Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


В Россию. Записки беженки

Рейтинг:   / 21
ПлохоОтлично 

Содержание материала

Вольные пенсионеры

Последние годы на работе были кошмарны, и на пенсию я уходила с чувством облегчения. Пенсию назначили маленькую, но я надеялась, что обойдусь. Запросы скромные, на даче грядки и куры, шить и перешивать на себя умела, на антресоли лежал небольшой запас обуви, ещё годной для носки. Вела приходно-расходную книгу, где все расходы записsdfkf до копейки. Дача давала помидоры, орехи, яйца, вишни и сливы. Виноград с двух лоз перерабатывала на вино, он был вкусный, но толстокожий и с косточками. Чтоб спасти урожай винограда от ос и от птиц, на каждую гроздь надевали тканевый мешочек.

За кормом для кур и домашней скотины майлисайцы обычно ездили в поселки на границе с Узбекистаном – Маданият и Кочкор-Ату. Около часа неторопливой езды. Мы были наслышаны о проверках и поборах на дорогах, а поехав за кормом для кур, испытали и на себе. Пока доехали до Кочкор-Аты и обратно, нас пять раз останавливали у шлагбаумов, выросших как грибы по всей дороге, проверяли и обыскивали машину. Наших знакомых, Фалелеевых, при такой же проверке, за два мешка кукурузы обвинили в контрабанде, им пришлось откупаться. Поэтому мы приобрели только один мешок кукурузы, и все-таки поборов не избежали.

Года через два такие обыски на дорогах вдруг прекратились, и шлагбаумов поубавилось. Кто и как сумел справиться с этим злом, не знаю. Ещё одна похожая история. В обязательно-принудительном порядке в нашем микрорайоне ставили газовые счетчики, за которые следовало выплатить по 1500 сомов в течение года. У тех, кто отказывался от установки счетчика из-за отсутствия денег, обрезали газ. Через несколько месяцев вдруг объявили, что установка счетчиков была бесплатной, а те деньги, что люди успели выплатить, им вернут газом. И правда – вернули. Вот только те, кому газ обрезали, так и остались без газа, в том числе наш бывший сосед Толик Бондарев из третьего дома.

Первые два-три года после выхода на пенсию жизнь была ещё сносной. Муж держал несколько ульев на даче и возился со своей машиной, бесконечно ремонтируя её. Выезжали на машине мы редко – только на базар за большими закупками, я смирялась с расходами на её содержание, чтоб не лишать мужа этой игрушки.

Дачка наша находилась неподалеку на горе. В 1969 году возле лампового завода построили несколько пятиэтажек. В одной из них и мы с мужем получили двухкомнатную квартиру. Киргизов тогда в городе не было, соседние горы были свободны, и новоселы из новых домов стали строить себе сараи на этих горах и загораживать вокруг них небольшие участки. То же сделал и мой муж. У меня имелась возможность выписать на заводе стройматериалы. Через несколько лет мы сарай снесли, и взамен построили небольшой однокомнатный домик с верандой и пристройкой для кур, посадили деревья и виноград, и эта небольшая, 1,5 сотки, дачка много лет помогала разнообразить наш стол и нашу жизнь.

В 90-е годы прежние соседи разъехались, продав свои дачи киргизам, и те разными способами давали почувствовать, что и нам пора освобождать место. Почему-то в эти годы и деревья стали чахнуть, и земля стала хуже родить, и орешины перестали плодоносить. В последнее время я держала дачу ради кур, но даже и они почему-то перестали выводить цыплят.

Пенсии не хватало даже на питание и коммунальные услуги. Пообносились, как и другие пенсионеры, но я больше расстраивалась тем, что невозможно было достать хорошие продукты. Наши торговцы закупали продукты в Джалал-Абаде, а джалалабадские торговцы – в Бишкеке. В Джалал-Абад из Бишкека сбывали продукты качеством похуже, тем более, что народ здесь беднее, а в Майли-Сай из Джалал-Абада сбывали уже то, что и в Джалал-Абаде шло плохо.

Цены росли непрерывно, тарифы на коммунальные платежи тоже, особенно за отопление. Чтобы меньше платить, обрезали отопительные батареи в квартире и поставили заглушки на подводящие трубы. Единственная батарея в спальне, часто оказывалась холодной. Всю зиму ходили дома в валенках и телогрейках.

Как мы ни старались, а свести концы с концами не удавалось. Пыталась я продавать домашние вещи рядом с уличными торговками, но у меня это плохо получалось. В моей приходно-расходной книге с каждым месяцем нарастал перерасход. Пришлось продать пасеку, а затем и машину.

Однажды мои знакомые предложили мне подключиться к ним и подзаработать, собирая подписи для кандидатов в депутаты. Подписавшимся платили (или обещали заплатить) по 100 сом; другие кандидаты устраивали бесплатные обеды. Я отказалась – не всякие деньги можно брать. Я не считала постыдным торговать своими вещами, а покупать голоса для депутатов было и стыдно, и противно.

В 1996-м году у мужа случился обширный инфаркт, он лежал в отделении реанимации, потом в терапии. В последующие годы было еще два инфаркта, потом парализовало правую руку и правую половину лица. Наверно, он больше меня переживал из-за жизненных невзгод последних лет. Я старалась оберегать его, он прожил еще десять лет, становясь всё беспомощнее. За эти годы так много исчезло из нашей жизни друзей и знакомых, – большинство уехали, а многие умерли, почему-то в основном из-за сердца. У моих соседок тоже мужья поумирали раньше жен.

За годы болезни мужа лишний раз убедилась в беспомощности врачей. Я бы оставила только травматологов, акушеров и хирургов – для удаления аппендикса, а не для пересадки органов. От остальных больше вреда, чем пользы. Придя к такому выводу на склоне лет, я запрещала мужу, а потом соседям, вызывать для меня скорую помощь или врачей.

Каждый день, идя на базар или в магазин, видела пенсионерок, старых и обнищавших, торгующих домашним барахлом, разложенном на земле, и думала: «Это моё будущее». Слышала, как одна из них сказала: «Хоть бы из автоматов нас постреляли, я бы и сопротивляться не стала».

Придя на базар, я быстро обходила все торгующие продуктами точки, сравнивая цену и качество, делала покупки, здоровалась и иногда вела разговоры со знакомыми продавщицами хлеба – пенсионерками, бывшими директором школы и инженером с лампового завода. Их торговля шла под открытым небом круглый год. Только на базаре и можно было встретиться и пообщаться со знакомыми. С преждними заводчанами встречалась как с родными. Знакомых, русских лиц становилось все меньше с каждым годом. Вернувшись с базара, подробно рассказывала мужу, где была, кого видела и что почем. Ему все это интересно, так как сам он от слабости уже никуда не ходил, только гулял возле дома.

Как я ни усердствовала и сколько ни экономила, нужда усиливалась. От безнадежности опускались руки, да и сил становилось все меньше. Порой охватывало отчаяние, холодное, как могила, потом снова брала себя в руки – надо жить, надо держаться и поддерживать мужа, помощи ждать неоткуда, дети сами не устроены. На помощь приходили мысли: «Другим не легче. Вспомни то хорошее, что дала тебе судьба, у других не было и этого». Таким самовнушением поддерживала себя, как костылями.

Оглядываясь на годы своего пенсионерства, стараюсь припомнить что-нибудь хорошее. Десять лет, с 1997-го по 2007-й год, жизнь только все отнимала, ничего не давая взамен. Пока был жив муж, поддерживало сознание своей нужности, было о ком заботиться. Зимой мы с ним подолгу играли в шахматы или в карты – одно развлечение. Изредка, больше по праздникам, на столе появлялись котлеты или пельмени. Вот и все радости тех лет. На другой чаше весов – потеря здоровья, друзей, обнищание, новая чужая жизнь вокруг с новыми порядками, а вернее, беспорядками.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.