В Россию. Записки беженки

Рейтинг:   / 21

Подробности

Категория: Публицистика

Автор: Лариса Чудинова

Просмотров: 6867

2009 год, Выпуск № 5

Ташкентское землетрясение

Я училась тогда на пятом курсе ТашПИ и жила в общежитии. Случилось землетрясение в конце апреля 1966 года. На рассвете мы проснулись от шума и тряски. За окном было необычное красноватое зарево, стоял низкий гул, пятиэтажное здание общежития тряслось, как спичечный коробок, падали вещи и куски штукатурки. Первая мысль у всех была – атомная бомбежка ! Нас жило четверо в комнате. Первым делом все полезли под кровати, от ужаса ничего не соображали. Потом кой-как оделись и побежали со своего четвертого этажа на улицу. Там уже стояла толпа таких же внезапно разбуженных. Кто завернулся в одеяло, кто вовсе раздет. Позже мы вспоминали со смехом: а мы-то лифчики застегивали, прежде чем выскочить на улицу.

Толпа стояла, гудела, обмениваясь впечатлениями. Было довольно холодно, озябли, и когда шум землетрясения затих, вернулись в свои комнаты, ещё успели немного поспать. Что значит молодость!

Утром поехали на занятия. Из окна трамвая смотрели на изменившиеся улицы. Город выглядел, как после сильной бомбежки. В Ташкенте было много глинобитных домов, и они пострадали больше всего. У того угол обвалился, у того часть стены вывалилась, тот весь растрескался и как бы присел. Это то, что мы видели в центральной части города, по другим районам многие дома полностью разрушились. Но современные четырех-пятиэтажные дома все устояли, хотя и получили повреждения. Официально объявили силу землетрясения в 7 баллов по шкале Рихтера, хотя, конечно, было больше. Говорили, что объявили меньше баллов, чтобы не допустить помощь иностранных государств.

Город ещё много раз трясло, но все последующие волны оказывались слабее, от шести баллов и ниже, но именно они докончили, разрушения, начатые первой, самой сильной волной.

Мы попривыкли и научились безошибочно определять силу толчков. Бывало, сидим, чертим – затрясло. Мы уж и не бежим никуда, пережидаем, определяем – пять баллов. И точно, по радио подтверждают нашу оценку. Некогда нам было бегать, готовили дипломные проекты.

Одно землетрясение раскачивало необычно. По радио сообщили, что оно дошло из Афганистана, с продольными колебаниями земной коры. А наши землетрясения – с вертикальными колебаниями.

Вскоре студентов выселили из общежития, предоставив устраиваться, кто как может, а в комнаты вселили семьи, потерявшие жилье. Нас троих – меня, Тамару Аликберову и Ольгу Шепотинник пригласила в свой дом наша однокурсница Агзамова Дильбар. Месяца полтора или два жили у неё. Спали по-узбекски – на полу, столов не было. Потом нам вежливо предложили убраться. Переселились на дальнюю окраину Ташкента в частный дом к одной русской бабке. Оттуда сами сбежали месяца через два – уж очень она нас допекала. Да и пустила на постой потому, что боялась принудительного вселения пострадавших, а тут студентки – дипломницы, ну ненадолго. Скоро она стала скандалить по любому поводу. Каждый шаг в доме и во дворе мы делали не так, а по вечерам долго не гасили свет. Мы делали дипломные проекты, вечерами сидели над расчетами, днем уезжали на консультации, в чертежный зал или в библиотеку. Ублаготворять Евдокию Никифоровну было некогда. Наша одногруппница, Света Грязнова, предложила нам пожить у неё в Янгиюле, это с час езды от Ташкента, и мы рванули туда. Там уже жили до самой защиты диплома. Добавились утомительные ежедневные поездки между Ташкентом и Янгиюлем. На выпускной фотовиньетке у меня не зря такой измученный вид.

Защитились мы успешно, никак это дело не отметили, получили дипломы и нагрудные значки и разъехались, кого куда распределили. Мы с Тамарой попали в Майли-Сай, в Киргизию, на завод Изолит.

Год, проведенный в Ташкенте после землетрясения, запомнился ещё и тем, что облик города сильно изменился. Многие городские улицы стало невозможно перейти – по ним сплошным потоком шли груженые большие машины. Со всей страны в Ташкент прибыло столько строителей, стройматериалов и техники, что буквально в считанные месяцы возникли новые кварталы и микрорайоны, а также город – спутник. Каждая советская республика возвела свой район новостроек.

До землетрясения Ташкент был малоэтажный, не более пяти этажей. Новые дома стали выше, изменилась планировка города, но исчезли обаяние и уют, чего-то не хватало, жаль было нашего старого доброго Ташкента.

Через несколько лет, приехав в служебную командировку в Ташкент, я не могла ориентироваться на местности, город настолько изменился. Видела, как из окна верхнего этажа многоэтажки выплеснули что-то из ведра.

Все-таки узбекам нужен свой дом, двор, обнесенный глиняными дувалами, арык или колонка во дворе. Там у них продуманно устроенный быт, выработанный веками. Каждое утро обязательно начинается с подметания двора, предварительно сбрызнутого водой. Во дворе непременно есть виноградные лозы, образующие прохладные навесы, деревья и кусты роз. Узбеки – потомственные земледельцы, умеют вырастить всё, что нужно для жизни и вообще это симпатичный, трудолюбивый и вежливый народ – когда он живет своим укладом.