Чудики на Чуе

Рейтинг:   / 1

Подробности

Категория: Заповедная Сибирь

Автор: Геннадий Лунегов

Просмотров: 2159

2011 год, Выпуск № 1

Узкая горная долина в серой мгле. Неприветливые низкие небеса из которых сыпет и сыпет снег над шумящей Чуей и горы… как поётся в известной песне: «…древними каменными глазами смотрят горы на меня…» Будто эти огромные скалистые кручи, что в стремлении своём как можно плотнее заполнить собою высь, знали о моём давнишнем стремлении увидеть их, и именно поэтому неотрывно следили, какое же они производят на меня впечатление.

Только, похоже, эти горы трудно (потому я особо и не стараюсь),очень трудно чем удивить, поскольку на своём веку им приходилось видеть и орды завоевателей-переселенцев с востока, и осваивателей новых земель – казаков, и исследователей-географов, и дорожников-строителей, а в последние десятилетия и великое множество туристов всех мастей. Горы сами по себе наверняка всех сумели поразить видом своих сумасшедших склонов, и оттого у них столь горделивая стать, однако, как бы там ни было (по привычке ли?), по-прежнему испытывающе вглядываются в каждого, хотя казалось бы, какое им дело до всей этой неугомонной людской мелочи, что постоянно чего-то вошкается далеко внизу. Наедине с горами, глядя друг другу в глаза, нам понятно то общее, что нас объединяет, и нет ничего лучше, когда вас понимают.

Ещё не так давно, чтобы попасть в Горный Алтай, нужно было иметь как минимум приличную подготовку, известную настойчивость, а зачастую и немалое мужество. Сейчас же достаточно одного желания да колёс под… собою. Именно поэтому ранее горами занимались лишь исследователи и настоящие путешественники, а сейчас сюда лезут все кому не лень, лишь бы были средства. Они не путешественники ни по образу мышления, ни по состоянию души, и едут лишь бы чем заняться от скуки или чтобы отдать своеобразную дань моде, тем более ныне путешествия не требуют особого напряжения воли, силы, ума, способностей. И канула в прошлое, безвозвратно исчезла романтика дальних странствий, когда путешественник в обязательнейшем порядке терпел лишения и становился если уж не героем, то человеком как минимум неординарным, который «рассветы с закатами» не «наблюдал из окна». Если продолжать ворчать и дальше, то ранее при встрече на туристских тропах с себе подобными, невольно и обязательно испытывал особое чувство братства с людьми, мягко выражаясь, немного чудаковатыми, запросто отринувшими «уют, тепло, покой». Скажите, на улицах городов, встречаясь с множеством прохожих, вы ощущаете к толпе подобные чувства? С тем, что путешествия приобрели заурядный, обыденный, а порою и комфортный характер приходится (однако ж до чего не хочется этого признавать!) мириться и быть просто в толпе, как и везде. Много, даже слишком много людей стало «приобщаться к природе», причём на вездеходах они способны забраться куда угодно. Думается, что оптимальным решением в туризме была бы пропаганда среди молодёжи не походов как таковых, а организованного времяпровождения в домах отдыха, кемпингах и пр. И ещё вдали от городов необходимо иметь на низинных реках обширные хорошо обустроенные пляжи с автомобильными стоянками, костровищами, местами для палаток многих тысяч людей, что несомненно пошло бы природе на пользу.

Кто только не писал и не поведывал миру о самом известном на Чуйском тракте перевале – Сёминском. Очень хотелось бы самому взглянуть на горный Алтай с этого местного «пупа земли». Различные авторы и рассказчики (а людям, как правило, свойственно преувеличивать) называют различные цифры абсолютной высоты этой точки. Например, Василий Попок в книге «Путешествия с друзьями» указывает высоту Семинского перевала в 2200 метров. Один бывалый путешественник оценивает его в 2000 метров. Мои попутчики склонны верить утверждению Григория Дементьева, шофёра, когда-то водившего автоцистерны по Чуйскому тракту – 2800 метров. Если же доверять географической карте горного Алтая и сопоставить высоту перевала с окружающими изогипсами, то высота Семинского всего 1717 метров. Эта цифра прекрасно коррелирует и с верхней границей леса для этого района и отнюдь не умаляет массивности хребта, за который любят цепляться облака. Почти от самой Катуни дорога добросовестно виляет вдоль забирающейся в горы реки Сёмы. Понемногу нудный дождик сменяется дождём со снегом, а к самому перевалу уже валит сильный снегопад с видимостью около 100 метров. Кроме упирающейся в низкие облака стелы, кафе, двух туалетов, щитов снегозадержания и невысоких, но чрезвычайно красивых кедров в тяжёлых снежных шапках, в округе ничего не видно…а так хотелось той « хрустальной тишины», о которой писал В. Попок! По дороге вниз характер осадков меняется в строго обратном порядке, и только к перевалу Чике-Таман (1295м.) облака нехотя разорвались, разлетелись в клочья, наконец-то явив миру по-настоящему высокие горы. Новая дорога на перевал Чике-Таман пробита взрывами через скалы и очень эффектна, недаром на перевале оборудована замечательная наблюдательная площадка. На самой вершине остался виляющий по склону кусочек старого Чуйского тракта. До чего же он узок! Двигаться по нему до разъезда можно было только в одном направлении, да и то…по воспоминаниям попутчика, в своё время много по нему ездившего. Однако как много бы выиграл этот несколько суровый в своей красоте перевал, не будь его скалистые стены исписаны надписями быдловатых посетителей, а деревья не увешаны уймой всякого тряпья. Взгляд старается такое не замечать и захватывает прекрасное в целом.

Поразительно красивы последние километры вдоль Катуни перед мостом, который ведёт в Чуйскую долину. Дорога здесь прорублена в скальной полке и извивается между скалой и полосатым железным отбойником над обрывом. Особенно поражает одно место меж скал, представляющее собой вертикальную стену высоты такой же, как и окружающие скалы, только сложенную из речного песка. Просто удивительно, что стена не осыпается. Ещё в доисторические времена Катунь намыла меж скал этакую прорву песка, а сама ушла в сторону и попилила себе в скалах много ниже новое русло.

Долина Чуи замечательна высотою и плотностью гор, и ещё плоскими террасами речных отложений. Именно благодаря последним, в долине проложена отличная дорога – продолжение уже нам знакомого Чуйского тракта, раскинулись посёлки, пастбища, линии электропередач. Ниже среди скал продолжает трудиться неугомонная река Чуя. Особенно поражают воображение плоды её миллионолетних трудов в так называемом Мажойском каскаде. В этом месте река делает двадцатикилометровую петлю, оставляя тракт далеко в стороне. Здесь горы и без того сумасшедшей крутизны далеко внизу дополнительно обрываются к реке отвесными скалами, оставляя беснующемуся потоку узкую щель (которая сверху почти не видна!), насыщенную непрерывными порогами высшей категории сложности. Эту «трубу» тридцать лет назад впервые прошли тогда молодые ребята : Михаил Колчевников, памяти которого посвящены и нынешний чемпионат России по рафтингу на Чуе и который несколько лет назад погиб на Катуни; Леонид Шелковников – три года назад погиб на Чуе; Вячеслав Пелевин; Виктор Зайцев по кличке « Мудрый Егор»; Владимир Данильченко. Смельчаки и ныне проходят Мажойский каскад, хотя это большой риск даже при современных плавсредствах. Каскад малолюден и впечатляет своей дикостью. Как хотелось бы, чтобы такие места побольше и подольше такими малолюдными и оставались!

Начало мая 2008 года у Чуйских порогов «Буревестник» и «Бегемот» выдалось чрезвычайно урожайным на машины, разноцветные надувные плавсредства, палатки, колокольчики и навесы. Всё это кучками разбросано по склонам, вдоль реки, в дымке распускающейся листвы среди деревьев. На высоком косогоре широко полощется жёлтый флаг соревнований, а рядом с ним бело-голубой стяг Горно-Алтайской республики. Под навесами и под большим синим колокольчиком – штаб судейской коллегии. Понемножку тает на берегах толстый речной лёд, а по реке плывут и плывут цветастые суда. Каждый день на пороге «Буревестник» (3 категория сложности) при большом стечении зрителей проходят соревнования по различным номинациям: рафты–шестёрки, рафты-четвёрки, катамараны-четвёрки, катамараны-двойки, каноэ, гонки и слалом, для мужских и женских команд. Над рекой навешены полосатые ворота: через зелёные ворота проходят по течению, через красные – против. Порог «Бегемот» ( 4 категория сложности) получил своё название благодаря огромной скале, подмытой водой так, что при взгляде на неё трудно ошибиться на кого же она похожа. Вообще все скалы правого берега довольно вычурно обработаны водой и достойны того, чтобы их снимали. Скалы и огромные булыжники по обеим берегам густо облеплены сотнями зрителей с различной съёмочной аппаратурой. Большинство зрителей в касках, гидрокостюмах и в спасжилетах. Особенно много зрителей и, естественно, судей у самого опасного места на пороге широко известного сплавщикам камня «Акулий плавник», по которому судят об уровне воды в реке. Высокий узкий камень делит реку в отношении 1\2; причём туда, где узко, а туда река и стремится затянуть, попадать нежелательно, поскольку это почти наверняка грозит переворотом и прижимом под скалой правого берега. Впрочем, для страховки на этой скале стоит всегда готовый прыгнуть на помощь «живец», которого держат за верёвку несколько человек, а ниже за камнем в улове на катамаране-двойке дежурят двое крепких парней. Нынешней весной из-за холодов таяние ледников задержалось, поэтому дополнительно оголилось много скальных выступов, затрудняющих маневрирование судов на пороге. В результате несколько экипажей вынесло на «Акулий плавник», были и перевороты, сбрасывало гребцов. Стоит отметить замечательную работу экипажей двух рафтов, которых вынесло на сам плавник, где они отчаянно балансировали и гребли, едва не опрокидываясь то в одну, то в другую сторону, однако сумели-таки достойно выйти из сложнейшей ситуации, чем и вызывали откровенный восторг зрителей.

Ближе к вечеру ветер разносит по узкой долине дымы костров, над которыми висят столь привлекательные для всех закопченные ёмкости. На свежем воздухе грех жаловаться на аппетит, так что всегда найдётся причина, отделиться от толпы и уединиться за большими валунами. Среди человеческих стойбищ сами по себе бродят шерстистые рыжеватые коровы, они, как и их равнинные сородичи, не привыкли уединяться. Их суховатые коровяки густо устилают выжженную жёстким горным солнцем прошлогоднюю траву и хорошо горят в костре. Коровы, старательно играя роль ничего не замечающих меланхоликов, тщательно выщипывают чахлую поросль, а сами украдкой косят глазом на места стоянок, где у зазевавшихся отдыхающих всегда найдётся поживиться чем-либо более калорийным. Как-то с вечера наши изрядно подгулявшие соседи не убрали за собой свой обильный достархан; утром коровы начисто довершили их пиршество, а взамен оставили на нём в виде визитной карточки то, что из них вываливается сзади. Мы запоздало отогнали коров. То-то у пробудившихся ото сна будет «радости»! Хотя не исключено, что у них прекрасное чувство юмора.

Замечательна выносливость местных говядо: им нипочём ни холода, ни обильные снегопады, они умеют доставать себе пропитание на горных склонах, где зачастую и человеку пройти нелегко – даже на высоких кручах ими объедены жёсткие кусты акации. В Чуйской долине нигде не видно пастухов, и коровы вдали от посёлков постоянно паслись у туристских лагерей. И ещё одна особенность горных коров – у них совершенно неразвитое, едва заметное вымя.

Ниже по склону среди прозрачных деревьев большой стан междуреченцев. В полуденный час он почти безлюден. Неожиданно из палатки вываливается на землю молодой чернявый парень в синем спортивном костюме. Поначалу показалось, будто он либо исполняет оригинальный номер пантомимы, в котором удачно задействованы все части тела, либо он последователь китайского вида каратэ «пьяница». Парень узрел нас у костра и ринулся вверх по склону в нашу сторону, видимо, за чем-то ему очень срочным. Расстояние метров в 80 парень преодолевал с ужасающими падениями среди множества торчащих из земли камней, будто некие дьявольские силы подкидывали его тело. Добравшись до нашего стана, парень с извинительной улыбкой с размаху уселся у костра, и в ответ на наши недоумённые взгляды пояснил: мол, ходить в кроссовках с неодетыми и стоптанными запятниками очень неудобно. Парень с трудом надел как следует обувь, извинился и отправился восвояси. Походка его нисколько не изменилась. Интересно было бы знать нам и, должно быть, и ему самому – зачем же он приходил? Назавтра этот парень снова появился невдалеке от нашего лагеря. Походка нормальная. Мы, как старые знакомые, улыбнулись друг другу и приветственно взмахнули рукой.

Как правило под вечер стоянки наполняются бродящим от лагеря к лагерю беспокойным людом – выискивают земляков и давнишних знакомых, знакомятся с новыми. Понемногу крепнут голоса, кое где раздаются песни. Давно подмечено, что у костра люди наиболее радушны и гостеприимны. На Чуйских ралли и наш костёр стал своим для многих интересных людей. Подходил Вячеслав Пелевин, всю жизнь посвятивший друзьям и водным походам. Откровенно стар, на щеках многодневная седая щетина, сквозь толстые стёкла очков усталый взгляд; однако мысль последовательна и четка, а память его, одного из зачинателей Чуйских ралли, с лёгкостью поведала мне, чем жили он и его товарищи 30 лет назад.

Андрей по прозвищу Колбит, 44 года, надёжен, кряжист и крепок, чёрная бородка с двумя седыми спусками от усов к подбородку. Участвовал во множестве походов. Замечателен хотя бы тем, что с удовольствием и не спеша купается в ледяной воде всегда, даже в снегопад. Впрочем и выпить никогда не откажется, разбуди его хоть среди ночи, предложи – выпьет. Но головы никогда не теряет.

Алексей, 53 года. Сед, высок и тучен, с лицом краснокожего. Характер мягкий, располагающий к себе. С такими везде хорошо.

Сергей Егоров, около 50. Матёр, обстоятелен, достаточно общителен, такие в компании всегда в центре внимания или по крайней мере около него.

Его жена Наташа. Более чем симпатичная, хорошая фигура, несмотря на своё совсем незаметное кокетство, очень женственная, а, как известно, это последнее качество для женщины далеко не последнее. Когда таким дамам достаётся муж путешественник, они становятся такими же.

Михаил Лунегов спортивен и крепок, моложав в свои 29 лет, на вид и не скажешь, что у него за плечами двадцать лет водных походов.

Сергей Львов, исполнитель песен всегда и везде, сказать, что за 44 года он на походах собаку съел, пожалуй, ничего не сказать, пожалуй, на походах он всех собак переел.

Паша Гридин. Широко известная личность особенно среди тех, кто бывал на всякого рода слётах. Хорошо поёт и играет на гитаре. Обычно в своей старой капитанской фуражке, весел, в общении прост, порой дурашлив, но глаза умные.

Очень приятно, когда твой костёр притягателен для хороших людей.

Прослеживается удивительная, на первый взгляд, закономерность – у многих туристов-водников откровенные нелады в семейной жизни. Казалось бы, отчего же так? Горы облагораживают, реки воспитывают, а тут такой диссонанс с семейственностью. Должно быть, горы и реки тут ни при чём, просто именно такой жизни чаще всего ищут те, кому для самоутверждения необходимы именно такие декорации и именно эти человеческие взаимоотношения.

Незримое присутствие гор ощущается всегда, даже когда на них не смотришь. Сейчас ночь, и гор не видно, но они угадываются по сильно зауженному небосводу, усеянному не по-кузбасски большими и очень яркими звёздами. И ещё на небе есть (!) Млечный путь, о котором в своём дымном краю мы почти совсем позабыли. Звёзды сияют, подмигивают, а самые озорные, не удержавшись, скатываются и падают, и их число не уменьшается и не уменьшится никогда.

В ночном и тёмном распадке вокруг небольшого костерка собралось около сотни любителей песни под гитару. Исполнители, как и положено, очень разнятся по манере исполнения, по голосам, темпераменту. Гитара часто переходит из рук в руки, пока слушатели не отдают предпочтение Сергею Львову. Его просят спеть ещё и ещё и долго не отпускают из круга. И поделом ему, этому Львову, если любое дело за которое берётся этот парень, у него получается.

Всё проходит… и проходит мимо нас в обратном порядке вдоль Чуйского тракта и плотная вереница гор, как и люди, столь непохожие друг на друга; и подножия гор над Чуей, вспыхнувшие сиреневым огнём цветущего багульника; и почти неуловимые для глаз такие прозрачные ручьи и речки; и сухие русла пересохших потоков; и полудикие скакуны средь жёлтых столообразных степей, прорезанных мутными, холодными водами Чуи и Катуни; и как бы застывший в ночном поднебесье жуткий пунктир пожарища в горах, и если бы не запах гари, проникший в машину, подумалось бы, что это только кошмарный сон.

И опять день. Солнце. Равнинный Алтай в цветущих яблонях. А перед мысленным взором стоит, не стереть – Алтай Горный: и в свете костра, где средь множества новых знакомых – пуховик с капюшоном, отороченный светлыми меховыми висюльками, на которые падают и падают большие снежинки, а сквозь снегопад блеск весёлых женских глаз; и в неожиданно громком, перекрывающем рёв порога «Бегемот»,прямо-таки молодецком свисте с двух рук в четыре пальца женщины средних лет из судейской коллегии на «Чуйских ралли»; и в безмолвной тиши посёлка Чибит средь выжженных солнцем хребтов, где на крыльцо магазина маленькой принцессой взошла девчушка-алтайка лет трёх в нарядном розовом платьишке и с зажатой в кулачке денежкой, и нежно приветствовал нас её чудный голосок: «Здравствуйте».