Тяжёлое золото. Промысел. Белая страница открытия

Рейтинг:   / 6

ПлохоОтлично 

Подробности

Категория: Заповедная Сибирь

Автор: Владимир Келлер

Просмотров: 10252

2007 год, Выпуск № 2

На Среднеусинском месторождении в долине реки Березовая ЗАО «Золотой полюс» ведет добычу драгоценного металла под вековыми отвалами.
 

Путь к фартовому «рыжью»

Катер несется по плесам, скачет по перекатам, петляет меж отшлифованных бутаков и обливных камней, осторожно крадется вдоль скальных прижимов. За штурвалом Анатолий Николаевич Пахомов. Он родился в одном из прибрежных поселений и отлично знает фарватер непредсказуемой горной реки.

Из поселка Усинский мы держим путь против течения к Среднеусинскому золотоносному месторождению. На месте старых зарастающих подлеском отвалов, намытых еще полтора столетия назад, после долгого перерыва возобновила промышленную добычу старательская артель закрытого акционерного общества «Золотой полюс».

Среднеусинские россыпи находятся в 90 километрах вверх по течению от Междуреченска. Дорог фактически в этот район нет. С большим трудом сюда перегнали по старым дорогам, горам, болотам, через бродные места семь бульдозеров, кран на гусеничном ходу. Доставили передвижную электростанцию, станки для полевого мехцеха, сварочные аппараты и прочую технику для обеспечения автономного производства. Упорно карабкаясь по заболоченным берегам, пробиваясь вброд через бурные потоки во время сезонного спада уровня воды, сюда завозят солярку.

Бассейн реки Усы и её притоки издавна привлекал к себе внимание исследователей и промышленников своей неординарной золотоносностью. Начиная с открытия россыпи на речке Кедровка в 1845 году, регион за столетие покрылся густой сетью приисков и приисковых управлений в основном Кабинета Его Императорского Величества. Мыли золото артели, используя труд наемных рабочих и подневольных, прикованных к тачкам каторжан. Шастали по тайге людишки без роду-племени в надежде на фартовые находки «рыжья».

Старательская добыча продолжалась и в советское время. В 20 - 30 -х годах прошлого столетия россыпи бассейна реки Усы интенсивно изучали тресты «Запсибзолото», «Хакасзолото», а также партии приисковых управлений. До 1947 года в районе интенсивно добывалось россыпное золото открытым и даже подземным способами. Работало 16 приисков.

Однако, несмотря на большой объём проведенных работ, разведка носила спонтанный, выборочный характер, в основном концентрировалась вокруг речных долин. Здесь горнотехнические условия и особенно водоносность позволяли вести мускульные работы. К таким разведанным и в значительной степени отработанным относятся участки долины речек Мурты, Березовая и частично реки Уса от устья Тумуяса до Мурты, куда мы и держим путь.

В 1953 году на Березовой добыча практически прекратилась. К настоящему времени, в связи с окончанием всех добычных и разведочных работ, район полностью обезлюдел, жилые поселки разрушились, конные тропы заросли. Суммарная добыча золота из россыпей Усинского района с момента открытия по 1952 год составила около семи тонн.

За 9 лет, начиная с 1937 по 1945 год, добыто 814 килограммов драгоценного металла преимущественно открытыми работами и гидравликой.
 

Закрытая зона

После многочасового хода по водному серпантину мы прибыли на прииск, что на речке Березовая. Территорию не надо огораживать колючей проволокой: против течения реки на дальнее расстояние добраться через естественные препятствия не каждый сможет, а по течению со стороны Хакасии стоят два кордона, охраняя вход в государственный заповедник «Кузнецкий Алатау». Случайные таежники, туристы обходят это место стороной, а охотники появляются на близлежащих участках только зимой, после окончания сезона старательской добычи.

Работает здесь небольшой коллектив, около сорока человек. Люди испытаны не одним сезоном тяжелой, черновой, однообразной работы, непритязательным бытом полевых условий, отсутствием связи с внешним миром. Отряд старателей забрасывается сюда вертолетом в апреле и покидает район в середине ноября. Женщин с собой не берут. Обязанности повара возложены на молодого жителя из Республики Хакасия Владимира Медведчука. Смею вас уверить, у парня блюда удаются самые отменные. К тому же он замечательно печет хлеб, варит душистое варенье из таежной жимолости, черники, черной и красной смородины, которой здесь видимо-невидимо.

Заместителя директора фирмы по безопасности, кадрам, быту - «по всему, что касается коллектива» Александра Ивановича Ивановского зовут одним словом - комиссар. Он и рассказал нам о режиме работы артели. Старатели трудятся посменно по 12 часов: один месяц - днем, другой - ночью. Выходных не бывает, да и ни к чему они в тайге. Завтракают и ужинают в столовой, обедают на полигоне. После смены - баня. В сушилке развешивается спецодежда. Столовая служит и клубом. Есть телевизор, видеоплейер, собрана приличная видеотека, желающие привозят с собой любимые книги. В 22 часа 30 минут отключается подача электроэнергии, и в четырех жилых домиках все затихает. «Сухой закон» действует весь сезон, его нарушение карается отправкой на «большую землю» с расчетом.

- Старатели - это профессиональная зараза, - говорит Виктор Куликов. - Дело не в блеске металла и «золотой лихорадке», а в образе жизни. Я родился в Крыларе. Мне таежная жизнь близка и тут я себя чувствую хозяином. А тяжелой работы бояться не надо, от нее спится лучше.
 

На дедовских отвалах

На «Урале» мы едем в карьер. Дорогой успеваю разглядеть систему отстойников, в которых оседают взвешенные частицы после промывки. Вода в речку не попадает. По замкнутому циклу воду забирают насосы, ее используют повторно для очередной промывки. Отработанные отвалы после планировки бульдозерами зарастают пихтушками и сосенками, выращенными в питомнике Междуреченского лесхоза. Прошлой осенью старатели под руководством лесоводов высадили молодые деревца на площади 5 гектаров. Свыше 90 процентов корней прижилось. Для осенней посадки снова подготовлена обширная площадь.

Как оказалось, добыча золота ведется в основном на площади, загроможденной прежними отвалами, то есть под слежавшимися кучами гравия, песка и глины. Бульдозеры срезают и смещают в сторону эту отработанную массу, она пуста. После каждого смещения слоя делается проба грунта на наличие в нем золотого песка.

Горный мастер Э. А. Александров - потомственный старатель. Золото мыли его отец, дед. Он приехал в наши края из Магадана, после того как в перестроечные времена стали закрываться прииски «Северовостокзолото».

- На этих дедовских отвалах еще много металла, он залегает до самого верховья речки, - считает Эдуард Анатольевич. - Деды не имели такой техники и глубоко копать не могли. Мы забираем то, что нам оставили.

С долины речки Березовой было вычерпано в общей сложности 925 килограммов золотого песка. Начальник участка Михаил Кириллович Горбунов следит за подготовкой забоя. Вдруг срывается с места и бежит к бульдозеру. Через минуту он уже сам за рычагами, профессионально делает маневры и отводит с образовавшегося зумпфа воду.
 

Находки в кедровом лотке

Промывальщик Николай Петрович Бекетов с помощью скребка и лопаты черпает в ведро гравийно-песчаную смесь. По образованию он геолог, работает разведчиком недр с 1968 года. За свою бродячую жизнь он так и не успел жениться. На Таймыре искал медно-никелевые руды, в Якутии - россыпное золото. Третий десяток лет трудится на юге Кузбасса. Про него говорят, что он носом чует подземные клады. Без чутья, конечно, геологу нельзя, но какие у него сноровистые руки и зоркое зрение!

Николай Петрович вываливает серую массу вместе с галькой в решето с большими отверстиями, вставленное в емкость. Он тщательно просеивает грунт, руками в перчатках промывает гальку в воде над решетом и откидывает крупную фракцию. Начинается длительный процесс вымывания породы в шайке, затем в деревянном лотке, почему-то сделанном из кедра и формой напоминающей лодочку.

- В этой ендовке (мера объема грунта, равная примерно двум ведрам) металла нет, - говорит Николай Петрович. Это значит, что грунт нужно снимать и далее, пока ниже не обнаружится россыпь.

Профессиональной болезнью старателей всегда был ревматизм из-за холодной воды. Только один промывальщик среди всех рабочих артели сегодня моет золото таким дедовским способом, чтобы определить его наличие в россыпях, гнездах и «карманах». Н. П. Бекетов моет золото в резиновых перчатках и сапогах почти тридцать лет и на здоровье не жалуется.

Пройдет достаточно много времени, придется снять не одну пробу, пока на деревянном донышке не появятся совсем не блестящие, плоские, как клякса, желтые крупинки. В таких случаях они говорят - сели на золотоносные пески.

- Оно, - буднично говорит промывальщик, ссыпая три светлых золотинки в консервную баночку, и сообщает горному мастеру о находке.

Капли золота - ручьи пота

Бульдозеры ковшами подгребают грунт к промприбору - гидровагжеру, загружают в десятиметровой длины колоду. Гидромониторщик Василий Петрович Феоктистов готовит пушку к промывке. Специалист он опытный, нынешний сезон у него десятый по счету. Он чувствует, как нужно направить струю, чтобы снарядом вылетела в отвал галька, смыло песок и глину, а внизу под металлическими решетами в ребристых ячейках резиновых ковриков остались искомые граммы драгоценного металла. После суточного съема с контейнера, если повезет, будет намыто до килограмма золотого песка.

Впрочем, это еще не золото. Охранники золотоприемной кассы тщательно промоют от мелкого песчаного штыба драгоценные крупинки. Но и это еще не золото. Только на финажном заводе, когда при обработке из вынутого из недр металла отделят платину, серебро, другие примеси, останется чистое золото. Тяжелый металл, и не только по атомному весу - по затратам человеческих сил.
 

БЕЛАЯ СТРАНИЦА ОТКРЫТИЯ

Новое не остается незамеченным. У нас это в чести - закладывать под него металлический рубль, перерезать у него красную ленточку, с размаху бить об него шампанское. Немного пройдет времени с момента торжества, и унесет звон символического удара, до поры тления растеряет памятные лоскутки ленточек, высушит пенистые следы щедрости момента. Да только не все забывается. Людская память вечно сопровождает нас по жизни и безошибочно возвращает к истине значительности события. У зрячего посоха свои ориентиры, и ведет он нас не по ковровым дорожкам, не на звук фанфар и не на пьянящий запах торжества. У памяти свои отпечатки, лишенные всякого глянца и представительского лоска...

Для начала поведаю о невероятном. В тайге сорок лет назад нашли богатейший клад. Только открой крышку сундука - и черпай богатство, на сто лет хватит. Но то ли не было желания пробиваться к нему в таежную глухомань, то ли других богатств было невпроворот, а только особого интереса никто не выказывал. Лишь спустя лет семнадцать приоткрыли крышку сундука, погрузили в машины «белое золото», свезли по проложенной дороге к правому берегу Томи и свалили под обильные в этих краях дожди. На большее тогда не хватило сил.

Спохватились недавно предприимчивые промышленники, добились у государства разрешения на разработку клада, подготовились как положено и затеяли его торжественное открытие для высоких гостей в галстуках. Была красная лента, митинг с речами. Доктора геолого-минералогических наук, профессора пригласили из центрального НИИ нерудных месторождений. Он был представлен как первооткрыватель. Обо всем этом закрытом от посторонних глаз открытии разработок честно поведали народу журналисты...

Первой не согласилась Надежда Константиновна Агеева, начальник станции Лужба:

- Хочу, чтобы была восстановлена справедливость. Все-таки обнаружил залежи талька Иван Сергеевич Костин. Давно дружу с семьей бывших геологов Костиных и многое знаю из рассказов этих скромных людей. Считаю, автора открытия незаслуженно обошли вниманием и теперь упоминают лишь как соавтора...

- Я и мой муж Юрий Иванович работали вместе с Иваном Сергеевичем, - сообщила Любовь Николаевна Журавлева. - До деталей знаем, как на Алгуе велись поисковые работы. Это Костин нашел и передал первый мешочек с тальком для лабораторных анализов, а сам продолжал до глубокой осени вести разведочные работы в поле.

Еще молодым специалистом познакомился Игорь Леонидович Евдокимов, ныне главный геолог разреза «Красногорский», с этим удивительным человеком. Он тоже подтверждает: да, это ему город, да что город, вся Россия обязана за небывалую находку клада в горной тайге.

Хозяин будто ждал прихода и сразу проводил в комнату:

- Гости теперь у нас редко бывают, а мы с супругой, Раисой Ивановной, всегда рады гостям...

Я рассматриваю своего собеседника и скромное убранство малогабаритки. Железная кровать, черно-белый телевизор, шкаф с зачитанными книгами. На столе открытый томик, поверх которой толстая линза - вооружение для ослабевших глаз. А голос молодой, речь простая и понятная. Мы словно продолжаем прерванный разговор, хотя только что познакомились.

В 1958 году заканчивалась разведка Ташелгинского железорудного месторождения за Майзасом и марганцевого на Ивановке. К тому времени строители протянули железнодорожную магистраль Сталинск - Абакан до станции Балыксу. Свою основную базу в поселке Камешки они стали освобождать. В то же время геологоразведочное управление договорилось с железной дорогой о заселении в опустевшие бараки. С того времени организовалась не на пустом месте Томусинская геологоразведочная экспедиция. Это позволяло вдоль магистрали ускоренными темпами прощупать местность на наличие полезных ископаемых.

- Начальство нас предупредило: найдете что-нибудь путное - обеспечим долгосрочными капитальными работами, - рассказывает Иван Сергеевич. - Мы тогда занимались геологической съемкой, вели поисковые работы до самой границы с Хакасией по обе стороны Томи километров на двадцать. И вот в конце полевого сезона 1960 года он обнаружился...

Геолог старик-латыш Эвальд Карлович Вильцинг устроился начальником партии на сезон. Он занимался хозяйственной работой. А молодому технику-геологу Костину поручил вести всю документацию. Стояла осень. Облетала листва. Порой мелкие дожди-сеянцы сменялись мокрым снегом. Зима в эти горные края приходит неожиданно, разом. Пора было сворачиваться. Основной состав партии, погрузив походный скарб на лошадей, покинул летнюю стоянку. С Иваном оставалось три проходчика. Они продолжали бить шурфы там, где укажет техник. Мечтали, как через несколько дней доберутся до дома, где ждет банька и теплая постель.

За лето прошли по первую поисковую линию шурфов по склону горы, где до сих пор высятся перья - тремолитовые останцы. Безрезультатно. Только «старшой» примечал, что в расщелинах доломитов, извлекаемых из-под земли, какой-то налет вроде пудры. По сетке разметил вторую линию, чуть пониже. Как раз рабочие завершили работы на другом участке. Костин привел проходчиков и указал, где следует копать. Сам ушел в палатку, чтобы успеть составить отчет по ранее пройденным шурфам. Когда к обеду вернулся к рабочим, чтобы проверить, как идут дела, глазам своим не поверил. Его ребята сидят, покуривают, рассуждают, мол, что за чертовщина. А сами как мельники - белые-белые с ног до головы. Заглянул в шурфы. Некоторые только на полметра пройдены, а уже обнажили «земное сало». Иван помял в руках крахмалистый минерал: сомнений нет, это тальк.

- Ребята, углубляйтесь насколько можно без воротка, если можно - до пупа Земли...

Набрал мешочек и приготовил к отправке на базу с первой же оказией. Кто тогда знал, сколько его тут. Места талькования встречались и раньше, но все небольшими островками и не в чистом виде. А тут проходчики, давно скрывшие свой рост в глубоких шурфах, все выбрасывают и выбрасывают добро на поверхность. Работа идет споро, все ж не камень.

Так хочется остановиться хотя бы на несколько сезонов на одном месте, сулящем перспективу. Экспедиция второй год работает без удачи. Нет открытий - нет денег. На одной съемке местности много не заработаешь. Дошло до того, что буровые станки стоят без дела, а буровые мастера вынуждены копать лопатами и ломами шурфы.

Геолог Костин хоть и молодой, но в своем деле давно не новичок. После окончания Старооскольского геологоразведочного техникума он вел поисково-изыскательские работы в Чехословакии. Об этом знали немногие, ведь работы по поиску уранового сырья в то время были строго засекречены. А после загранкомандировки его направили на Курскую магнитную аномалию. Но он предпочел поработать в Сибири, романтика и страсть увидеть суровый неизведанный край и привели его в Ташелгу.

Времени в обрез. Вот уже белые мухи полетели с низкого октябрьского неба. Скоро шуга пойдет по Томи и тогда опасно будет переплавляться на левый берег. В тот же день он решает отступить от плановой разведочной линии к юго-западу метров на пятьдесят, чтобы удостовериться, что это не случайная тальковая жилка.

Так совпало, что в тот же вечер в лагерь приехали на лошадях начальник партии и геолог по съемке Виктор Петрович Марущенко и куратор с геологического управления Алексей Николаевич Прохоров. Утром было бело от снега, и гости засобирались домой. Иван попросил Прохорова передать мешочек с тальком в Новокузнецкую лабораторию. Тот обещал сделать анализы пробы вне очереди.

Через неделю на Алгуй принесли новость: лабораторный анализ показал, что тальк наивысшего качества. Маленькая бригада Костина прошла еще две линии шурфов, один из них глубиной десять метров, пока не наступила настоящая зима. Шурфы закрыли от осадков. Выбирались уже по снегу. По реке шла плотная ледяная шуга.

Вместе с камеральной обработкой пород Иван Костин собирал со всевозможных источников сведения о применении талька в промышленности. Оказалось, что в Советском Союзе месторождения этого минерала скудны. Его закупали за валюту в Китае, Корее, Японии.

Начальство экспедиции подгоняло: делай проект разведочных работ. Вскоре проект был передан в управление из рук Костина и начальника Амзасской съемочной партии Марущенко. Куратор по нерудному сырью Западно-Сибирского геологического управления, бывший главный геолог Барнаульской нерудной экспедиции Шаманский неожиданно заявил:

- Тальк никому не нужен. Я запрещаю вам работать на Алгуе...

Это был удар ниже пояса. Уже вынашивались планы о строительстве поселка, обогатительной фабрики, а чинуша говорит о бесполезности их стараний. Весь следующий сезон ( 1961 год) партия Костина занималась поисковыми работами марганца и известняка.

Потом каким-то образом узнали, что Министерство геологии выделило деньги специально для разведочных работ по тальку. Проект Ивана Костина снова был извлечен из шкафа. Его пришлось утвердить небезызвестному Шаманскому.

Как только прошел ледоход, Иван Костин направил свой караван на Алгуй. Предстояло пройти пятьсот метров ручного бурения. В первую очередь занялись устройством вертолетной площадки, чтобы сделать заброску оборудования. Разметили еще одну линию для проходки шурфов и вскрыли ту, десятиметровую, чтобы ее углубить по возможности.

Иван Сергеевич поехал пробивать вертолетный рейс. В Лужбе он встретил в накомарниках отряд неизвестных ему геологов. Разговорился с коллегами, познакомились. Это были Анатолий Шевелев, Васильченко и Юрий Тамбовцев. В разговоре выяснилось, что они тоже направлены как самостоятельное подразделение на разведку Алгуйского талька. Шевелев даже попросил Ивана показать план геологических работ. Костин всегда носил его с собой. Сверили с шевелевским, он оказался точной копией костинского. Только исполнители в нем значились другие. Такого еще в практике не было, чтобы две геологические партии топтались на одном пятачке, каждая с самостоятельным и идентичным заданием...

Ивана Сергеевича в Камешках ждала радиограмма из управления: «...убрать с Алгуя отряд Костина».

Это были проделки Шаманского, которому захотелось протащить к богатству своих геологов с Барнаульской нерудной экспедиции. Между прочим, к тому времени геолог Марущенко на основании уже пройденных шурфов определил запасы - не менее одного миллиона тонн минерала. А залежь к северо-востоку все расширялась. Видимо, расширялись и глаза у конкурентов. В общем, выгнали авторов открытия с богатого поля...

Отряд изгнанников направили на месторождение вермикулита (слюды), это сырье для производства легкого, прочного и теплого стройматериала. Три года шла работа близ поселка Борсук. Про Алгуйский тальк не то чтобы забыли, а просто не до него было.

Барнаульцы поковырялись на горке, ничего толком не сделали и в итоге попросили томусинских геологов забрать это месторождение для дальнейшей проработки. Туда снова откомандировали Костина для приемки геологического материала. А вскоре в газете появилась заметка о том, что с приездом в эти края молодого геолога Шевелева было сделано великое открытие талька.

- Наши ребята мне просто проходу не давали, мол, пиши опровержение, ведь ты же был первый, - рассказывает Иван Сергеевич. - Я понимал, что нашими геологами движет не честолюбие, а престиж экспедиции. И я написал такое письмо в редакцию, и не в одну - в несколько центральных газет. Подписалось человек двадцать моих коллег. Пришли ответы примерно одинакового содержания, что материал был получен из хроники ТАСС, а агентство информировало об этом управление геологии, и что ответственности за такие сообщения не несут.

К тому времени в управлении геологии Шаманского сменил Иван Иванович Сычев. Костин хорошо знал его и не раз выручал коллегу, когда тот, будучи начальником Барнаульской партии, обращался то за фуражом для лошадей, то за продуктами, когда им вовремя не подвозили. Как-то зашел к нему Иван Сергеевич с отчетом и завел разговор о том злополучном открытии:

- Нет ничего проще взять геологические книжки 1960 года и посмотреть, кто же все-таки вскрыл месторождение, - убеждал Костин коллегу, с которым из одной миски хлебали. Но начальник отмахнулся:

- Вы там разберитесь сами...

В первооткрывательской партии (есть и такая структура) ответили казенно:

- Мы вас вызовем.

Тишина.

Как-то приехала в гости жена известного геолога Прусевича - первооткрывателя Кия-Шалтырского месторождения нефелиновых руд. Она стала свидетелем нашего спора: кто первый? Эта женщина поведала об аналогичном случае, когда у ее мужа пытались отобрать заслуженное звание первооткрывателя, и посоветовала обратиться в комитет партийного контроля при обкоме КПСС. Снова написали коллективное письмо. Ответ пришел скоро: «...считать первооткрывателями Алгуйского талька геологов Томусинской экспедиции».

После того как были сданы все материалы в Государственный комитет по запасам, в управлении стали готовить представление на премирование. Возглавлял список И. С. Костин. Против его фамилии была поставлена солидная премия - 800 рублей (в те годы его среднемесячный заработок составлял около ста рублей). Однако первую фамилию вскоре вычеркнули... Иван Сергеевич никогда жадным до денег не был, а тут восстал: «Опять козни строят!» Начальнику управления заявил:

- Как вычеркнули из списка, так и впишете заново.

Вписали. Только получил первооткрыватель премию всего 200 рублей. Позже вручили вместе с золотой медалью Выставки достижений народного хозяйства СССР (ВДНХ) еще двести рублей. Вот и вся награда за открытие поистине золотого клада весом не менее тринадцати миллионов тонн.

...Прошло много лет. Было это в 1984 году. Иван Сергеевич Костин со своим учеником, молодым геологом Володей Дазиденко, в геологическом управлении сдали отчет о месторождении глины на речке Заслонка для Мысковского керамзитового завода. Решили это дело отметить. Пригласили начальство к столу. Главный геолог тоже от выпивки не отказался, но за рюмкой выразился в том смысле, что зол на томусинских геологов за то, что они, как он выразился, «отобрали Алгуйский тальк». Костин спросил Сычева:

- Иван Иванович, может быть, теперь скажешь, кто открыл месторождение?

Начальник управления смешался. Долго молчал, потом показал на Ивана Сергеевича:

- Он.

- Но вы ведь всегда говорили о барнаульцах, - недоумевал главный геолог.

- Нет, тальк открыл Костин...

На открытие-презентацию Алгуйского талькового карьера Иван Сергеевич приехать не смог из-за очень плохого зрения и неважного здоровья.

Наша беседа затянулась. Я сказал Ивану Сергеевичу, что видел доктора наук, профессора Анатолия Ивановича Шевелева и даже взял у него интервью.

- Вот не знал, что он был в городе, обязательно бы попытался с ним встретиться, - сказал мой собеседник.

- Что бы вы ему сказали?

- Ничего. Просто был бы рад его встретить после стольких лет...

Тут я увидел, что он вовсе не седой. Просто его волосы присыпаны тальком, а время не смогло его смыть.
 

г. Междуреченск