смотрел на облако, на красивые домики и деревья. Иногда, в хорошую солнечную погоду, он различал людей, ходивших по облаку. Юноша не видел их лица, но ему казалось, что они улыбаются. И Михаил стал думать, что только там, на облаке, он будет по-настоящему счастливым.

И вот однажды, узнав, что в чёрном бору водятся зайцы, прыгающие выше самых больших деревьев, Михаил ушёл из дома. «Заберусь зайцу на спину, и он доставит меня на облако», – мечтал юноша, пробираясь сквозь колючий кустарник.

Долго ходил Михаил по бору, ища зайцев, а когда нашёл, удивился: уж больно громадными они оказались – каждый величиной с быка.

Подкрался юноша к спящим зайцам и стал ждать. Лишь только облако с домиками подплыло ближе, запрыгнул Михаил на спину одному зайцу и, ухватившись за уши, закрыл глаза. Проснулся заяц и со страха так высоко прыгнул, что достал до облака. Соскочил Михаил на облако – рад-радёшенек! А к нему уже люди бегут.

– Эх, парень, парень! – говорят. – И ты тоже попался на красивые домики?

Не догадался сначала Михаил, о чём говорят незнакомцы, но когда увидел тощего старичка в коричневом балахоне, который стал стегать людей плёткой, всё понял: обманулся он и оказался в логове злого волшебника.

– А ну разойдитесь, лентяи! – закричал старичок. – Не видите, к нам ещё один ротозей пожаловал! Будет кому за домиками ухаживать.

Подошёл волшебник к Михаилу и говорит:

– Не иначе тебе мои домики понравились?

– Понравились, – сказал Михаил.

– Вот и хорошо, – засмеялся волшебник. – Бери краску и ступай их красить, а то они совсем облупились.

Михаил хотел возразить старичку, но получил плёткой по спине и пошёл работать. Когда он подошёл к домикам ближе, то увидел, что это вовсе и не домики, а лишь вырезанные из картона передние стены ...

И стал Михаил каждый день красить домики. Другие люди, которые находились на облаке, тоже не сидели без дела. Кто вырезал из картона деревья, кто приклеивал к веткам яблоки и груши, а кто прял пряжу из облака и вязал из неё одежду. Но самой тяжелой работой было собирать с облака тряпкой воду и выливать её на землю в виде дождя, и соскребать с вершин облака лёд, а потом сбрасывать вниз, чтобы получался снег. Этим занимались провинившиеся – те, кто плохо работал или пробовал сбежать, когда облако опускалось в какой-нибудь горной деревушке, и старик-волшебник пытался заманить к себе новых людей.

Прошёл месяц, и Михаил начал думать о побеге. Сначала он хотел сбежать, когда их облако опустилось в высокогорной деревне, но старичок словно догадался о его намерениях и запер Михаила в ледяной тюрьме. Там он познакомился с Фомой, который уже десять лет находился на облаке. От него Михаил узнал, что сбежать с облака очень трудно. Стоит только сойти с облака, как начинается гроза, и волшебник швыряет в беглеца молнию.

– Остаётся лишь спрыгнуть вниз, когда мы будем проплывать над большим стогом сена, – печально сказал Фома. – Я давно уже об этом подумываю.

– Нет, – покачал головой Михаил, – не делай этого, разобьёшься.

– Лучше уж разбиться, чем всю жизнь работать на злодея и обманывать людей. Ведь если бы не я и такие, как я, ты бы не попал сюда ...

– А ты как оказался на облаке? – спросил Михаил. – Неужели тоже запрыгнул на зайце.

– Нет, я ухватился за ноги большого орла, и он поднял меня в небо.

– А остальные, – Михаил показал на других людей, – как они здесь очутились?

– Кто как: кто поддался на уговоры волшебника, кто забрался на гору и зацепился за облако руками, когда то пролетало мимо, а кого выстрелили из пушки ... Все мы мечтали о лучшей жизни, – заплакал Фома.

– Не отчаивайся, – успокоил его Михаил, – я что-нибудь придумаю. Дай срок, и мы обязательно перехитрим старичка.

Как-то, в один из пасмурных дней, волшебник приказал Михаилу отправляться помогать девушкам прясть пряжу.

– Ступай к ним да скажи, чтобы они пошевеливались, а то скоро очередная деревня, и всем не мешало бы переодеться в новую одежду.

Придя к девушкам, Михаил стал отрывать кусочки облака и скручивать из него нитки. И тут ему в голову пришла замечательная идея. «А что если сделать прочную веревку, – подумал юноша, – и когда облако будет проплывать над лесом, зацепить её за макушку дерева? Облако и распустится ... »

И Михаил выбрал торчащий из облака длинный кусок и незаметно для других принялся плести из него верёвку, постепенно опуская её вниз. С каждым днём верёвка становилась всё длиннее и длиннее и вскоре она почти достала до земли. Осталось только дождаться, когда под ними появятся высокие деревья. И такой день настал. После многодневного путешествия над степью вдалеке показались деревья. Сердце Михаила радостно забилось. И не зря. Веревка зацепилась за высокую берёзу, и облако стало распускаться.

Гонимое ветром, оно с каждым часом делалось всё меньше и меньше.

– Что такое? – закричал волшебник. – Кто скажет, почему облако уменьшается?

Он бегал из стороны в сторону, но не мог ничего понять.

– Говорите! – требовал старичок.

Но никто ничего не знал, а Михаил молчал.

Когда облако стало совсем маленьким, и люди, столпившись в центре, готовились к смерти, волшебник достал из рукава зонтик.

– Пока, простофили! – помахал он рукой. – Я захвачу другое облако и заманю туда новых людей.

И старичок раскрыл зонтик и спрыгнул вниз.

Не теряя времени, Михаил рассказал всем о верёвке, и люди начали спускаться по ней на землю. Последним покинул облако Михаил.

Оказавшись на свободе, люди поблагодарили смелого юношу за спасение и пошли по домам. Отправился домой и Михаил. Когда он вернулся в родную деревню, многие молодые парни и девушки его спрашивали: «Ну, как там на облаках? Хорошо ли, али как?» И Михаил всегда отвечал:

– Дома лучше ...

 

ГУСЛЯР

 

Был у отца сын. И любил сын играть на гуслях. Целыми днями играл и пел, и больше ничего не делал. Бывало, как утром начнёт играть, так только к вечеру и закончит.

Не нравилось это отцу. Ох, не нравилось ...

– Ты, – говорит, – сынок, только поёшь да играешь, а толку от тебя никакого. О профессии бы подумал, вместо того, чтобы весь день на гусельках тренькать.

– А я, – отвечает сын, – уже подумал.

– И кем, интересно, ты хочешь стать?

– А гусляром и хочу ...

– Да какая же это профессия на гусельках тренькать?! – рассердился отец. – Вот кузнец – это профессия! Плотник – тоже профессия! И пахарь – профессия, а гусляр – нет. Гусляр – это баловство!

Не согласился сын с отцом, и они поссорились. Ушёл сын из дома.

«Ничего, – подумал отец, – вернётся. Образумится и вернётся. С гусельками да песенками далеко не уйдёт. Когда-нибудь и есть захочет».

Но день проходил за днём, а сын всё не возвращался. И тогда отправился отец его искать. Идёт и видит: там, где когда-то была сухая безжизненная степь, бьют родники, и люди пьют из них воду.

– Откуда здесь вода? – спрашивает отец. – Ведь раньше её не было.

– А проходил мимо один гусляр, – отвечают люди, – не простой гусляр, а великий музыкант! Он играл так прекрасно, что забили подземные ключи, и появилась вода.

– А как звали того гусляра? – поинтересовался отец.

– Не знаем, – пожали плечами люди. – Он не сказал, а мы и не спрашивали.

Пошёл отец дальше. Идёт и видит огромное поле спелой, золотистой пшеницы. И такая она высокая, такая хорошая, что залюбовался он ею и остановился.

– Скажи, – спросил отец проходившего мимо крестьянина, – как вам удалось вырастить такую превосходную пшеницу?

– А это всё молодой гусляр: это он нам помог. Целых три года у нас не было урожая. И что только мы ни делали, что только ни пробовали, перестал расти хлеб на нашей земле. Мы даже собрались уезжать из этих мест, но проходил мимо молодой гусляр. Заиграл он на своих гуслях, и встрепенулась земля и проснулась, и уродила эту прекрасную пшеницу. Но это ещё не всё ... Когда пшеница почти поспела, на небе появились чёрные грозовые тучи, и на поле обрушился град. И тогда снова заиграл гусляр и запел, и тучи ушли, а на небе выглянуло солнышко.

– А как звали того гусляра? – поинтересовался отец.

– Не знаю, – сказал крестьянин. – А ты его сам спроси. Вон он сидит на пригорке и играет.

Подошёл отец к гусляру и узнал в нём своего сына. Обнялись отец и сын и расцеловались.

– Прости, – говорит отец, – что не понимал тебя и твоих песен. Гусляр, это тоже профессия и, судя по твоим делам, очень хорошая профессия.

 

СЛАДКАЯ ЖИЗНЬ

 

Сидела голодная муха на одуванчике, грелась на солнышке, вдруг видит – на соседний цветок пчела села.

– Везёт же тебе, пчела, – говорит муха. – Тебя всегда вкусная еда в улье ждёт.

– Да, – согласилась пчела, – вкуснее мёда ничего нет.

– И ночью тебе не приходится бояться каждого шороха, каждого дуновения ветерка, – с завистью сказала муха. – Не то что мне ...

– Конечно, – закивала пчела, не переставая собирать в корзинку пыльцу. – Никто не посмеет сунуться в улей. А если кто и осмелится, мы его враз проучим.

Муха подлетела к пчеле.

– Вот бы и мне поселиться в вашем улье.

– А что? – пчела посмотрела на муху. – Я могу поговорить с кем надо, и тебя примут в наш рой. Только я должна знать, любишь ли ты работать?

– Я мёд люблю, – облизнулась муха.

– Да кто ж его не любит, – улыбнулась пчела. – Я про работу спрашиваю. Жизнь у нас нелегкая, вся в заботах и хлопотах. Поэтому все, кто живёт в улье, должны трудиться.

– Ну, это не сложно, – зажужжала муха. – Не беспокойся, я такая труженица, такая труженица, целый день могу с цветка на цветок перелетать.

– Это хорошо, – похвалила пчела. – На цветах пыльца, а мы из неё мёд делаем.

– Из чего? – переспросила муха.

– Из пыльцы, – повторила пчела.

– Надо же! – изумилась муха. – Никогда бы не подумала.

Пчела собрала пыльцу и улетела, пообещав мухе узнать, можно ли ей присоединиться к рою. Когда она вернулась, то радостно сообщила, что пчелы с удовольствием примут в свои ряды нового работника, так как лишние лапы никогда не помешают.

– Неужели это правда? – не поверила муха.

– Разумеется, правда, – сказала пчела.

– И что, я теперь могу, так же, как и вы, есть мёд?

– Конечно, – кивнула пчела.

– Сколько захочу?

– Да хоть весь съешь, – захихикала пчела, видя, как у собеседницы загорелись глаза.

Муха подпрыгнула вверх и облетела вокруг цветок.

– Летим, скорее, мёд есть!!!

– Подожди, – спокойно сказала пчела, – мёд никуда не денется. Сначала надо поработать.

Она протянула мухе старую жёлтую рубашку с чёрными полосками:

– На как вот, надень.

– Это ещё что? – спросила муха в недоумении.

– Наша рабочая форма.

– А без неё никак нельзя? – муха посмотрела на свой нарядный зелёный кафтан с отливами.

– Нет, – сказала пчела. – Эту одежду носят все пчёлы. По ней мы узнаём друг друга. Если на тебе не будет этой рубашки, тебя не пустят в улей.

– Ладно, – нехотя согласилась муха, – давай свои лохмотья. Так и быть, надену твою рубашку.

Переодевшись, муха стала собирать цветочную пыльцу в специальные корзиночки, которые дала ей пчела.

Поработав несколько минут, муха остановилась:

– Всё, больше не могу! Давай передохнём.

– Да мы еще и не трудились как следует, а ты уже отдыхать собираешься, – удивилась пчела. – Так не пойдёт. Работать, значит работать.

Кое-как муха наполнила корзинки пыльцой и полетела за пчелой в улей. Высыпав пыльцу, муха уселась на кусочек воска и недовольно сказала:

– Ну, и когда мы мёд есть будем?

– Когда все станут есть, тогда и мы будем, – произнесла пчела, беря в лапы пустые корзинки.

– А когда все станут есть? – нетерпеливо спросила муха.

– Когда солнце сядет.

– Да оно знаешь, когда сядет? – взвизгнула муха. – Вечером! А до вечера ещё далеко!

– Да, далеко, – пчела протянула корзинки мухе. – Не задерживайся, полетели работать.

– Работать, работать, – муха выползла из улья и последовала за пчелой. – Вам бы только работать. Нет бы посидеть спокойно, поесть мёду, крылышки почистить, погреться на солнышке ... Нет – работать! У вас что, мёду мало?

– Нет, не мало?

– Так что же вы в улье не сидите?

– Будем сидеть, мёд закончится, – сказала пчела.

– Вот когда закончится, тогда и летели бы пыльцу собирать ...

Десять раз муха наполняла пыльцой корзинки и возвращалась вместе с пчелой в улей. И десять раз предлагала она пчеле отдохнуть и поесть мёду, но та не соглашалась, говоря, что ещё не время. Когда же время пришло, и солнце село за горизонт, муха совсем выбилась из сил, и не могла не то что есть, но и лежать. У неё болели лапки и ныли крылья, а перед глазами мелькали цветы.

– Ты чего не ешь? – спросила пчела.

– Отстань, – отмахнулась муха, охая и вздыхая.

– Хочешь, я принесу тебе мёду сюда.

– Да отвяжись ты от меня со своим мёдом!

– Ну, как хочешь, – сказала пчела. – Передохни, а потом соты пойдем делать.

– Что? – глаза мухи округлились. – Что ты сказала?

– Я говорю, передохни, а потом пойдём соты делать.

Муха с трудом приподняла голову.

– Да вы что, совсем тут с ума посходили? А отдыхать-то когда?

– Когда соты сделаем, тогда и отдохнём, – сказала пчела.

– Тогда же ночь закончится и день настанет!

– Ну почему день настанет? – не согласилась пчела. – День только через час настанет. А часа как раз хватит, чтобы выспаться.

Муха вздохнула и, сняв жёлтую полосатую рубашку, протянула пчеле.

– На-ка вот, возьми, – сказала она. – Ухожу я от вас.

– Ты что, шутишь? – не поверила пчела. – На дворе же ночь.

– Ну и что, – махнула лапой муха.

– А как же мёд? Ты же его даже не попробовала.

– Ничего, – произнесла муха, – лучше уж я голодать буду, чем ваш мёд есть.

И муха покинула улей. Она отползла от входа несколько сантиметров и остановилась. Сил у неё больше не было.

Где-то в траве послышался шорох и незнакомые голоса.

– Смотри, улей! – донёсся до мухи взволнованный шёпот.

– Вот бы попасть туда! – сказал кто-то с завистью в голосе. – Везёт же этим пчёлам, летают целыми днями с цветка на цветок, а потом ещё и мёд трескают.

Услышав слово мёд, муха застонала, и незнакомцы бросились в рассыпную ...

 

ГВОЗДЬ

 

Грязные, натруженные руки взяли из железной коробки гвоздь и засунули в карман. «Наконец-то, – подумал гвоздь, ёжась от предчувствия перемен. – Похоже, мои ожидания закончились». Гвоздь высунулся из кармана и увидел мокрую, разбитую дорогу, ведущую в конюшню. «Что ж, – решил он, – конюшня – тоже неплохо. Уж лучше конюшня, чем лежать в коробке и слушать от таких же, как и он, гвоздей, одни и те же истории».

Гвоздь спустился в карман и стал ждать. Через какое-то время его извлекли на свет и, аккуратно взяв поперёк тела, приставили к наструганной стене. «Сейчас вдарят!» – зажмурился гвоздь. И в ту же секунду на его шляпку обрушился страшный удар, вогнавший его почти наполовину в стену. «У-у-ух!» – выдохнул гвоздь, не решаясь открыть глаза, ожидая второго удара. Но второго удара не последовало. Кто-то открыл дверь и крикнул:

– Паша, иди сюда!

Человек положил молоток на скамью и поспешно вышел из конюшни.

Гвоздь огляделся и, не заметив ничего примечательного вокруг, начал думать, стараясь понять, зачем его вбили в стену. «Интересно, – размышлял гвоздь, – что на меня повесят? Фотографию вон того жеребца? .. Нет, он стар, да и статью не вышел. А может, лампу? Или, скажем, фартук. Да, пожалуй, фартук», – решил гвоздь, заметив лежащий на земле фартук.

Но когда человек вернулся обратно, он занялся другими делами, словно десять минут назад не вбивал гвоздь в стену.

«Что же это такое! – забеспокоился гвоздь. – Когда же на меня обратят внимание?»

– Эй, человек! – крикнул гвоздь. – Повесь на меня фартук!

Но человек продолжал подметать пол.

– Не хочешь фартук, повесь ведро ... коромысло ... Ну хоть вожжи повесь!

Но человек и не думал ничего вешать на гвоздь. Он про него забыл ...

Вначале гвоздь сильно переживал – кричал, визжал, пробовал даже вылезти из стены, но у него ничего не вышло. Потом успокоился и, махнув рукой, ушёл в себя. Ему стало решительно всё равно, повесят на него что-нибудь или не повесят. «Наплевать! – решил гвоздь. – Так даже лучше: шея будет меньше болеть».

Нужно сказать, что в той конюшне было достаточно сыро, и ржавчина, противная коричневая ржавчина, чувствовала себя в ней достаточно свободно. Заметив обойденный вниманием гвоздь, ржавчина стала потихоньку входить к нему в доверие. Вначале посочувствовав, разговорила, потом предложила дружбу, затем поселилась поблизости ...

Гвоздь даже заметить не успел, как ржавчина разместилась на его блестящей шляпке.

– Мне всё-таки не очень нравится, – неуверенно сказал гвоздь, – что ты забралась ко мне на голову. Что скажет человек?

– А что тебе человек? – расхохоталась ржавчина. – Разве он тебя не бросил?

– Бросил, – печально произнёс гвоздь.

– Вот видишь, – укоризненно заметила ржавчина. – А ты человек! Не думай больше о человеке! Ни о чём больше не думай!

И гвоздь перестал думать.

А ржавчина постепенно переползла со шляпки гвоздя на шею, затем на туловище и вскоре завладела всем его телом. Гвоздь заболел и покрылся красно-бурым налётом. Когда же наконец человек вспомнил о гвозде и повесил на него уздечку, тот не выдержал тяжести и переломился пополам ...

 

НАЙДИ СЕБЯ

 

Пропала у Прохора корова, и пошёл он её искать. Везде искал, где только мог, – и в овраге, и в лесу, и в болоте. Нигде коровы не было. Погоревал Прохор о корове, погоревал и домой отправился. А тут ещё дождь собрался. Залез Прохор в пещеру, ненастье переждать, и вдруг слышит, вроде говорит кто. И решил он узнать, кому принадлежит голос. Пробрался Прохор дальше в пещёру и осторожно выглянул из-за камня. Смотрит, костёр горит, а возле него два бородача сидят. Один в длинном плаще и шапке, а другой – в рубахе и шароварах.

– Значит, ты утверждаешь, что люди себя хорошо знают? – произнёс бородач в плаще.

– Да, – сказал другой.

– И готов со мной поспорить?

– Конечно, – кивнул незнакомец в рубахе.

– А на что? – спросил первый.

– Да хоть бы и на своё волшебное кольцо!

Бородач в рубахе и шароварах протянул руку, и Прохор увидел огромное золотое кольцо с блестящим камнем.

– Идёт, – согласился бородач в плаще и шапке. – А я ставлю против твоего кольца свой плащ-невидимку.

Ударили бородачи по рукам, и первый бородач, что был в плаще и шапке, указал посохом в сторону прячущегося Прохора.

– Там, за камнем, лежит человек. Я украл у него корову и заманил сюда.

– Знаю, – сказал бородач в рубахе, – его зовут Прохор.

Прохор вскочил и хотел убежать, но вместо этого ноги сами привели его к костру.

– Слушай меня и не перебивай, – сказал бородач в плаще. – У тебя будет три попытки найти себя, и все три раза ты должен это сделать. Если хоть один раз ошибёшься, то там и останешься ...

– Где? – не понял Прохор.

– Куда я тебя отправлю.

– А куда?

– Скоро узнаешь, – ухмыльнулся бородач в плаще.

– Не бойся, главное, будь внимательным, – подбодрил Прохора другой бородач. – Просто вспомни себя, и как будешь уверен, что это ты, дотронься до этого человека рукой.

– Да, дотронься, – засмеялся бородач в плаще. – Только смотри, не ошибись!

Он взмахнул посохом, и какие-то неведомые силы подхватили Прохора и подбросили вверх. Прохор пролетел сквозь гору и очутился на корабле, в окружении дюжины матросов, похожих на него, как две капли воды.

– А ты кто такой? – закричали на Прохора матросы. – Как ты здесь очутился?

– Не знаю, – сказал Прохор.

– А мы знаем, ты должен найти среди нас себя!

Матросы выстроились в ряд.

– А ну давай, говори, кто из нас ты! Только быстро, а то мы разобьёмся о скалы.

Прохор посмотрел вперёд и увидел, что их корабль несётся на рифы.

– Так что же вы стоите, почему не управляете кораблём? – спросил Прохор.

– Не умеем, – хором ответили матросы.

Прохор подошёл к матросам и стал внимательно их осматривать, но это ничего ему не дало, они были точь-в-точь, как и он. «Нет, – подумал Прохор, – мне никогда не справиться с заданием. Неужели придётся остаться здесь и всю жизнь плавать на корабле с этими ничего не умеющими матросами?»

А корабль всё ближе и ближе приближался к скалам. Матросы прижались друг к другу и от страха закрыли глаза. И тут Прохор увидел, что один из них стал грызть ногти. Прохор посмотрел на свои короткие ногти и улыбнулся. «Сколько раз мне говорил отец, чтобы я избавился от этой вредной привычки, – подумал Прохор, – а теперь она меня выручила».

Он подошёл к этому матросу и дотронулся до него рукой. И тотчас, словно по мановению волшебной палочки, Прохор оказался в пещере, возле костра.

– Молодец, – похвалил его бородач в рубахе.

– Что ж, – с нескрываемой досадой сказал бородач в плаще, – на этот раз тебе повезло. Но посмотрим, повезёт ли тебе снова.

Бородач в плаще взмахнул посохом, и Прохора опять подбросило вверх, и он очутился в горном селении. Вокруг него сразу же собрались все жители, и как вы, наверное, догадались, они ничем не отличались от Прохора.

– Здравствуй, Прохор, – сказали селяне, – ты к нам надолго?

– Не знаю, – пожал плечами Прохор.

– Оставайся у нас навсегда, – стали просить его жители.

– Не могу, мне корову надо найти.

– Зачем тебе искать какую-то корову, когда у нас их видимо-невидимо? Бери, сколько хочешь.

Селяне подвели Прохора к обрыву, и он увидел бесчисленные стада коров, пасущиеся в долине.

– Они все ваши? – опешил Прохор.

– Конечно, – гордо сказали селяне.

– А зачем вам столько коров? – спросил Прохор.

– Не знаем, – ответили селяне, – они всегда здесь были.

Прохор стал ходить меж жителей села, пытаясь найти себя, но они были так похожи друг на друга и на него, что он решил не спешить. Для начала Прохор осмотрел все дома в селе, но не нашёл ничего, что могло бы ему подсказать, где он живёт. Тогда он отправился в долину.

– Зачем ты туда идёшь? – спросили его селяне.

– Хочу поглядеть на коров, – пояснил Прохор. – А вы разве никогда не были в долине?

– Нет.

– Ну тогда пойдёмте со мной, – предложил Прохор.

Когда он спустился в долину в окружении жителей села, то увидел, что ни у одной коровы не было вымени.

– А как же вы их доите? – поинтересовался Прохор. – Ведь у них нет вымени?

Прохор заметил, как при слове доить на лицах селян появилось недоумение. Лишь один из жителей подошёл к коровам и стал с удивлением их осматривать. «А вот и я! – обрадовался Прохор. – Ведь не даром же у меня есть корова и я знаю, что коров без вымени не бывает».

Прохор подошёл к этому человеку и дотронулся до него рукой. И в ту же секунду он вернулся в пещеру.

– Ах! – вырвался у бородача в плаще крик отчаяния. – Тебе снова повезло!

Он со злостью ударил посохом о камень.

– Остаётся третье, последнее испытание!

Бородач в плаще встал и наморщил лоб.

– Я усложню задание, и на этот раз тебе ни за что не узнать себя!

– Не бойся, – успокоил Прохора второй бородач, – просто будь внимательным и ты снова вёрнёшься в эту пещеру.

– Ну, это мы ещё посмотрим! – заскрипел зубами бородач в плаще и, взмахнув посохом, отправил Прохора в далёкую страну, на городской базар.

Очутившись среди похожих на него торговцев, Прохор стал ходить между рядами, стараясь определить, кто из них он. Но торговцы ничем не выделялись, а лишь улыбались и предлагали ему диковинные товары: невиданные фрукты, пряности, ткани и чеканную посуду ...

– А ты почему ничем не торгуешь? – спросили у Прохора похожие на него стражники.

– А у меня ничего нет.

– Возьми что-нибудь в канаве и торгуй, а то мы тебя посадим в тюрьму!

Прохор подошёл к канаве и увидел огромные кучи перца, сладостей, шёлка и драгоценностей, валявшиеся на дне. Он спустился вниз и стал выбирать, чем бы ему начать торговать? Вдруг Прохор заметил лежащую в песке балалайку. «Надо же, – подумал он, – у меня дома почти такая же!»

Прохор взял балалайку и, сев за прилавок, начал наблюдать за похожими на него людьми.

– Чем торгуешь? – спросил его сосед слева.

– Балалайкой, – Прохор показал на музыкальный инструмент. – Купи.

– Нет, – отказался тот, – я не умею на ней играть.

Примерно через час на базаре опять появились стражники и, схватив троих торговцев, сидящих ближе всего к городским воротам, увели с собой. Остальные торговцы встали и передвинулись на три места вперёд. Передвинулся и Прохор.

– За что их забрали стражники? – спросил у соседей Прохор.

– Не знаем, – пожали те плечами.

– А куда увели?

– Зачем тебе это знать? – поинтересовался сосед справа. – Ты лучше ищи себя, а то сидишь тут, только время зря теряешь. А вдруг среди тех торговцев, которых увели стражники, был ты? Тогда ты никогда не найдешь себя и останешься тут навсегда ...

Прохор встал и, захватив балалайку, пошёл по базару.

Долго ходил он меж похожих на себя людей, но так и не смог найти себя. За это время ворота несколько раз открывались, и стражники каждый раз забирали по три человека.

Когда ворота открылись снова, Прохор сел на землю и, проведя рукой по струнам балалайки, подумал: «Эх, видно не удастся мне распознать себя!» И он заиграл грустную песню ... Неожиданно ему откликнулся рожок. Услышав знакомые звуки деревенского рожка, Прохор поднял голову и увидел торговца, которого вела стража. Он шёл и играл на деревянном рожке, которым обычно созывают коров.

– А вот и я! – вскрикнул Прохор.

Он вскочил и бросился к человеку с рожком. «Неужели не успею! – мелькнуло у него в голове. – Стражники сейчас меня уведут, и я останусь здесь навсегда!»

Когда до торговца с рожком оставалось всего ничего, Прохора стали хватать за руки другие люди. Они старались его задержать, но Прохор отчаянно сопротивлялся и продвигался вперёд. В последнюю секунду, перед самым закрытием ворот, ему удалось дотронуться до себя рукой, и он опять предстал перед бородачами.

– Что ж, Прохор, ты победил, – сказал бородач в шапке.

Он снял плащ и, бросив его на землю, растворился в воздухе.

– А я не сомневался в твоей победе, – улыбнулся бородач в рубахе.

Он встал и похлопал Прохора по плечу:

– Я перед тобой в долгу.

– Да что там, – махнул Прохор рукой, – ерунда. Только вот корова, пока я тут с вами был, наверное, совсем потерялась.

– Твоя корова нашлась, она ждёт тебя, – сказал бородач в рубахе. – И не только она ... Ступай домой, дождь уже кончился.

Бородач в рубахе, подняв плащ, тоже исчез.

Прохор вышел из пещеры и, не оглядываясь назад, побежал домой. Перед самой деревней Прохор увидел целое стадо коров, а среди них и свою корову. Завидев его, коровы радостно замычали и пошли ему навстречу.

– Надо же, сколько коров! – удивился отец, когда Прохор пригнал стадо домой. – Откуда они у тебя, Прошка?

– Да это должок, – неохотно сказал Прохор. – Должен был тут мне один бородач, а теперь вот решил рассчитаться ...

 

ЛЬНЯНОЕ ПОЛОТЕНЦЕ

 

Дружили два полотенца. Одно было мягкое, махровое, нежного розового цвета с мохнатым ворсом из петелек и бахромой по краям. Другое – льняное, простое белое, на одном конце которого умелой рукой был вышит синий петушок.

Познакомились они в комоде, когда хозяйка перебирала вещи и решила положить полотенца в один ящик. Оба были новыми, недавно из полотняной лавки. Полотенца сразу понравились друг другу и, несмотря на то, что махровое выглядело намного красивее и стоило дороже, стали приятелями – обращались на «ты» и особо не церемонились в общении.

Надо сказать, на первых порах дружба очень им помогла. Дело в том, что и махровое и льняное полотенце оказались новичками в ящике. Старожилами в нём были наволочка и две старые простыни. И если бы полотенца не держались вместе, им бы здорово досталось от наволочки, которая скуки ради попыталась затеять ссору с вновь прибывшими. Но полотенца дали отпор грубиянке, и наволочка уткнулась в угол и, глядя на них стёртыми пуговицами, пообещала ещё показать, кто в ящике главный.

Но речь не об этом. Однажды ящик открылся, и натруженные руки хозяйки взяли сначала махровое, а затем льняное полотенце и отнесли одно в ванную, а другое на кухню. И у них началась другая жизнь. Тяжелая, но приятная.

Когда дом засыпал, полотенца встречались и делились новостями.

– Мне нравится моя работа, – всякий раз говорило влажное махровое полотенце, выходя из ванной комнаты.

От него всегда пахло душистым мылом, и оно этим гордилось.

– Приятно прикасаться петельками к мокрым лицам, – улыбалось оно, помахивая бахромой. – Сегодня об меня вытер руки хозяйский сын, – с достоинством произнесло полотенце, – хотя обычно он вытирает их об штаны.

– У меня тоже работа хорошая, – говорило льняное полотенце. – Приходится следить за тем, чтобы посуда была чистой. Как представишь, что будет, если не вытрешь досуха вилки или ложки ... или, к примеру, стол не протрёшь ...

– Да, – соглашалось махровое полотенце, – мы не самые последние в этом доме.

И так бы, наверное, жили полотенца, довольные своей судьбой, если бы не один случай.

Как-то после очередной стирки хозяйка отнесла их не на чердак, как обычно, а, растянув верёвку через весь двор, повесила сушиться на улице.

– Что она делает! – недовольно воскликнуло махровое полотенце. – Здесь же солнце! Мы можем выгореть. А эти нахалки куры, того и гляди запачкают!

Куры и впрямь вели себя вызывающе. Сначала пытались достать до раскачивающейся на ветру бахромы махрового полотенца, а затем клюнуть синего петушка, вышитого на льняном полотенце. Но что самое возмутительное – затеяли поиск червяков прямо под тем местом, где сушились наши знакомые. Начали раскидывать лапами землю, грозя испачкать выстиранные полотенца.

– Кыш! – закричало махровое полотенце.

– Подите прочь! – замахало краями льняное полотенце.

Резвящийся в кроне деревьев молодой ветерок решил, что льняное полотенце захотело с ним поиграть и, не долго думая, сорвал его с верёвки и, пронеся через весь двор, бросил на забор.

– Ох! – только и смогло произнести льняное полотенце, пролетев несколько метров по воздуху.

– С тобой всё нормально? – поинтересовалось махровое полотенце.

– Кажется, да, – неуверенно ответило льняное полотенце.

Хозяйка, заметив неладное, вернула полотенце на место, и больше оно уже не летало. Но этого короткого полёта было достаточно, чтобы навсегда изменить жизнь льняного полотенца. С тех пор оно уже больше не могло ни о чём думать, кроме как о полётах.

– Опомнись, – пробовало вразумить махровое полотенце товарища. – Ты ведь не какая-нибудь там утка или муха, – брезгливо произносило оно. – Ты полотенце! Ты должно быть на кухне и следить за чистотой.

– Понимаю, – соглашалось льняное полотенце, виновато улыбаясь. – Но я ничего не могу с собой поделать. Как закрою глаза, сразу вспоминаю свой полёт до забора ...

И теперь, после каждой стирки льняное полотенце с волнением думало: «Куда меня отнесут сегодня сушиться – во двор или на чердак?» И если оно оказывалось на чердаке, сильно переживало и начинало желтеть. Но ежели судьба была благосклонной и его вывешивали во дворе, радости полотенца не было предела. Оно высвобождалось из цепких объятий прищепки и начинало размахивать краями, пытаясь привлечь внимание ветра. И если ветер находился неподалёку, он не заставлял себя ждать. Подхватывал полотенце и начинал кружить по двору вместе с опавшими листьями, бумагой и пылью. Всё обычно заканчивалось падением на землю или на забор. Но в особо счастливые дни полотенцу удавалось перелететь через забор и повиснуть на колючих кустах акации.

– Ох, не нравится мне это! – причитало махровое полотенце. – Чует моё сердце, добром всё не кончится.

– Не переживай, – успокаивало товарища льняное полотенце. – Чем бы не кончилось, меня не волнует: всё равно без полётов мне жизнь не мила.

Как-то после очередного полёта, когда ветер особенно разошёлся, полотенце залетело на дерево и, зацепившись за острый сук, повисло метрах в двух от земли. Раздосадованная хозяйка потянула за край полотенца, и мокрые нити, не выдержав, затрещали. На полотенце появилась дыра.

– Ну, что я тебе говорило? – печально сказало махровое полотенце. – Ты посмотри, на кого стало похоже? Жёлтое, рваное ... И всё из-за твоих полётов. Ой, не быть тебе больше на кухне.

И оно оказалось право. Хозяйка решила не зашивать дыру на льняном полотенце, а бросила его в чулан, где хранилось старое бельё.

– Авось, пригодится, – сказала она и закрыла дверь.

И для льняного полотенца начались чёрные дни в обществе тараканов, пауков и мышей. Редко кто заглядывал в чулан. Разве что хозяйские дети, для того чтобы взять молоток или гвозди.

Прошло несколько месяцев. Льняное полотенце потеряло счёт времени и уже перестало прислушиваться к разговорам за дверью, утратив всякую надежду выйти из чулана.

Но ему повезло. Ранним утром дверь открылась, и на пороге показалась хозяйка с сыном.

– Мам, дай мне бумагу! Я хочу сделать воздушного змея.

При слове «воздушный» сердце полотенца забилось так сильно, что лежащий рядом носовой платок, вымазанный краской, недовольно закашлял и отошел в сторону.

– Возьми, – сказала хозяйка.

– Где она? Я её не вижу.

– Наверное, закончилась, – пожала плечами женщина.

На глазах мальчика выступили слезы.

– Ладно, не реви, – произнесла хозяйка, – что-нибудь придумаем.

Она наклонилась над корзиной, где лежало полотенце.

– А это не подойдёт? – женщина взяла льняное полотенце и протянула сыну.

– Да оно же рваное!

– Я сейчас зашью, – хозяйка достала из кармана фартука нитку с иголкой и быстро зашила дыру.

Мальчик радостно схватил полотенце и убежал во двор. Там он привязал полотенце к каркасу из прутьев, и у него получился воздушный змей.

Дождавшись, когда подует ветер, мальчик взял в руки верёвку и, выскочив за ограду, потянул за собой змея. Упругие струи воздуха ударили в полотенце и, подхватив змея, подняли в небо.

– Счастье-то какое! – перехватило от радости дыхание у льняного полотенца. – Я снова лечу!

И оно устремилось вверх.

Находящаяся на крыльце половая тряпка, в которой с трудом можно было различить розовое махровое полотенце, увидев в вышине своего товарища, прослезилось.

– А ведь я не верила, что оно снова когда-нибудь полетит, – подумала тряпка. – Надо же, какое упрямое ... А с виду не скажешь: простое, льняное, даже не махровое ...

И тряпка, помахав товарищу, продолжила мыть крыльцо.