Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Запад и православие

Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Необходимое предуведомление от автора.

Понимание православного отношения к вопросам, поднимаемым в данной статье, я обязан работе профессора духовной академии М.М.Дунаева: «Вера в горниле сомнения». В тексте дотошный читатель встретит много «скрытых цитат» из его работы.

Почему Запад не любит Россию? А то, что не любит еще более века назад писал Федор Достоевский: «И чего только мы не делали, чтоб Европа признала нас за своих, за европейцев, за одних только европейцев, а не за татар. Мы лезли к Европе поминутно и неустанно, сами напрашивались, во все дела и делишки. (…). Мы то пугали её силой, посылая туда наши армии спасать царей, то склонялись опять перед нею, как не надо было, и уверяли её, что мы созданы лишь, чтоб служить Европе и сделать её счастливою.

И что же: все эти освобожденные нами народы тотчас же, еще не добив Наполеона, стали смотреть на нас с самым ярким недоброжелательством и с злейшими подозрениями. Затем, несмотря на полученный урок, - что делали мы во все остальные годы почти столетия и делаем поныне? Вот то-то! Снова лезем в доброжелатели! Вот что мы выиграли в Европе, столь верно ей служа, - одну только ненависть и к себе презрение».

Но вопрос не только в том, что Европа нас не любит, мало ли кто кого не любит, вопрос в нас, почему это мы так упорно, так настойчиво и самозабвенно, даже жертвенно добиваемся любви от Европы?

Есть в этом, настойчивом стремлении к любви какая-то болезненная неполноценность, словно русского человека, подчеркнем это – православного человека разрывает изнутри стремление стяжать себе и благ земных и благ небесных одновременно. А то, что речь идет именно о разном отношении к «благам», очевидно, всякому, кто хоть раз дал себе труд задуматься над этим вопросом.

В чем же причина нелюбви Запада к нам? – спрашивал Достоевский и отвечал на это вопрос так: Главная причина именно в том состоит, что они не могут никак нас своими признать. Они ни за что и никогда не поверят, что мы воистину можем участвовать вместе с ними и на ровне с ними в дальнейших судьбах их цивилизации. Всему этому есть одна чрезвычайная причина: идею мы несем вовсе не ту, чем они, в человечество, - вот причина!

Попробуем детализировать эту идею, которая по-прежнему так пугает Запад.

Нужно ясно сознавать, что западная цивилизация, по сути своей, эвдемоническая, (греч. "эвдемония" - счастье), и прогресс в понимании этой культуры есть ни что иное, как поиск путей увеличения счастья для каждого человека. Разумеется, «счастья» измеряемого достатком, ведь ничего иного рационализм предложить не может. Всё остальное с точки зрения рационалиста сущая блажь, глупость, расстроенные нервы.

Дело в том, что жажда земных благ тянет нас к Европе, а наша православная душа создает такие установки в нашей совести, которые нужно сломать, чтобы исполнить уставы Запада. Отсюда русский человек душевно так страшно изломан, что этот излом вызывает отторжение «цельного» западного человека.

Ведь и на самом деле протестантизм разрешил дилемму между стяжанием благ земных и благ небесных тем, что вывел такую формулу, что, де, кого бог любит, тому и дает богатство, а кого не любит, того погружает в пучину бедности и болезней. Поэтому западный человек внутренне цельный (цельный, но не здоровый!). [X1] Он в душе своей христианского Бога давно заменил нравственными принципами, а богатство оправдал Божьей благодатью, Так что западный человек вовсе не безнравственный человек, даже напротив - протестантизм требует нравственности. Однако стяжание благ земных эта нравственность не отменяет, а ставит их в заслугу. Материальный достаток становится как бы вещественной проекцией нравственности западного человека. Получается так: к чему тянет тело со своими ненасытными потребностями, то и поощряется богом. В этой гармонии тела и души целостность западного человека.

Поэтому на Западе естественном образом привился черенок от идей эпохи Возрождения – гуманизм, а в России он остается не понятым ни рассудком, ни сердцем. Спроси любого просвещенного русского человека, что такое гуманизм, и ты получишь ответ: гуманизм – это человеколюбие. На самом деле гуманизм – это вера в человеческий разум, вера, доведенная до Абсолюта. Иначе сказать, Разум – это Бог гуманиста!

Вера Льва Толстого в то, что христианство и есть мораль и нравственность, а не таинства и прочая, умом не постигаемая глубина, была как раз переложением финала эпохи Возрождения – французской революции и Жан-Жака Руссо в частности. Это был пик заражения русского мировидения западными либеральными идеями, гуманизмом, усиленным многократно титанической мощью толстовского гения. За Львом Николаевичем потянулись сотни тысяч русских интеллигентов.

Тем более что гуманизм поставил на высокое место в нравственной иерархии чувство сострадательности к всему живому. Это так созвучно сентиментальной душе интеллигента вообще, а русского так в особенности. Дело вовсе не в том, что гуманист призывает к сострадательному отношению ко всему живому, а в том, что он абсолютизирует его как самодостаточную ценность. Делает из сострадания источник умиленного душевного наслаждения. Своего рода моральный гедонизм. Это совершенно не совпадает с православным понятием любви и сострадания, не возможного вне Бога.

Любому интеллигенту – человеку «умственного труда» – понятен пафос Толстого об умопостигаемых истинах. Иначе сказать, понятна формула веры – верую в то, что доказано!

Просветительская иллюзия, или вера в преображающую силу разума, есть лишь разновидность гипотезы о решающем воздействии на человека внешних обстоятельств: достаточно просветить разум человека сторонним знанием — и он отречётся от зла. Достоевский назвал это «одной из современных фальшей». Индивидуальный конкретный человек со своей свободной волей тут совершенно не причем, ведь он есть субъект приложения просветительских сил. Человек подлежит просвещению светом разума. Разумом, разумеется, другого человека, скажем, таких гигантов мысли, как Лев Толстой, или Руссо. Так замыкается порочный круг, из этого круга рациональная педагогика не может найти выход до сих пор и не найдет никогда. Гуманизм неразрывно связан с материализмом и по сути дела – это стороны одной медали. [X2]

В то же время гуманизм не есть мировой закон, обязательный для всякого здравомыслящего, это закон, придуманный человеком, и потому с точки зрения какого-нибудь людоеда из племени «мумбу-юмбу» современные войны, устроенные самыми гуманистическими цивилизациями Европы и Америки, покажутся верхом дикости, варварства. Язычники - людоеды не понимают и не принимают ценности гуманитарной цивилизации, из-за которых в войнах гибнут тысячи, а иногда миллионы людей. Людоеды считают дикостью, когда убивают такое количество людей, что их просто невозможно съесть.

Гуманизм в понимании этих племен заключается в том, чтобы не убивать больше людей, чем сможешь съесть. Гуманность совершенно близкая к природе: ни один хищник не охотится, если он сыт. Только цивилизованные народы занимаются массовыми убийствами, будучи при этом совершенно сытыми!

Вот почему профессор Московской Духовной Академии, доктор богословия, доктор филологических наук. М.М. Дунаев, в своем капитальном труде «Вера в горниле сомнений», так определил гуманизм: Первым гуманистом в мире был дьявол, утверждавший возможность для человека обойтись собственными силами, без Бога. За ним следовали те, кто стремился утвердить бытие на безбожной основе — начиная с духовных вождей Возрождения».

Но если это так, то есть если прав профессор, а за ним и Православная церковь в своем определении гуманизма, то ведь из этого мы должны сделать очень важные политические и экономические выводы. Да и как же иначе, если власть в лице её высших руководителей присутствует при богослужениях, если из государственной казны выделяются средства для строительства храма и так далее?

Можно, конечно, всё списать на политический цинизм – политикам выгодно заручиться поддержкой церкви для достижения практических, то есть «земных целей». Но что возможно для политиков, не может быть приемлемо для церкви. Это следует из евангельского посыла о разделения властей: «… покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу».(Мф.22)

И самый главный вывод, устрашающий в своей основе, заключается в том, что добиваться любви Запада есть ни что иное, как добиваться любви сатаны. Нужно научиться договаривать все до конца, а не останавливать себя на полуслове, замирая от страха, что логика рассуждений приводит к страшным выводам.

Существует расхожее представление о том, что церковь и вообще любая положительная религия нужна для смягчения нравов. Для насаждения в народе нравственной «рассады». Очевидна попытка власти превратить церковь в один из институтов социально-нравственного научения. На самом же деле такое утилитарное понимания религии, а Православия в особенности, есть ни что иное, как насмешка над Богом. Получается так: верую не потому, что Бог есть, а потому что вера мне полезна, да и полезна-то в чисто утилитарном смысле: здесь и сейчас. На самом деле мораль и нравственность имеют еще меньшее отношение к Православию, чем березовое полено к березняку. Березняк растет не ради полена. В нем, как и во всем живом, есть самосущная цель. Так и Православие без веры в таинства Христовы и воскресения из мертвых – ничто! Самосущная цель христианства запечатлена в Символе Веры, а мораль и нравственность – это поленья от веры.

Разумеется, религиозный человек по природе своей человек нравственный, но нравственность не есть еще вера. Если глубоко вдуматься, то мораль и нравственность меньше всего занимают православное самосознание, его больше всего волнует спасение души.

Нравственными людьми были и атеисты. Вспомните Павку Корчагина из романа Николая Островского «Как закалялась сталь», заклавшего себя на алтаре строительства коммунизма, то-есть рая на земле. А Нагульнов, Давыдов из «Поднятой целины» Шолохова? В революцию пошло много именно совестливых людей. Чернышевский поражал всех, даже конвойных солдат, своей глубокой нравственностью настолько, что конвойные, отправлявшие его в ссылку, считали Чернышевского святым. А ссыльные декабристы? Такое понимание святости очень показательный факт по части состояния массового отношения русского человека к христианству: «Причина проста: нравственная жизнь человека принадлежит не духовному, но душевному уровню его бытия». (М.М.Дунаев).

А духовный уровень русского народа и раньше и сейчас был и остается уделом немногих. Вот и получается, что «духовный березняк» рассматривается нами исключительно как отличное топливо для печей и каминов. Пользы ради.

Западная культура давно сделала религию служанкой общественно-политического устроения и поставила церковь на службу своим надобностям. Конечно православное, подлинное разделение властей кажется западному человеку нелепым и странным, если не сказать больше.

Большая часть русского православного этноса стремительно переходит на атеистические, толстовские позиции и тем самым смыкается с Западом. Церковь, стараясь шагать в ногу со временем, становится служебной, но не по отношению к Христу, а по отношению к власти. Так мне представляется. Рад был бы ошибиться.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.