Адрес редакции:
650000, г. Кемерово,
Советский проспект, 40.
ГУК "Кузбасский центр искусств"
Телефон: (3842) 36-85-14
e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Журнал писателей России "Огни Кузбасса" выходит благодаря поддержке Администрации Кемеровской области, Министерства культуры и национальной политики Кузбасса, Администрации города Кемерово 
и ЗАО "Стройсервис".


Как кузнечане Бийск строили

Рейтинг:   / 2
ПлохоОтлично 

Содержание материала

В 2009 году городу Бийску исполняется триста лет. Старейший на Алтае, он был одним из "Петра творений", пусть и не столь судьбоносным для державы, как северная столица. Дата его рождения - 18 июня 1709 года - срублена из крепкого, строевого леса мозолистыми руками кузнецких служилых казаков.

 "Кузнецких всякого чина служилых людей радением, Божиим промыслом и твоим, Великий Государь, счастием поставлен на устьях Бии и Катуни рек острог со всякими крепостьми и с башнями, и с жилыми избами..." - так доносил царю об этом событии кузнецкий воевода Михаил Овцын, которому было поручено строительство. Первые страницы летописи Бийска затейливой канцелярской скорописью XVIII века повествуют об увлекательнейших и драматических фактах, героями которых были казаки и солдаты крепостного гарнизона, крестьяне и обыватели - наши далекие предки, из переплетения жизней, судеб и характеров которых и рождалась судьба города, его историческое бытие.
 

Вглубь Телеутской землицы

В начале XVII века самыми южными русскими укрепленными пунктами в Западной Сибири были сооруженный в 1604 году Томск и построенный в 1618 году Кузнецкий острог. Далее к югу лежал неизведанный и загадочный Алтай, который на картах и в документах того времени именовался "Телеутской землицей" - по названию алтайского племени телеутов.

Процесс присоединения этих территорий к России был сложным и длительным: периоды мира и добрососедства сменялись конфронтацией, а иногда дело доходило до открытых военных столкновений. Нельзя отрицать, что главной задачей сибирских воевод было хозяйственное освоение и присоединение к Русскому государству новых земель, принятие в российское подданство аборигенных народов и обложение их ежегодным пушным налогом - ясаком. Некоторые группы алтайских племен добровольно давали присягу верности " белому царю ", желая получить русскую помощь в борьбе с более сильными соседями. Другие стремились к полной независимости и использовали межплеменную рознь в своих политических целях. Нередко русские волости и кочевья новых подданных России подвергались опустошительным набегам. Кочевники сжигали поселения, уводили в полон жителей, угоняли скот и уничтожали посевы. Желая обезопасить порубежные районы от угрозы новых нападений и, в то же время, стремясь расширить зоны сбора ясака, сибирские воеводы начинают посылать казачьи отряды все дальше на юг.

Первые попытки проникновения русских в северную часть Алтая относятся к 1625 году, когда по приказу кузнецкого воеводы Е.Баскакова в " новые окольные землицы " посылаются казаки во главе с Сидором Федоровым и Иваном Путимцем. В это время земли Верхнего Приобья принадлежали этническим группам северных алтайцев: тубаларам, челканцам, кумандинцам и керсагальцам, которые являлись данниками Алтай-Теленгитского княжества. Выполняя повеления князя Абака, они сопротивляются попыткам русских закрепиться в бассейне верхней Оби. В январе 1627 года один из кумандинских родов нападает на собирающий ясак отряд Петра Дорофеева, но терпит поражение. Взятые в плен кумандинцы признались, что теленгитский князь приказал им не соглашаться на русское подданство и убивать сборщиков дани. В 1628-1630г.г. по всей юго-западной Сибири прокатывается волна восстаний ясачных племен и народностей, в которых принимали активное участие и северные алтайцы. Кузнецкий воевода неоднократно посылал казаков на Бию за пушной данью, но все попытки заканчивались безрезультатно. Для того чтобы "встать твердою ногою" в новых волостях, необходимо было создать опорный пункт в самой "Телеутской землице". И вот 20 июля 1632 года по приказу томских воевод И.Ф.Татева и С.М.Войекова из Томска вверх по Оби двинулся отряд из 60 казаков под предводительством сотника Ф.Пущина. Ему был дан наказ "для оберегания государевых волостей Кузнецкого уезду " соорудить пограничный острожек " в пристойном месте " нижнего течения Бии. Служилые продвигались вглубь неизведанных земель на трех небольших парусно-гребных судах - "дощаниках" и к 3 сентября 1632 года достигли устья реки Чарыш. Здесь произошла стычка с воинами телеутского князя Абака, который был извещен о появлении русского отряда и решил пресечь попытку проникновения чужаков силой оружия. После долгих колебаний Пущин не рискнул продолжать поход, справедливо рассудив, что со столь малочисленными силами ему не пробиться к Бии. Несмотря на неудачный исход первой экспедиции, томские воеводы уже в феврале 1633 года опять отправляют на юг отряд боярского сына Петра Сабанского. Казаки вышли из Кузнецка и "лыжным ходом" добрались до Телецкого озера, где в упорном сражении разбили войско местного телесского князя Мандрака и обложил ясаком подвластные ему племена. Однако ни на этот раз, ни во время второго похода в 1642 году Собанскому по разным причинам не удалось выполнить главной задачи - соорудить опорный пункт в Телеутской землице. Он предложил воеводам поставить острог не на нижней Бии, а в устье реки Лебедь, но его план был отвергнут, так как в этом случае большинство новых волостей Верхнего Приобья оставались бы незащищенными с юга.

Между тем обстановка на русско-телеутских рубежах становится еще более сложной и запутанной. По соглашению, достигнутому между Россией и Джунгарией в 1640 году, алтайские племена становятся двоеданцами и с этого времени вынуждены платить и ясак русскому Государю, и алман хану Джунгарии. Официально признаваемый обеими сторонами паритет на деле обернулся обострением борьбы за сферы влияния на Алтае. Не желая допустить усиления позиций соперника, Россия и Джунгария стремились не ожесточить двоеданцев чрезмерными поборами. Все же справедливости ради следует отметить, что размеры русского ясака являлись более скромными, нежели объем джунгарского алмана, который, помимо традиционной пушнины, включал изделия из качественного алтайского железа. В 1642 - 1643 г.г. после походов в волости тубаларов и кумандинцев, сбор ясака по средней и нижней Бии возобновился. В апреле 1643 года главенство России признали и керсагальцы, которые становятся союзниками русских и впоследствии неоднократно оказывают помощь кузнецким казакам, сообщая о враждебных замыслах Джунгарского ханства и передвижениях их военных отрядов. Попутно со сбором ясака казачьи отряды накапливают сведения о новых землях, стремясь больше разузнать о местах, удобных для строительства острогов, пушного промысла и земледелия. Наиболее отважные и предприимчивые из таких первопроходцев - хожалых людей забираются в предгорья Алтая и в бассейн Катуни. По- видимому , первым сюда проник кузнецкий казак Афанасий Попов, имевший богатый опыт дальних походов благодаря участию в сборе ясака с керсагальцев в 1643, 1645 и 1648 г.г. Вернувшись из последнего "хождения в захребетные волости" в 1650 году, он доложил кузнецкому воеводе Засецкому, по рассказам местных жителей , на юг от Керсагальской волости "вверх по Катуне реке" начинаются богатые земли алтай-теленгитов - "саянов, мунгатов и точей ". Получив приказ проникнуть в этот район, бывалый казак отправился на Катунь и воротился 5 июня 1651 года с одним из приближенных гостеприимно встретившего его на своих землях теленгитского князя Самаргана. Донося царю Алексею Михайловичу о результатах похода Попова, томский воевода князь М.П.Волконский сообщал, что посланец "бил челом Государю" и просил о пожаловании Самаргану права "на усть Бии и Катуни реки острог поставить". Князь рассчитывал на помощь русских в борьбе с джунгарскими феодалами и в случае согласия на строительство укрепления обещал собирать для России ясак у подвластных ему племен. Однако в то время сибирские воеводы не располагали сколько-нибудь значительными силами для реализации этого плана, хотя отлично знавший земли Верхнего Приобья Самарган предложил для сооружения острога самое выгодное во всех отношениях место. А отписка Волконского стала первым документом, в котором место предполагаемого важнейшего опорного пункта в новых волостях локализируется именно у слияния Бии и Катуни.


На протяжении второй половины XVII века слияние этих двух рек фигурирует во всех проектах, посвященных идее создания крепости в "Телеутской землице". Побывавшие на нижней Бии казаки, вернувшись домой, рассказывали своим близким о новых благодатных местах - плодородных полях, богатых пушниной лесах, кишащих рыбой реках и озерах. Дело дошло до того, что во время бунта служилых людей Кузнецкого острога в 1653 году, ожесточенные тяготами государевой службы казаки вознамерились переселиться на Бию. Требуя послабления в службе, они в своих "угрозных речах" томской следственной комиссии заявляли:" Кузнецкий острог де мы покинем и поставим себе острог на усть Бии или на Телесском озере... и там пахоты будет много, а из Томска де хотя пришлют тысячу людей и больше, и мы де не дадимся." Примечательно то, что в числе руководителей бунта были авторитетные в казачьей среде Петр Дорофеев и Поспелка Лавров, неоднократно возглавлявшие ясачные экспедиции в районы нижней Бии.

В 1667 году тобольский воевода П.И.Годунов после многолетнего труда составил первую русскую карту Сибири. Он был автором проекта создания линии пограничных укрепленных пунктов вдоль всей южной границы русских территорий в Западной Сибири, поэтому особое внимание уделял описанию тех мест, где надлежало ставить остроги. В пояснительных текстах - росписях к чертежу воевода подробно отметил и район слияния Бии и Катуни:" На устьях тех обеих рек есть Красный Яр, а в то де место угодно быть Великого Государя городу или острогу, потому что места пашенные и всякого зверя: соболей, лисиц да бобровых речек великое множество и прибыль будет немалая..." А в росписях ко второму варианту карты, датируемой 1673 годом, есть упоминание об остроге Красный Яр, якобы находящемся у истоков Оби. Этот факт долгое время вводил в заблуждение историков, и из книги в книгу кочевала гипотеза о существовании русского укрепления у слияния Бии и Катуни задолго до начала XVIII века. Так продолжалось до тех пор, пока известный археолог и историк-сибиревед А.П.Уманский не доказал, что причиной столь явного недоразумения явилась описка в более поздней копии первоначального текста. В пояснении же Годунова речь шла не об остроге, а об острове в истоках Оби, а упомянутый им Красный Яр есть ни что иное, как высокий и обрывистый правый берег Бии, который начинается в районе современной лесопарковой зоны квартала АБ и тянется вниз по реке на многие километры. Что же касается названия этого яра, то в данном случае имеется в виду не цвет почвенных отложений, ведь в одном из ранних значений прилагательное "красный" означало - красивый, видный, заметный.

Необходимость сооружения острога на слиянии Бии и Катуни отмечается и в сочинении, известном в науке под названием "Описание новых земель, сиречь Сибирского царства". Оно датируется приблизительно 1683 годом, а его авторство приписывают подьячему Сибирского Приказа Никифору Венюкову. Здесь есть такие строки: "И вверх около великих рек и устий Бии и Катуни места зело изобильные лесами и полями, черность земляная в рост человека вышиною, зверя всякого, птиц и рыбы всякой великое множество. И только бы де изволили и указали Великие Государи на том месте на устья Бии и Катуни город или острог поставить, и им бы Великим Государям великая прибыль была..." Обращаясь к царствующим в то время малолетним Петру Алексеевичу (ставшему впоследствии для своих потомков Великим) и его брату Ивану, Венюков настойчиво указывает на точное место предполагаемого строительства. В путевых заметках русского посланника Н.Г.Спафария-Минеску, следовавшего в 1704 году через Сибирь в Китай, есть упоминание о том, что в месте слияния Бии и Катуни "есть зело хорошие займища и места хлебородные и остроги ставить можно." Сам посол ехал через другие районы, но о богатствах новых волостей слышал столь часто, что решил занести этот факт в дневник. Обрастая все более живописными подробностями, сведения о благодатных землях Верхнего Приобья попадают, наконец, и на западноевропейские карты Сибири, авторы которых очень часто использовали русские источники. Например, голландский географ и картограф Н.К.Витзен на составленной в 1687 году карте Сибирских земель на правом берегу нижнего течения Бии изобразил город или острог, названный им "Катунаон." Очевидно, на одном из более ранних русских чертежей, сведения которого использовались Витзеном, он мог почерпнуть информацию о проекте строительства укрепления у истоков Оби и показать его уже существующим.

Итак, мы видим, что на протяжении многих десятилетий , планируя создание опорного пункта для защиты кузнецких волостей и дальнейшего продвижения вглубь Телеутской землицы, сибирские воеводы неизменно стремятся именно к слиянию Бии и Катуни. Чем же объяснить столь пристальное внимание к этому месту? Дело тут, несомненно, не только в наличии плодородных земель, богатых пушным зверем и птицами лесов и рек, изобилующих рыбой, хотя и это было немаловажно. Важнейшая причина заключалось в том, что в силу своего географического расположения этот район имел огромнейшее, исключительное военно-стратегическое значение! Это были распахнутые настежь ворота, открывающие кратчайшие пути в сердце Центральной Азии. Вообще значение Алтая, как одного из центров зарождения и развития цивилизаций Евразии трудно переоценить. Тысячелетиями через его горы и степи шли дорогами Великих Переселений десятки и сотни народов. Покоряя или вытесняя местные племена, пришельцы создавали свои царства и империи, которые спустя отмеренные им историей сроки тоже исчезали под ударами новых завоевателей. А на холмах и в горных долинах оставались величественные курганы, сумрачно взирающие на восходящее солнце каменные изваяния, поражающие размерами своих рвов и валов городища. Через Алтайские горы пролегали важнейшие караванные тропы, связывавшие Северную и Центральную Азию. По ним велась оживленная торговля с Китаем, Монголией, Средней Азией и более отдаленными регионами. Возраст этих дорог насчитывает не одно тысячелетие. Сейчас уже доказано существование длительных и интенсивных торгово-культурных связей между древними обитателями Алтая и другими народами Евразии. Зарождение этих связей относится, видимо , еще к эпохе ранней бронзы. По крайней мере, еще "отец истории" - Геродот, ссылаясь на рассказы греческих купцов, повествует о населявших Алтайские горы воинственных племенах, об их борьбе с мифическими драконами-грифами, охранявшими богатейшие месторождения золота. Византийские хроники 6 века нашей эры упоминают эти районы Центральной Азии, как родину богатырей-тюрков, презирающих смерть и непобедимых в бою.

В фондах Бийского краеведческого музея имени В.В.Бианки хранится множество интереснейших находок, подтверждающих масштабы и широкую географию связей Алтая с разными государствами Евразии в разные эпохи. Рассказ о них занял бы слишком много места, поэтому придется ограничиться простым перечислением наиболее выдающихся. Виртуозно отлитая из бронзы фигурка Геракла в накинутой на плечи львиной шкуре, изготовленная в античной Греции II-III вв. до нашей эры. Бронзовое украшение с янтарной подвеской в виде миниатюрного колесика, которое, проделав путь в тысячи лет и километров, "докатилось" до предгорий Алтая с берегов Балтийского или Белого морей. Меч из дамасской стали иранской работы IX века нашей эры, великолепной сохранности монгольский стальной шлем начала XIII века, не имеющий аналогов ни в одном из российских музеев. В 1985 году, будучи главным хранителем фондов Бийского музея, я сам стал свидетелем подобной неординарной находки. Двое живущих в старой части города мальчишек принесли, как они с гордостью первооткрывалей сообщили, "древний горшок", найденный ими во время игры в овраге у старого нагорного кладбища. "Горшок" действительно оказался керамическим сосудом начала нашей эры, о чем я и проинформировал юных Шлиманов. Воодушевленные значимостью для науки их открытия, они выложили на стол позеленевшую бронзовую монету, обнаруженную рядом с первой находкой. Представьте мое изумления и даже потрясение, когда, сличив аверс и реверс монеты с одной из фотографий каталога нумизматических коллекций Эрмитажа, я убедился, что мальчишки подарили музею маленькую сенсацию - монету расположенного в Северном Причерноморье Боспорского царства.


Так вот, своей уникальностью район слияния Бии и Катуни обязан тому факту, что именно здесь русло только что родившейся Оби пересекала одна из самых древних и наезженных дорог, ведущих в Центральную Азию. В этом месте находилась единственно удобная на десятки верст округи "плавежная" переправа. К ней-то и выходил путь, начинавшийся где-то в северных областях Сибири. А за переправой он делился на две самостоятельные дороги, стремящиеся в южные и центральные пределы Азии. Первая пролегала по алтайским предгорьям, водоразделам Ануя, Чарыша и Алея, тянулась через бассейн верхнего Иртыша и исчезала где-то в северных провинциях Китайского царства, сливаясь с ведущими в Среднюю Азию караванными тропами Великого шелкового пути. Второй путь по левому берегу Катуни направлялся на юг и проникал в сердце Горного Алтая. Преодолевая ущелья и перевалы, стремительные реки и коварные осыпи, он спускался в бескрайние монгольские степи и завершал свой бег в пределах Поднебесной империи. Это была опасная, но кратчайшая торговая тропа, упоминание о которой мы находим в древнекитайских хрониках еще трех тысячелетней давности. Сейчас ее направление в целом совпадает с трассой знаменитого Чуйского тракта.

Осведомленность русских о значении переправы и этих двух дорог подтверждается рядом документов и карт XVII века. В "росписях" к чертежам Годунова подчеркивается, что " от устьев рек Бии и Катуни степью до Китайского царства ходу два месяца." А в "Описании новых земель" Н.Венюкова необходимость сооружения острога именно на слиянии Бии и Катуни мотивируется еще и тем, что здесь можно собирать налоги "от в проезде торговых людей всяких", потому что "тем местом Калмыки Черные из своей земли в Мунгальскую и Киргизскую земли ходят, а Мунгалы и Киргизы тем же местом ходят к ним, Калмыкам." Впервые эта дорога, пересекающая слияние Бии и Катуни, отмечена на карте Н.К. Витзена, который, как уже упоминалось, в качестве основных источников использовал более ранние русские карты и чертежи. Она показана и на чертежах Сибири, составленных тобольским картографом С.У.Ремезовым в конце XVII - начале XVIII в.в. В частности, опираясь на рассказы "бывальцев", автор указывает, что дорога от Кузнецка до слияния Бии и Катуни занимает "ходу конем пять дней." По этим путям купцы из Китая и Бухары везли в "Телеутскую землицу" оружие и пряности, ткани и предметы роскоши для местных князей, выгодно обменивая свои товары на драгоценное "мягкое золото" и изделия из высококачественного алтайского железа. До недавнего времени дорогу, ведущую от слияния Бии и Катуни на юго-запад Алтая, старики - старожилы называли "Джунгарской" или "Старой татарской" и рассказывали, как их отцы и деды - казаки ездили по ней к кочевникам за выносливыми верховыми лошадьми.

Конечно же, не только мирные торговые караваны видели эти древние пути. Недолгие годы мира сменялись кровопролитными войнами, и несли дороги вглубь Сибири конницу скифских вождей, тяжеловооруженных всадников тюркских повелителей, молниеносные тумены монгольских ханов. Военное значение этих путей сохранилось и в XVII веке. Они позволяли конным ордам теленгитских князей и Джунгарского ханства внезапно появляться под стенами Кузнецкого острога и, совершив опустошительные набеги на ближние волости, так же стремительно и безнаказанно откатываться обратно на юг. Чтобы лишить их фактора внезапности, русским надо было запереть дорогу на север. И сделать это надлежало в самом ключевом, стратегически важном месте - у переправы через слияние Бии и Катуни. В этом случае нападавшему с левобережья врагу пришлось бы искать обходные пути, а значит и терять столь драгоценное в набеге время. Была еще одна причина, по которой планируемый острог просто обязан был находится у истоков Оби. По неписаным дипломатическим канонам того времени, государство, завладевшее устьями каких-либо рек, могло уверенно заявлять о своих правах на обладание землями всего их бассейна вплоть до истоков. Имея здесь укрепленный пункт, русские получали дополнительный аргумент в пограничных спорах с Джунгарией и могли заявлять о своем приоритете на значительной части "Телеутской землицы". Новый острог стал бы идеальной базой для дальнейшего продвижения на юг Алтая, ибо он контролировал важнейшие из ведущих сюда путей.

В опубликованном на страницах альманаха "Бийск" материале о некоторых моментах начальной истории города, Б.Х.Кадиков предполагает, что на слиянии Бии и Катуни могло быть святилище, культовое место, имевшее важное значение для окрестных алтайских племен. Поставленный же в этом районе русский острог стал бы символом победы пришельцев-христиан над местными богами и духами, которые уступили победителям власть над окружающими землями. Эта гипотеза подтверждается одним очень интересным картографическим источником - картой Сибири, опубликованной в 1730 г. Шведским капитаном Иоганом Таббертом-Страленбергом. Попав в русский плен во время Северной войны, он в 1711 году был сослан в Сибирь, где занимался сбором материалов по ее географии, истории и этнографии. Страленберг участвовал в сибирской экспедиции Мессершмидта, был знаком с тобольским картографом Ремезовым и геодезистом Чичаговым. Вернувшись в Швецию, он обобщил собранный материал в карте сибирского края. На этой карте, при всех ее неточностях и ошибках, есть одна любопытная деталь: на мысовой стрелке при слиянии Бии и Катуни Страленберг отметил местоположение легендарной святыни местных языческих племен, которую русские называли “Золотая Баба”. Как-то в нашем разговоре о неординарности района истоков Оби Борис Хатмиевич упомянул еще один факт: вплоть до настоящего времени местность на правом берегу Бии, напротив впадения в нее Иконниковской протоки Катуни бийчане-старожилы называют - "Вихоревка". До революции эта земля принадлежала городской управе, которая сдавала участки в аренду обывателям под садовые участки и загородные дома. На планах Бийска конца XIX - начала XX в.в. она обозначена, как "Вихоревская дача." Иногда коренные бийчане называли этот участок берега "Вихоревской переправой", хотя парома здесь не существует по крайней мере несколько десятков лет. Но когда-то, действительно, в этом районе переправляли с Иконниковского острова гурты лошадей и овец, закупаемых в Монголии и Казахстане. На острове с середины XIX века располагался санитарный карантин, где скот браковался ветеринарной инспекцией перед продажей на бийских рынках.

Можно предположить, что русский топоним "Вихоревка" - это результат фонетической адаптации более древнего названия, возникшего, вероятно еще в VIII-VII в.в. до нашей эры, когда на Алтае господствовали европеоидные племена самодийцев. Относящийся именно к устью Бии, первоначально он звучал примерно так - "Би - хара" - что означало - "место (земля) в устье реки". Спустя века топографическая нагрузка топонима была усилена древними тюрками. Словом "хар" ("хяр","кар","яр") они обозначали высокий и обрывистый берег, и поэтому на ряде древнетюркских зыков новый топоним мог звучать, как "Би - хара - ус" - "высокий яр в устье реки". Кстати, вспомним описываемый в чертежах воеводы Годунова 1667-1673г.г. береговой " Красный Яр", локализуемый у слияния Бии и Катуни. А используя широко распространенное в алтайских диалектах монгольское слово "хайра" - "святой", получим другое смысловое значение топонима - "Би - хайра" - то есть "святое устье реки" или "святое место в устье реки". А в XVIII веке русские поселенцы адаптировали этот топоним в более привычную, удобную для языка и слуха Вихоревку. Безусловно, возможны и другие варианты расшифровки, но суть ее останется прежней - обозначение сакральной, священной для окрестных народов местности. Здесь встречалась Бия ("Бий" - алтайское "господин","повелитель") и Катунь (от алтайского "Хатын" - "госпожа", "супруга повелителя") - наиболее почитаемые северными и южными алтайцами реки. Сливаясь, они давали начало еще более величественной Оби - одной из крупнейших рек Евразии. А между их берегами соединялись по меньшей мере две важнейшие, древние дороги, связывавшие Сибирь и Центральную Азию. Конечно же было у слияния Бии и Катуни святилище божествам покровителям и своеобразный торговый центр, куда съезжались "торговые люди" из многих отдаленных земель. И последний штрих к портрету " Вихоревки ". В одном из своих произведений, повествуя о мировом сакральном и эзотерическом значении Алтайских гор, Н.К.Рерих, ссылаясь на древние источники, утверждает, что последняя битва сил добра и зла - Белого Коня и Красного Коня - произойдет именно у слияния Бии и Катуни!


По Государеву указу…

Кончался XVII век, а вместе с ним отходила в прошлое и патриархальная, византийская Русь. Гром побед на суше и на море явил изумленной Европе новую, петровскую Россию. Государство, крепнущее потом и кровью реформ Великого Монарха, превращалось в раскинувшуюся на тысячи и тысячи верст империю. Ветры преобразований достигли и сибирских окраин.

Здесь внутренняя политика Петра была не менее жесткой и энергичной, чем где-либо. Расширение и упорядочение налогообложения, борьба с взяточничеством и произволом воевод, искоренение "ермаковой вольницы" казачества - все эти меры способствовали укреплению самодержавной государственности в регионе. Внешняя политика России приобретает все черты имперской. Она становится не только более активной, но и более агрессивной, хотя и достаточно гибкой, способной на дипломатический маневр. Сознавая необходимость расширения мирных политических и торговых связей с соседними Сибири странами и достижения безопасности границ путем переговоров, Петр все же отдает предпочтение наступательной тактике. Параллельно с укреплением уже существующих опорных пунктов в порубежных волостях, предпринимаются меры по созданию новых острогов на юге Западной Сибири, в том числе и в "Телеутской землице".

Здесь в начале XVIII века мы застаем разгар очередной российско-джунгарской конфронтации. В борьбе с Джунгарией и ее вассалом - Ак-Теленгитскими княжествами, Россия опиралась на поддержку северных алтайцев. Кумандинцы, челканцы, тубалары и керсагальцы уже давно считали себя русскими подданными и нередко вместе с казаками Кузнецкого острога принимали участие в отражении набегов с юга. Тем не менее положение России в ясачных волостях правобережья Бии оставалось нестабильным из-за отсутствия здесь надежного опорного пункта. В этих условиях кузнецкие воеводы в который раз настоятельно испрашивают дозволения на строительство пограничного острога у истоков Оби. На этот раз к их "резонам и мнениям" прислушались и резолюция последовала, как говорится, с самого верха.

В один из дней начала апреля 1708 года караульные казаки Кузнецкого острога высмотрели в серой пелене окрестных равнин приближающихся всадников. Тяжкая рысь их усталых коней говорила о долгом и многотрудном пути. Вызванный караулом пожилой сотник мельком глянул на гостей в зрительную трубу и скомандовал воротникам: "Отворяй! Свои это, томские. Видать, с посылкой к воеводе." Массивные, лаженные из листвякового бруса и окованные железом ворота натужно заскрипели, и гонцы въехали в острог. Устало покряхтывая, казаки спешивались. Наперед отирали потных, взмыленных коней, а уж после разминали свои тяжелые от длительной езды ноги, талым снегом растирали онемевшие под степным ветром лица. Вскоре старший посыльных уже шагал с сотником к терему воеводы. Тот встретил их тот час же и первым делом принял запечатанную алым сургучом холщовую сумку с государевой грамотой. Затем кратко расспросил о примеченном в дороге, похвалил за прилежно исполненную Государеву службу. Приказав сотнику обиходить томичей, воевода подождал, пока все удалились из горницы и, троекратно перекрестившись на образа, вскрыл сумку. Указом, писанным 29 февраля 1708года, Государь Петр Алексеевич повелевал ему, воеводе и стольнику Михайле Овцыну " в незамедлительном времени Кузнецкого уезду на реках Бии и Катуни в пристойном месте построить острог со всякими крепостьми..." В указе четко определялись цели сооружения нового укрепления. Оно было необходимо не только для "оберегания ясачных волостей", но и "к селению пашенных крестьян" - то есть для последующей хозяйственной колонизации новых земель. Перед кузнецким воеводой была поставлена труднейшая задача. Служилым людям предстояло поставить острог за двести с лишним верст от Кузнецка, в самом центре немирной Телеутской землицы.

Главная трудность заключалась в постоянной нехватке в Кузнецке служилых людей, артиллерии, ручного огнестрельного оружия, боеприпасов и продовольствия. Город периодически подвергался набегам телеутских племен, которые отбивались подчас с великим трудом. Выделить из состава служилых сколько-нибудь значительные силы для немедленной посылки на слияние Бии и Катуни воевода не мог. Ослабленный гарнизон не защитил бы Кузнецк в случае очередного набега. Отправка же малочисленного отряда заранее обрекала казаков на гибель. По-видимому Петр был подробно информирован дьяками Сибирского Приказа о стратегической важности предполагаемого строительства. Специально для организации похода Овцыну разрешалось набирать добровольцев из взрослых сыновей служилых казаков, дворян и бояр, пашенных крестьян и посадских людей. В царском указе подчеркивалось, что "тем служилым людям, кто пожелает ту государеву службу служить и в новопостроенном остроге жительство иметь, денежного, хлебного, соляного и протчего жалования положено будет против иных сибирских городов служилых людей..." Многочисленные указы с требованиями всяческого содействия кузнецкому воеводе были посланы главе Сибирского Приказа князю Матвею Гагарину, томскому и тобольскому воеводам. Овцын получил полномочия для самостоятельных действий и решений, он назначал сроки начала похода, количество и состав отряда. Царь же продолжал контролировать подготовку экспедиции. В частности, в указе от 15 июля 1708 года он предупреждал воеводу о необходимости обеспечить отряд оружием, боеприпасами и продовольствием " без недостатку и приносимых в том оговорок."

Опытный и осторожный Овцын готовился к отправке казаков на слияние Бии и Катуни тщательно, без излишней и опасной поспешности. Осенью 1708 года, получив требование князя Гагарина не мешкать более с началом строительства, воевода ответил решительным и мотивированным отказом. Он доносил, что принял решение отложить поход до лета следующего года. По мнению Овцына, не следовало " посылать служилых людей для острожного строения зимним тяжким путем да к тому ж за дальним расстоянием." Гагарину пришлось согласиться с этими доводами и санкционировать отсрочку. Она позволила усилить набираемый отряд новыми добровольцами, увеличить запасы продовольствия и снаряжения, столь необходимых для дальнего и опасного пути.

Экспедиция для строительства острога в истоках Оби выехала из Кузнецка 2 июня 1709 года. Сейчас трудно установить численность этого отряда и его точный состав, но кое-что выяснить все же удалось. В фондах Бийского краеведческого музея имеется фотокопия послужного списка кузнецких казаков, подлинник которого храниться в Российском государственном архиве древних актов. Список был составлен вскоре после возвращения отряда из Телеутской землицы и содержит имена и фамилии казаков, принимавших участие в строительстве нового острога и отражении телеутского набега на Кузнецк в августе 1709 года. Всего в послужном списке указано 646 человек Своеобразное боевое ядро составляли сибирские профессиональные военные - 132 пеших и 86 конных кузнецких казаков под предводительством двух сотников, шести пятидесятников и 42 прочих казачьих командиров и подьячих из воеводской канцелярии, а для поднятия боевого духа в отряд включили 4 барабанщиков. Однако основные силы экспедиции состояли из добровольцев, набранных из кузнецких и томских казачьих детей - 258 человек, пашенных крестьян и посадских людей - 45 человек. Кроме русских, к строительству острога привлекли и принявших российское подданство и состоящих на "государевой службе" 70 обинских татар и телеутов. "Начальным человеком" и в походе на истоки Оби, и в сражении с телеутско-джунгарским войском был голова конных казаков Кузнецка Яков Максюков, представитель старинного казачьего рода. Он имел богатый опыт дальних экспедиций, неоднократно отражал набеги кочевников и зарекомендовал себя умелым и хладнокровным военачальником. Его помощниками были голова пеших казаков Федор Максюков, командир отряда телеутов Петр Максюков, а обязанности переводчика - "толмача" - были возложены на Ивана Максюкова, владеющего многими алтайскими диалектами. Начальником гарнизона предполагаемого острога назначался кузнецкий сын боярский Андрей Попов.

Отряд двинулся к слиянию Бии и Катуни по той самой кратчайшей дороге, ведущей в центральные районы Телеутской землицы. Сначала путь казаков пролегал по правому берегу реки Кондомы, после переправы через нее - по верховьям р.Сары-Чумыш. Достигнув правобережья р.Бехтемир, отряд повернул на юг и продолжил движение до впадения реки в Бию. Далее их маршрут вел на юго-запад - по правому берегу Бии до слияния ее с Катунью. Известно, что этот путь занимал "пять дней ходу конем", но отряд Максюкова, более чем наполовину состоявший из пеших казаков, отягощенный обозом и артиллерией, затратил гораздо больше. Тем более примечателен тот факт, что строительство нового острога было закончено 18 июня - всего через 16 дней после выхода экспедиции из Кузнецка!

Яков Максюков, следуя инструкциям воеводы, приступил к сооружению укрепления тот час же по прибытию на место, "ни мало не мешкая". Конечно, отряд его был достаточно многочисленным. Учитывая практику строительства других сибирских острогов, можно предположить, что Овцын выделил для исполнения Государева указа не менее 300-350 человек, в том числе и опытных мастеров "острожного строения" - так называемых "розмыслов". Кроме того, в районе строительства не было недостатка в прекрасном строевом материале - ленточные сосновые леса тянулись вдоль Бии и Оби на десятки верст.

Завершив сооружение нового опорного пункта, казаки Максюкова благополучно вернулись в Кузнецк и воевода вскоре рапортовал Петру о исполнении его воли. Докладывая в Сибирский Приказ, он писал:" Нынешнего 1709 году июня в 18 день по указу Великого Государя Божию милостию и нашим счастием кузнецкими всяких чинов служилыми людьми Бикатунской острог со всякими крепостьми и жилыми избами построен, а в оном новопостроенном остроге оставлен кузнецкий сын боярский Андрей Попов, а с ним служилых людей сто человек да две пушки". В ответной грамоте Овцын был удостоен монаршей похвалы:" За строение того острога тебя жалуем милостиво и за радение похваляем". Тем не менее опытный воевода хорошо понимал, что со строительством острога в "Телеутской землице" сделано лишь полдела. Гораздо более трудной задачей было удержать его, защитить от набегов при столь малочисленном гарнизоне. А в том, что попытка уничтожить русское укрепление последует при первой же возможности, Овцын не сомневался. Уже осенью 1709 года он доносил царю о том, что "... в новопостроенном остроге за малолюдством там служилых людей и за опасением приходу калмыцких и киргизских людей воинских быть опасно." Воевода испрашивал дозволения немедленно увеличить гарнизон за счет казаков тыловых сибирских городов, прислать в новый острог пушки и боеприпасы. Его просьба была удовлетворена, и по царскому повелению Сибирский Приказ распорядился отправить казаков для подкрепления из Томска, а из Тобольска выслать пять чугунных пушек с запасом ядер, картечных зарядов и пороха. Кроме того, гарнизону было строжайше предписано " жить с великим опасением и оберегать Государев острог с прилежным радением и не жалея живота своего." В мае 1710 года гарнизонная казачья сотня острога была сменена аналогичным по численности отрядом во главе с сыном дворянским Андреем Муратовым, артиллерия получила орудия из Тобольска, но обещанное подкрепление из Томска так и не прибыло. Но вскоре произошли события, которых так опасался кузнецкий воевода...


Загадки Бикатунского острога

Возникновение российского укрепленного пункта у слияния Бии и Катуни имело огромное значение для дальнейшего освоения русскими Верхнего Приобья. Срубленный в важном месте он прикрывал самую удобную и короткую дорогу на Кузнецк и Томск, тем самым значительно укрепляя их обороноспособность. Но его функции были не только оборонительными: этот острог становился базой для последующих походов казачьих отрядов в глубь Алтая. Еще в XVIII веке известный ученый-историк Иоганн Фишер в своей "Сибирской истории" писал о том, что Бикатунский острог "должен был служить новым открытиям".

Хорошо понимали значение Бикатунского острога и джунгарские князья, господствовавшие здесь. Как образно выразился в своей монографии "Телеуты и русские" А.П.Уманский, крепость, сооруженная в самом центре”Телеутской землицы”, стала "бельмом на глазу" у джунгар. Уже весной 1710 года верховный князь Джунгарии контайша Цэван-Рабдан начал собирать войска для похода на русских. Он решил преподать воеводе Михаилу Овцыну, а в его лице и самому государю Петру примерный урок и доказать мечом, что только Джунгария была, есть и будет хозяином этих земель и властелином всех алтайских улусов.

Летом 1710 года трехтысячное войско под предводительством князя Доухар-Зайсана было готово к набегу на Кузнецк. Первоначально все складывалось как нельзя лучше. Казалось, что поход будет простым повторением прежних безнаказанных набегов, когда конница кочевников стремительно двигалась по хорошо знакомой им короткой дороге, не встречая никаких препятствий. Но когда войско вышло к переправе через исток Оби, на его пути встала маленькая русская крепость. Переправиться через реку ниже или выше было невозможно. Везде ее правый берег был крут и обрывист. Джунгарский князь хорошо понимал, что, рискнув преодолеть водную преграду в единственно удобном для этого месте, его войска понесут тяжелые потери от настильного картечного огня пушек Бикатунского острога, которые били бы почти в упор. К тому же каждый потерянный у переправы день давал кузнечанам время для сбора подкрепления и лишал джунгар их основного преимущества - фактора внезапности.

Так или иначе, огнем или просто своим существованием, но пушки укрепления сказали веское слово. Джунгарское войско было вынуждено искать другую дорогу. Скорее всего оно переправилось через Бию где-то в районе современного села Усятского, используя группу островов, деливших русло на многочисленные протоки. Но драгоценное было упущено, и служилые люди Кузнецка, предупрежденные гонцом из Бикатунского острога, сумели подготовиться к вторжению непрошеных гостей. Набег был отбит с большими потерями для джунгар.Озлобленный поражением Доухар-Зайсан повел свои потрепанные сотни к русскому опорному пункту у истоков Оби. Теперь он мог напасть на него с тыла и сполна расплатиться за позорную неудачу. Огромное преимущество кочевников в живой силе не оставляло крохотному гарнизону ни малейшей надежды на успешную оборону. Что же могли противопоставить защитники Бикатунского острога более чем трехтысячному джунгарскому войску? Из отписок воеводы Овцына в Сибирский приказ известно, что после окончания строительства укрепления в нем был оставлен гарнизон из 100 человек. Зимой 1709 года для его усиления прибыл небольшой отряд томских и кузнецких казаков. Даже учитывая это подкрепление, силы защитников острога не превышали 150 человек. Артиллерия острога, увеличенная присланными из Тобольска пушками, состояла из семи орудий малого калибра.

А что представляли собой укрепления русского опорного пункта? Ответить на этот вопрос пока не удалось, так как чертеж первого Бикатунского острога до сих пор не найден ни в московских ни в других архивах. Но это не значит, что его не было вообще. Донося Петру I об окончании строительства, кузнецкий воевода в грамоте от 29 августа 1709 года упомянул о том, что он "острожному строению чертеж с пашенной землей и с сенными покосами, и с рыбными ловлями, и разными зверовыми угодьями описные книги и памятный список сделав, послал с нарочным посыльщиком в Сибирский приказ Великому Государю".

Бикатунский острог сооружался под руководством профессиональных военных строителей - "розмыслов". Учитывая сжатые сроки строительства и задачи предполагаемого опорного пункта, они из множества вариантов должны были выбрать наиболее подходящий проект. Нет никаких сомнений, что казаки срубили у слияния Бии и Катуни так называемый тыновый острог.

Термин "острог" в русском языке имел два смысловых значения. Первоначально он подразумевал определенный тип укрепления, а точнее - его стеновой конструкции. Лишь позднее острогами начали называть тюремные сооружения. Тыновые или, как их еще называли, "стоячие" остроги появились в Сибири XVII - начала XVIII веков наиболее распространенным типом пограничного укрепленного пункта. Острог был квадратным или прямоугольным в плане, с периметром стен не более 160-180 метров. Функции оборонительной ограды выполнял тын - вертикально вкопанные в землю на одну треть длины и заостренные сверху бревна высотой 5-6 метров. С наружной стороны стеновые укрепления острога дополнялись земляным валом и рвом, а перед ним в землю вкапывались надолбы и рогатки, сделанные из деревянных брусьев или горбыля. Еще дальше шло своеобразное "минное поле", издавна применявшееся нашими предками против больших масс конницы кочевников. Состояло оно из "волчьих ям" с вбитыми в дно кольями, сотен едва выступающих из грунта острых колышков и множества маленьких железных колючек, метко названных "чесноком".

И все-таки и гарнизона, и артиллерии, и пояса деревянных укреплений было явно недостаточно, чтобы отбить натиск многочисленного отряда Доухар-Зайсана. К тому же джунгары успешно применяли огнестрельное оружие еще со второй половины XVII века. И неоднократно именно его умелое использование приносило им победы в сражениях с войсками Китайской империи. И без того тяжелое положение защитников осложнялось еще и тем, что приказчик Муратов отослал в дальнюю разведку несколько десятков конных казаков из состава гарнизона. Кто знает, может, не случись этого, гарнизон мог бы отстоять столь важный опорный пункт, продержаться до прихода подкрепления из Кузнецка. Во всяком случае, именно так считали и воевода Овцын, и сменивший его на этом посту комендант Борис Сенявин. Последний даже через восемь лет помнил о дорого обошедшейся ошибке Муратова, в одном из своих приказов упомянув, что Бикатунский острог был потерян “небрежением” приказчика.

Итак, сотни Доухар-Зайсана, подойдя к укреплению с тыла, обложили его с трех сторон. Исходя из архивных данных, нам удалось восстановить события последних дней его существования. Попытка овладеть Бикатунским острогом с ходу джунгарам не удалась. Защитники были начеку, и конница кочевников, пытавшаяся прорваться к воротам, понесла большие потери и отхлынула. Три дня неприятель в пешем строю раз за разом штурмовал башни и стены, но его атаки отбивались картечью пушек и прицельным залповым огнем из пищалей. Пока безуспешными были и попытки джунгар применить зажигательные стрелы - излюбленное и неоднократно проверенное средство против деревянных острогов русских. Плотный огонь казаков держал кочевников на почтительном расстоянии, превышающем дальность полета стрел. Небольшие очаги пожаров защитники тушили водой из специально сделанных запасов, мокрыми кошмами и песком. Но силы гарнизона постепенно таяли , подошли к концу и боеприпасы. Поредевший огонь русских позволил осмелевшим лучникам, атаковавшим почти без потерь, преодолеть надолбы и рогатки и подобраться ближе к тылу. Сотни стрел с горящей паклей и берестой на наконечниках впивались в деревянные стены и башни. Казаки уже не успевали тушить языки пламени.

Видимо в этой обстановке Андрей Муратов принял решение покинуть горящий острог и пробиться сквозь неприятельские отряды. Конечно, защитники понимали, что эта схватка для большинства из них будет последней. Но они предпочли погибнуть в открытом бою, нежели бессмысленно сгинуть в огне. Уничтожить горстку бессильных и перераненных казаков не составляло для джунгар особого труда. Они могли просто-напросто перестрелять их из луков, не рискуя попасть под удары страшных казачьих сабель. Но Доухар-Зайсан пожелал взять этих отчаянных русских живыми. Метко брошенные волосяные арканы помогли выполнить его повеление, и шестьдесят оставшихся в живых защитников во главе с самим Муратовым оказались в плену у победителей. Так летом 1710 года перестал существовать Бикатунский острог, от которого на высоком яру у слияния Бии и Катуни осталось лишь пепелище...

Вплоть до недавнего времени месторасположение острога не было точно известно. Изученные документы центральных архивов и опубликованные в научной печати работы историков и краеведов содержат самые противоречивые сведения по этому вопросу. На наш взгляд, из всех многочисленных версий и гипотез наиболее близка к истине та, которая предполагает, что Бикатунский острог был сооружен на высоком правом берегу Бии, напротив впадения в нее Иконниковской протоки, которая вплоть до начала XIX века являлась коренным руслом Катуни. Именно в этом месте существовала плавежная переправа, которую старожилы до сих пор называют калмыцкой. Эта версия подтверждается и документами. Один из них приводит в своей монографии А.П.Уманский. В 1715 году рыбаки кумандинцы доносили кузнецкому воеводе Максюкову о замеченных ими в низовьях Бии, где они промышляли, многочисленных джунгарских воинов. Они "подсмотрели тамо много палаток на устьях Бии и Катуни, на месте, где преж сего поставлен государев острог, а при тех палатках людей воинских многое число и другие к ним через Бию переплавляются".Нет ничего удивительного в том, что джунгары, готовящиеся к очередному набегу на Кузнецк, выбрали пунктом сбора всех своих отрядов стратегически важный район у переправы.

Джунгария, не довольствуясь уже мелкими пограничными набегами начала готовиться к крупномасштабному вторжению в глубь русских волостей. Но даже в этих условиях правительство России снова выступило с инициативой мирного разрешения всех спорных вопросов. С этой целью в 1713 году к хану Цэван-Рабдану было отправлено посольство во главе с казачьим "головой" Иваном Чередовым. Перед послами стояла сложнейшая задача - любыми путями предотвратить угрозу агрессии со стороны Джунгарии.

По приказу Петра I для Чередова был составлен "статейный список" - перечень вопросов, которые необходимо было решить путем переговоров с ханом. В их число вошло и требование "учинить розыск и наказание" виновных в разрушении русского острога у истоков Оби. По этому пункту мнение Петра, в ряде других случаев согласно на уступки, было категоричным. В своей грамоте Цэван-Габдану царь подчеркивал: "Та земля на Бии и Катуни есть его царского величества, а не твоя, потому что город поставлен был на реках искони русских от устья и до самых гор, откуда сии проистекают". Но джунгарский владыка, считавший все без исключения алтайские племена своими данниками, а Алтай своей вотчиной, в ответном послании выразился не менее категорично: "А что на Бии и Катуни поставлен был острожек, так та земля наша. Острожек тот мы разорили и ныне вновь ставить не дадим, а начального человека Андрея при шестидесяти человеках мы в полон взяли".


Крепость Бийская есть главная...

В 1716 году отряды казаков и принявших русское подданство алтайских племен не только успешно отразили набеги джунгар, но и вынудили их отступить далеко на юг. Видя это, джунгарский хан Цэван-Рабдан приказал насильно увести в горы Алтая все местные племена, и все правобережье верхней Оби практически обезлюдело. Таким образом сложилась благоприятная обстановка для мирного присоединения территории Верхнего Приобья к России и на этот раз окончательного.

1 апреля 1717 года сибирский губернатор Гагарин послал кузнецкому коменданту полковнику Б.А. Синявину указание немедленно приступить к строительству острога у слияния Бии и Катуни или где-нибудь поблизости в удобном месте. Ввиду того, что угроза нового нападения на Кузнецк не исчезла, а гарнизон последнего продолжал оставаться малочисленным, было решено большую часть отряда для "острожного строения" набрать из всех укрепленных пунктов уезда. В конце апреля того же года комендант Синявин разослал приказчикам всех острогов и форпостов "наказные памяти" с приказом готовить людей, оружие и снаряжение для похода на Бию, чтобы "всем быть в готовности к городовому строению к указанному числу мая в половине сего месяца". Необходимо было соорудить опорный пункт в самом стратегически важном районе - у слияния Бии и Катуни.

Новый поход в Телеутскую землицу начался с некоторым опозданием - в середине июня 1717 года. Командование экспедицией поручили сыну руководителя строительством первого Бикатунского острога Якова Максюкова - Ивану, который принимал участие в походе 1709 года в качестве переводчика - "калмыцкого толмача". За прошедшие с тех пор восемь лет он приобрел большой опыт ведения боевых действий против кочевников. Будучи плененным джунгарами во время их набега на Кузнецк в 1710 году, он долгое время жил в ханской ставке и хорошо изучил быт, обычаи и особенности военного дела джунгар.

В отряд Максюкова входило 150 служилых людей из Кузнецка, 239 казаков из других укреплений уезда, несколько десятков крестьян окрестных деревень и 30 состоявших на русской службе сибирских татар и телеутов. Экспедиция получила 4 больших и 6 маленьких пушек, значительный запас ядер, картечи и пороха. У большинства казаков вооружение состояло из фузей, пищалей и пистолетов. 15 июля 1717 года Максюков доложил в Кузнецк о сооружении нового острога на Белом Яру возле реки Оби, неподалеку от города Барнаула. Однако полковник Сенявин справедливо полагал, что его приказ выполнен лишь наполовину, так как стратегически важный район слияния Бии и Катуни по-прежнему оставался без русского опорного пункта.

Он приказал отряду Максюкова летом следующего года срубить острог у слияния Бии и Катуни в месте "где пристойнее будет". Из архивных документов явствует, что после тщательного осмотра местности в районе сожженного острога 1709 года он решил сооружать новый форпост в 20 км выше по течению Бии, на ее правом берегу. Строительство нового опорного пункта было завершено в начале июля 1718 года. Так наш город родился во второй раз и началась новая глава его истории.

Новая крепость, которую в документах того времени долгое время по привычке именовали Бикатунской, находилась в старой части современного Бийска, в районе сквера им.Фомченко. Ее план сохранился на чертежах более поздних крепостных сооружений и поэтому мы можем восстановить внешний облик первоначальных укреплений относительно достоверно. Строились они по проекту, характерному для оборонного зодчества Сибири XVII-XVIII веков.

Бикатунская крепость была квадратной в плане, общая ее площадь достигала 4800 квадратных метров. Первоначально стены крепости стояли из плотно подогнанных друг к другу вертикальных бревен, заостренных в верхней части и вкопанных в землю на одну треть длины. В 1739 году такие стены заменяли "городнями" - стеной из двух рядов горизонтально положенных друг на друга бревен, пространство между которыми плотно заполнялось камнями и глиной. По углам стен высились четыре рубленные в три этажа башни высотой до 15 метров. Для их строительства использовались толстые лиственничные бревна, заготавливаемые в верховьях Бии. Первые этажи башен служили для размещения гарнизона и различного имущества, а в стенах верхних этажей прорезались бойницы для ведения огня по неприятелю. Причем делалось это с таким расчетом, чтобы огонь артиллерии и стрелкового оружия перекрывал не только впередилежащее пространство, но и подступы к стенам и соседним башням. С наружной стороны стены опоясывал сухой ров глубиной 3 метра и шириной до 5 метров, через который у крепостных ворот был перекинут мостик, легко убирающийся при малейшей опасности. Для затруднения действия вражеской конницы на ближних подступах к стенам, на расстоянии 50-60 метров ото рва сооружалась внешняя оборонительная ограда, состоящая из двойной линии надолб и рогаток.

Гарнизон нового укрепления состоял из 50-60 пеших и конных казаков, так называемых "годовальщиков", которые по два раза в год, в мае и в ноябре, сменялись вновь присланным из Кузнецка составом. Во главе гарнизона стоял приказчик из числа кузнецких служилых дворян, который так же сменялся через год новым. Иван и Семен Везигины, Федор Сорокин, Степан Серебрянников, Иван Васильев - все они по несколько раз в течение первых десяти лет существования крепости занимали посты ее "начального человека". Вступая в эту должность, каждый из них обязательно получал письменную инструкцию - "наказ". Он был утвержден Петром I и являлся одной из профилактических мер, направленных на искоренение взяточничества и казнокрадства в бюрократическом чиновничьем аппарате. Приказчикам Бикатунской крепости строжайше запрещалось отлучаться из укрепления более чем на сутки, предписывалось "...никаким товаром не торговать, служилым людям налоги самовольные и обиды не чинить, на свое имение работы исполнять не принуждать, посулы и взятки не имать, в суде никому обиды не чинить, а исполнять государеву службу с прилежным радением и по совести". В заключение этого документа начальник гарнизона предупреждался о том, что в случае нарушения этих требований ему "будет учинена смертная казнь, а имение все движимое и недвижимое взято будет в казну безвозвратно".

В начале 1720 года в крепости появляется и гражданское население. В 1724 году, по данным первой ревизии, здесь числилось 42 души мужского пола. В это время Кузнецкая воеводская канцелярия дает разрешение на переселение в район Бикатунской крепости крестьян и посадских людей из Бердского и Чатского ведомств, из Томской и Кузнецкой округи.

Итоги первоначального заселения ведомства новой крепости были проведены в 1727 году переписью кузнецкого дворянина Трусова. По его данным, в крепости учтено уже 163 души мужского пола, не считая гарнизона. Вновь прибывшие новоселы строили слободки за крепостными стенами, выше по течению Бии. Первой такой слободкой была Кузнецкая, располагавшаяся в районе современного поселка лесозавода. С 1718 по 1732 годы укрепления Бикатунской крепости совершенно не ремонтировались и обветшали до такой степени, что однажды под тяжестью четырех пушек обрушилось перекрытие между этажами одной из башен. Почти год длилась переписка приказчика Хабарова и Кузнецкой воеводской канцелярии по поводу этого курьезного случая, по счастливой случайности обошедшегося без человеческих жертв. Вершиной эпистолярного творчества кузнецких чиновников стало разрешение использовать для ремонта стен и башен леса из зареченского бора и 10 рублей из сумм, собранных приказчиком именно для этих целей.

Этого было явно недостаточно, да и бревен было указано заготовить не более ста, хотя по подсчетам Хабарова их требовалось не менее 500. Не удивительно, что уже через пять лет фортеции потребовался новый капитальный ремонт. На этот раз он был проведен более основательно, но кузнецкая канцелярия и на этот раз умудрилась сэкономить отпущенные для этой цели деньги, переложив ответственность на местных жителей. По новому указу им было повелено "нимало не мешкая заменить обветшалые городни и срубы башенные, надолбы и рогатки да под пушками станки да колеса".

Жители крепости, доведенные до крайности тяготами взваленной на них новой повинности, написали коллективное "всепокорнейшее прошение" в Бийскую земскую избу, в котором просили хотя бы заплатить им за работу, но получили резкий отказ.

Таким же было положение во всех пограничных крепостях и форпостах Сибири. Правившая в те времена императрица Анна Иоанновна предпочитала тратить миллионы на грандиозные балы и экзотические увеселения, нежели на укрепление обороноспособности границ. Достаточно сказать, что на содержание конюшен ее всесильного фаворита герцога Бирона казна отпускала денег в несколько раз больше, чем на нужды всей артиллерии Российской империи. Да и Сибирская канцелярия, в чьем ведении находились местные пограничные укрепления, зачастую даже не имела данных о местонахождении многих из них. В числе таких "заброшенных" некоторое время была и Бикатунская крепость.

В 1732 году Военная коллегия запросила у сибирской администрации сведения о всех укрепленных пунктах для составления "Экстракта о всех в Сибири находящихся пограничных городах, крепостях и форпостах". Длительные поиски в пыльных архивах губернской канцелярии не дали ровным счетом ничего, и через полгода чиновники наконец сообщили в Петербург заждавшимся генералам, что "о многих сих крепостях и форпостах, а именно, где оные поставлены и в каком состоянии ныне обретаются - о том как прежде, так и поныне неизвестно..." Через некоторое время из столицы последовал новый запрос, на сей раз выдержанный в более резком тоне. Удесятерив рвение, напуганная канцелярия собрала все необходимые сведения, но о Бикатунской крепости смогла рапортовать лишь следующее: "Имеется в степную сторону от города Томска Бийский форпост, а в оном казаков 44 человека , токмо того форпоста по имеющееся в губернской канцелярии генеральной карте в каком он месте и в которую степную сторону - сего не показано".

В заключение своего туманного рапорта тобольские канцеляристы "утешили" Военную коллегию своей осведомленностью, поведав о том, что в том районе "имеется опасная пограничность с джунгарскими калмыками и бывают набеги". Все же в 1734 г. Необходимые сведения были представлены Кузнецкой воеводской канцелярией. В подготовленном ею экстракте отмечено следующее: “Бикатунская крепость была построена в прошлом 709 году по указу Блаженныя и вечнодостойныя памяти Его Императорского Величества ... поставлена была на усть Бии и Катуне реке кузнецкими служилыми людьми. А в 710 году приходили под Кузнецк калмыцкие люди войною и оную крепость сожгли и вновь на том месте острог не построен, а построен выше того места в прошлом 718 году ... деревянный, длиною 24 сажени, поперек 20 сажен, по углам четыре башни, под ними четыре казармы, в стенах двои проезжие ворота, в остроге анбар кладовой для провианту, да погреб зелейный”. Процитированный документ был обнаружен и введен в научный оборот известным историком-сибиреведом Ю.С. Булыгиным, ведущим специалистом по истории хозяйственного освоения Алтая в XVIII в.

К началу 40-х г.г. XVIII века обстановка на южных границах Западной Сибири постоянно была критической, а русские поселения оставались практически беззащитными. Поэтому Сенат и Военная коллегия рядом указов потребовали от сибирских властей обновить и расширить все порубежные укрепления и усилить их гарнизоны регулярными пехотными и драгунскими частями.

В силу одного из таких указов в 1740-1741 гг. защитные сооружения Бикатунской крепости были модернизированы, а напротив них, на высокой Бийской гриве, сооружен новый форпост. Он представлял собой открытый дерево-землянной бастион с четырьмя орудиями, защищенный частоколом, рвом, надолбами и рогатками. В укреплении нес службу драгунский полуэскадрон во главе с поручиком, а весь гарнизон самой крепости в то время состоял из усиленного эскадрона Колыванского драгунского полка и казачьей сотни - всего 253 человека при 9 орудиях. И все-таки ни оборонительные сооружения, ни количество гарнизона и артиллерии никак не соответствовало задачам, отведенным этому стратегически важному пограничному укреплению - прикрывать всю Кузнецкую провинцию от набегов с наиболее опасного южного направления.

Коренным образом судьба крепости изменилась после указа императрицы Елизаветы от 1 мая 1747 года. Указ повелевал в ряде южных районов Алтая "для оберегания заводов серебряных от набегов и разорений неприятельских сделать крепости". Бикатунская же крепость, как уже существующая, попала в разряд тех укреплений, которые следовало "по потребу смотря прибавливать или укреплять и артиллерию удовольствовать".

Дело в том, что именно тогда алтайские горные заводы и рудники с богатейшими запасами полиметаллических руд, принадлежащие ранее известному уральскому заводчику Акинфию Демидову, после его смерти перешли в собственность царской фамилии. В это же время начинается процесс закрепощения крестьянского населения края, которому отныне вменялось в обязанность работать на императорских горных заводах, заготавливать лес, перевозить руду и древесный уголь, снабжать эти заводы и рудники провиантом.

Алтай превратился в крупнейшую вотчину российских императоров, дающую им ежегодный чистый доход, исчисляемый миллионами рублей. А безопасность новых владений царица обеспечила за счет средств из государственной казны, издав упомянутый указ.

Строительство новой Бикатунской крепости началось в конце 1748 года и продолжалось до осени 1751 года. За основу был принят проект инженер-кондуктора Виктора Мадера, который предлагал наряду с возведением новых фортификаций использовать в качестве цитадели укрепления 1718 года. В строительстве оборонительных сооружений принимали участие драгуны Колыванского полка, кузнецкие казаки и солдаты Енисейского полка, составившие новый гарнизон.

Комендант подполковник Семен Колобов с удовольствием доносил в Омск, что "оные крепостные работы делаются безо всякого промедления и со всевозможным тщанием, хотя команда гарнизонная не имеет в достатке провиантского довольствия и нижние чины не получают хлебных и прочих припасов по месяцу и более". Лишь через месяц после донесения коменданта из Омской крепости было получено продовольствие и весь гарнизон "за ревностное служение" получил его месячную норму.

Вновь сооруженное пограничное укрепление во всех документах именовалось уже Бийской крепостью. Ее общая площадь превышала полтора квадратных километра, а количество артиллерии возросло до 20 орудий установленных в нижних этажах башен и на открытых батарейных площадках. Все пять новых башен получили свои названия: Московская, Генеральная, Кузнецкая, Проезжая и Бикатунская. Отныне Бийская крепость становится центральным звеном в единой системе оборонительной пограничной линии, протянувшейся через весь Алтай, от крепости Усть-Каменогорской до Кузнецка. Эта линия, названная Колывано-Кузнецкой, прикрывала горные заводы, села и города края со стороны южной границы. В 1752 году она насчитывала 62 опорных пункта, протянувшихся цепочкой длиною 457 верст.

Новый обер-комендант линии полковник де Гаррига собственноручно проинспектировал все крепости и форпосты и отметил полную готовность укреплений к возможным боевым действиям. Характеризуя Бийскую крепость, он докладывал начальству: "Крепость сия ныне постройкою благополучно закончена и ко всякому употреблению надлежаще приуготовлена, гарнизон и команда артиллерийская в полном комплекте по штату состоят, а усилий моих на нее особливо много положено было, ибо оная крепость на здешней линии есть срединная и главная".


Крепость оная - городу Бийску начало

Шел 1756 год... Построенная в 1748-1751 гг., Бийская крепость, еще недавно казавшаяся военным властям Сибири верхом совершенства фортификационного искусства, неприступной твердыней, ныне, по мнению командования, требовала срочной перестройки и значительного усиления гарнизона и артиллерии. Что же явилось причиной столь резкой смены мнений? Дело в том, что в это время между Джунгарским ханством и Китайской империей началась длительная и кровопролитная война, причем военные действия велись в непосредственной близости от русских границ.

По указу военной коллегии от 19 ноября 1756 года коменданту Бийской крепости было приказано привести войска гарнизона в состояние полной боевой готовности и усилить патрулирование рубежей. Тогда же особым указом Сенат запретил расформировывание двух драгунских полков, расквартированных в крепости, которые оказались "сверх положенных" в общем расписании частей армии.

Такие случаи были крайне редкими, но Сенат согласился с мнением военного ведомства Сибири, мотивировавшего свою просьбу о сохранении полков тем, что "при нынешних обстоятельствах здешнюю сторону обнажать войсками не надлежит".

В 1758-1761 гг. Бийская крепость подверглась значительной перестройке, в ходе которой площадь ее военно-инженерных сооружений увеличилась до десяти гектаров, а количество башен - до двенадцати.

В северо-западной части крепостных сооружений был воздвигнут большой пятиугольный артиллерийский бастион на восемь крупнокалиберных орудий. С наружной стороны пушки были защищены земляным бруствером и двойным "заплотом" - деревянными стенами с внутренним земляным заполнением, в которых имелись амбразуры для ведения огня. Кроме этого на линии северной и южной стен сооружены две открытые батареи по 6 орудий. Остальные пушки размещались в башнях и у проезжих ворот. Артиллерия крепости была значительно усилена присылкой 12-ти фунтовых орудий из тылового Каинского острога и Тобольска. Две таких крепостных пушки можно увидеть на гранитном постаменте у стадиона “Авангард”. Они были отлиты на Каменском чугунолитейном заводе еще в 1702 г. и являются одними из немногих уральских орудий начала XVIII в., “доживших” до конца века двадцатого.

В это же время строятся тракт до Барнаула и линейная дорога, соединяющая Бийскую крепость с Усть-Каменогорской на юге и Кузнецкой - на севере.

За соблюдением проекта и качеством сооружений следили назначенные десятниками солдаты недавно созданной инженерной команды во главе с инженер-капитаном Василием Плутовым.

В 1764 году новым командующим Сибирского корпуса был назначен генерал И.И. Шпрингер, перед которым Екатерина II поставила задачу "тамошние линии пограничные привесть в безопасное состояние от нападения неприятельского". Преисполненный служебного рвения генерал лично объездил все крепости и форпосты и пришел к выводу, что большая часть укреплений устарела. Шпрингер считал, что они построены "по старинке" и уже не отвечают современным требованиям военно-инженерной науки, а посему нуждаются в коренной реконструкции.

После осмотра Бийской крепости командующий приказал обер-коменданту Колывано-Кузнецкой линии инженер-генерал-майору Деколонгу спроектировать новые фортификационные сооружения. Шпрингер писал: "Крепость всякому подошедшему под нее неприятелю дает к разорению опасность и ни малейшим отпором себя защитить безнадежна. Имеет она положение близ самого берега реки Бии, а пред собою высокую гору, с каковой не только внутреннее строение, но каждая по бастионам пушка и при них служители - все видно и не можно туда по неприятелю единого доставлять ядра. А при крепости на той горе хоть и сделан редут, однако ж и он себя охранить безнадежен. И посему остаются они в вольных у того неприятеля руках, который крепость сию не употребляя от своей стороны дальнего труда без вымыслу вызжет, а гарнизон нигде спасения не получит". В 1768 году Деколонг представил свой проект, предусматривающий не укрепление старой крепости, а создания принципиально новых укреплений. Проект был утвержден и одобрен Военной коллегией, и в конце того же года началось строительство четвертой по счету Бийской крепости. Однако через год оно было остановлено из-за нехватки средств, и строительные работы затянулись на долгие годы. К 1774 году удалось построить только внешние валы, рвы и батареи - около трети всего запланированного объема укреплений. Полностью работы завершились лишь к 1778 году, на пять лет позже установленного срока. Новая крепость воплотила в себе практически все последние достижения военно-инженерного искусства того времени.

По проекту Деколонга она была воздвигнута не на месте старых укреплений, а примерно в двух километрах ниже по течению Бии. Площадь всех ее оборонительных сооружений превышала 20 гектаров, а вместе с укрепленными жилыми слободками - около 40. Вместо традиционных деревянных стен и башен воздвигли земляные бастионы и редуты, обложенные с внешней крутости камнем-плетняком. На площадках бастионов, названных Бийским, Катунским, Лощинским, Болотным и Ключевским, располагались вымощенные камнем артиллерийские платформы с 6-8 тяжелыми крепостными орудиями. Всего таких батарей было 20, не считая площадок, где размещались полевые пушки меньшего калибра. С южной стороны крепость прикрывалась семью треугольными редутами-полубастионами, и здесь же к Бии выходили Китайские и Джунгарские ворота. Северный вал прорезали Барнаульские ворота, защищенные специальным укреплением - кронверком, с запада и востока на линейную дорогу выходили ворота Омские и Петербургские, прикрытые пушками бастионов. Крепость описывал ров глубиной 3-4 метра, который заполнялся водой из Бии и окрестных ручьев. Внутри укреплений размещались штабные дома, казармы для гарнизона, арсеналы и склады, различные хозяйственные постройки. Большинство из них были деревянными, но на каменных и кирпичных фундаментах. Для их строительства в 1785 году инженерной командой сооружен кирпичный заводик с двумя "обжигальными печами на манер лучших саксонских" - первое промышленное, хотя и полукустарное предприятие Бийска.

Несмотря на то, что крепость была построена, хлопот у инженерной команды не убавилось, так как ее укрепление приходилось ремонтировать практически ежегодно. Каждый такой ремонт обходился казне в 1-2 тысячи рублей, значительную по тем временам сумму. Дело в том, что большая часть крепостных сооружений находилась на "согре" - участках с заболоченной, илистой почвой и высоким уровнем грунтовых вод.

В дождливые сезоны, во время паводков на Бии вода заполняла рвы до краев и нередко затопляла крепость. Подмытые бастионы оползали и разрушались, дерево зданий плесневело и подгнивало, и крепость становилась совершенно небоеспособной. В 1797 году командир инженерной команды поручик Труфанов доложил в Омскую главную комендантскую канцелярию о необходимости укрепления берега реки у крепости сооружением отводных плотин и подсыпкой грунта. Он был уверен, что решить проблему можно лишь такими радикальными мерами, а не ежегодными дорогостоящими ремонтами, в конечном итоге бесполезными. Поручик констатировал, что брустверы совсем опустились в ров, а береговой яр у южных редутов крепости поврежден настолько сильно, что при первом же значительном поднятии уровня воды неминуемо обрушится. Из Омска пришла резолюция явно неконструктивного характера, в которой начальство выражало надежды на то, что все, даст бог, обойдется, раз до сего обходилось. Труфанову же было предписано придумать что-нибудь менее дорогостоящее, укрепить берег, как бы сейчас сформулировали, за счет внутренних резервов.

Прошло два года, и оправдались самые худшие опасения поручика. В ночь на 11 мая 1799 года на Бии началось невиданное доселе наводнение, когда в считанные часы уровень воды поднялся на 7-8 метров. Затопленными оказались многие слободки, где жили семьи солдат гарнизона, размещались крепостной госпиталь, склады с продовольствием и боеприпасами. Часть береговых укреплений была разрушена, а сам берег обвалился на 5 метров от среза, подмытый рекой. Весь гарнизон во главе с комендантом и офицерами спасали жителей слободок, вывозили военное имущество. Только 14 мая вода начала спадать, последствия же наводнения были ликвидированы лишь к концу осени. Получив известие о наводнении, омские бюрократы в расшитых золотом мундирах наконец поняли, что следующее наводнение может стать финалом в истории Бийской крепости, и отдали приказ о немедленном проведении всех предложенных Труфановым работ.

Однако, несмотря на все издержки российской бюрократии, Бийская крепость являлась одной из сильнейших на пограничных линиях. Из маленького деревянного форпоста с 50 казаками она превратилась в первоклассное фортификационное сооружение, которое по площади укреплений и количеству гарнизона занимало третье место в Сибири. Еще в начале 60-х годов XVIII века крепость становится военно-административным центром Алтая. В ведении Бийской комендантской канцелярии находилось более 30 сел и деревень с населением около 15 тысяч человек.В крепости находились: штаб-квартира обер-коменданта Колывано-Кузнецкой линии, штаб драгунской бригады и наказного атамана линейных казаков.

К концу XVIII века обстановка на южных рубежах Западной Сибири стабилизировалась настолько, что встал вопрос о целесообразности дорогостоящего содержания ряда крепостей, ставших тыловыми. При рассмотрении вопроса о Бийской крепости, Сенат все же счел необходимым ее сохранение, но не с прежним статусом “регулярной фортеции первого рангу”, а в качестве иррегулярной, вспомогательной в военно-оборонительном отношении. Однако функции военно-административного центра Колывано-Кузнецкой укрепленной линии за крепостью сохраняются. В ее военно-статистическом описании за 1789 год отмечается, что "слободки и форштадты ныне местоположение имеют уже по округе за крепостной линиею и крепость оная есть всему городу начало".

Один из самых старых документов о преобразовании Бийской крепости в город - это уведомление, посланное Сенатом в Военную коллегию 20 октября 1782 года. В нем говорится о возведении в ранг "штатных" городов ряда сибирских крепостей и, в частности, Бийской. Крепость становится окружным центром Колыванского наместничества, и в нем появляется новый орган управления - городской магистрат, однако наиболее важные вопросы по-прежнему решаются единолично военным комендантом.Вплоть до начала XIX века численность квартировавших в городе войск превышала численность гражданского населения. В 1765 году из 1500 жителей крепости более 80 процентов составляли солдаты и драгуны Бийского гарнизонного батальона, Луцкого и Вологодского полков, артиллеристы и казаки. В 1782 году на долю гарнизона приходилось около 85 процентов всего населения, насчитывавшего 2400 человек. А в 1795 году военнослужащие и члены их семей составляли примерно 90 процентов городского населения.

В 1808-1811 гг. все регулярные пехотные и драгунские полки Сибирского корпуса по распоряжению Государственного Совета выводятся на западные границы империи для усиления армии, и на всех Сибирских линиях основной военной силой становятся линейные казаки. С этого момента участок укреплений от Усть-Каменогорской крепости до Бийской именовался уже Бийской казачьей линией. В 1822 г. Было утверждено так называемое “Уложение по управлению Сибирскими губерниями”, и в ходе его реализации в крае проведен ряд административно-территориальных преобразований. Одним из них был одобренный Сенатом перевод Бийской крепости в разряд заштатных, то есть, по существу, снятие с бюджетного содержания Военного министерства. Решение было мотивировано тем, что “поскольку границы Российские здесь столь далеко на юг отодвинулись, крепость Бийская сделалась внутреннею и совершенно излишнею”. Постепенно контингент расквартированных в Бийске регулярных войск сокращается до одного гарнизонного батальона, а штабным центром линейной казачьей бригады двухполкового состава город остается до последней четверти XIX в.

Административный статус Бийска с 1782 г. несколько раз менялся, пока в 1827 г. он окончательно не утвердился в положении уездного центра Томской губернии. В 1846 г. ликвидируется часть укрепленной линии от Кузнецка до Бийска, а ее форпосты и редуты превращаются в обычные деревни и села. Бийская же крепость, к этому времени уже давно утратившая свое военно-стратегическое значение, окончательно упраздняется сенатским указом в 1848 году. Однако, до окончательного решения о том, “ какому ведомству должно принадлежать то место, где крепость местоположение имела”, запрещалось ремонтировать или разрушать старые крепостные постройки или возводить новые строения. Судьбу быстро ветшавшего “ничейного” фортификационного комплекса в губернском Томске решали три года. Тем временем бийские полицейские штрафовали нуждавшихся в дровах местных обывателей за посягательства на безхозные, но все же казенные постройки, на задах Успенской церкви постепенно уходил в землю штабель пушек, свезенных в Бийск со всех укреплений бывшей Кузнецкой линии... Наконец 17 сентября 1852 г. Состоялся томский Губернский Совет, который в итоге обсуждения “бийского вопроса” явил следующее постановление: “I. Пространство, на котором находилась бывшая Бийская крепость и эспланада, как состоящие в черте города Бийска, считать городской собственностью.

II. Частные постройки на этом пространстве производить не иначе, как по Высочайше утвержденному плану от 26 октября 1834 года, а места под эти постройки отдавать с публичных торгов”.

Следы бывших крепостных сооружений,некогда считавшихся одними из сильнейших в Сибири, сохранялись еще в течение многих десятилетий. Побывавший здесь в 1860 г. Российский языковед, этнограф и археолог В.В. Разлов в своих дневниках отметил, что еще “десять лет тому назад значение города было большое - он являлся казачьей крепостью и жителей было больше на целую тысячу”. Ныне же от крепости остались только “развалины старых укреплений”. Шестью годами позже посетивший Бийск сибирский историк и этнограф Н.А. Костров, описывает город так: “... Бийск разделяется на три части, имеющие свои названия, а именно: собственно город, крепость, хотя крепости в настоящее время нет почти и следа, и форштадт”.

Вот так закончилась полуторавековая история Бийской крепости. Маленький пограничный острожек, небольшая деревянная крепость, мощный фортификационный комплекс, сооруженный с учетом всех новейших достижений военной инженерной науки XVIII века - таковы основные вехи “военно-служилого” периода летописи нашего города. С середины XIX века дальнейшая история провинциального Бийска связана уже с развитием торговли и сельского хозяйства.

С.Исупов, историк-краевед,
преподаватель Бийского лицея.

Прокомментировать
Необходимо авторизоваться или зарегистрироваться для участия в дискуссии.