Материалы

Зазимок

Рейтинг:   / 2

Подробности

Категория: Библиотека

Автор: Баянов Виктор Михайлович

Просмотров: 8278

С огнем на «ты»

 ...Нет, не зря «огонь» звучит сурово.
Неизвестно — где, в каком году,
Только укрепилось это слово
С черным словом «смерть» в одном ряду
И не зря, наверно, слово это
В битвах от зари и до зари
Возле закопченного лафета
Хрипло выкрикали пушкари...
Жизнь течет и боли избывает,
Гасит беды и уносит дым.
Друг врагом становится, бывает,
Ну а враг перестает быть им.
Человек упрямо и отважно
Пробовал, придумывал, решал,
Чтоб огонь, им добытый однажды,
Строил, а не только разрушал.
И огонь, как бы открытый снова
В черном камне из земных глубин,
Силу дал машине Ползунова
И вращенье роторам турбин.
Днем и ночью,
При добре и худе,
Будь работа или жаркий бой,
Научились управлять им люди,
Может, даже лучше, чем собой...
Смолкли взрывы,
Пулевые свисты,
И с победно-памятного дня
Стали мастера-артиллеристы
Мастерами мирного огня.
Выжили, "пройдя войны маршруты,
Выстояли в схватках огневых...*
Николай Демьянович Нарута,
Мастер-стекловар — один из них.
Над землей шахтерской, над долиной
День и ночь большой завод дымит.
Здесь в печах приземистых и длинных
Плавятся песок и доломит.
Смесь течет по огненному шлюзу,
Дышит жаром адовым сопло...
По всему Советскому Союзу
Славится анжерское стекло.
На огонь, в печах ревущий люто,
В щели, как в пчелиные летки,
Николай Демьянович Нарута
Смотрит сквозь защитные очки.
Кряжист, плотен.
Взглядом чист и светел.
Весь — смекалка, опыт и чутье.
Где — прибавит, открывая вентиль,
Где — убавит гулкое дутье.
Как когда-то морехода парус,
Как джигита — норовистый конь,
То ярясь, то сдерживая ярость,
Слушается мастера огонь.
Мастер что-то видит, различает
В мареве расплавленной шихты.
Пламя до морщинок освещает
Крупные спокойные черты.
Человек, знать, крепкого закала,
Если до сегодняшнего дня
Жизнь его большая протекала
То в огне, то около огня.
На лице тревогу иль заботу
Выявил на миг багровый свет.
Ну, а может, мастер вспомнил что-то
Из недавних или давних лет.
...У речушки, что петляет ловко
Средь густой когда-то мартайги,
Разлеглось село Новопокровка,
Где он сделал первые шаги.
Домик, что растил и грел уютно,
Детство, что так быстро отцвело,
Видятся теперь сквозь годы смутно,
Как сквозь это темное стекло.
Но и все ж далекие картины,
Как забыть их...
Галки на стогах,
Кринки на сухих рогульках тына,
Гам н.а речке, цыпки на ногах.
Земляничный дух по-над лугами,
Наливная край дороги рожь.
По утрам за сонными логами —
Знобкий шелест глухариных рощ.
Речка берега вздымает круто,
В мир огромный из дому зовет...
Там его отец Демьян Нарута
По сей день безвыездно живет.
Год за годом,
Будь зима иль осень,
С зорькой поднимается в дому,
Хоть недавно восемьдесят восемь
Многотрудных стукнуло ему.
Он в работе с самой ранней рани —
Где-то перестелет пол в избе,
Старые к зиме починит сани,
Отобьет литовку на косьбе.
Сын — в отца смекалкой и сноровкой —
Так и жил бы, шел за батей вслед.
Но война его с Новопокровкой
Разлучила в девятнадцать лет.
...Чуть зарилось над спокойным Брестом.
Тишь. Весна.
И вдруг невдалеке
Таркнуло: «Огонь!» на льдистом, резком,
Лающем немецком языке.
Гаркнуло бесстрастно и громово,
Миллионам принеся беду...
Нет, не зря проходит это слово
С черным словом «смерть» в одном ряду.
Чтобы жить и в песнях долю славить,
Улыбаться небу, полю, дню,
Надо было противопоставить
Силу силе и огонь — огню.
Песня ширилась, звеня,
Сердце жаля:
«Как родная мать меня
Провожала...»
И почти с колес,
Под Русским бродом,
На земле изрытой и рябой,
Смело принял с ярым, наглым сбродом
Николай Нарута первый бой.
Сорокапятимиллиметровка
Била по зарвавшейся броне.
Била за село Новопокровку,
Что бойцу являлась в кратком сне.
Била за речушку с омутами,
За лески, где костянику ел,
За луга с душистыми цветами,
Что нарвать любимой не успел.
Силу вражью истребляя круто,
За свободу,
честь родной страны,
Шел наводчик Николай Нарута
Грозными дорогами войны.
В дымной мгле мешались дни и числа,
Города и села, и поля.
Липецк.
Курск.
Воронеж.
Неман.
Висла.
Марш-броски, бои, госпиталя.
Шел к победе он в чужие дали,
Не искал затишливых углов.
Ордена об этом и медали
Говорят красноречивей слов.
А когда умолкнул над полями
Орудийный и ружейный лай,
Из огня, как говорят, да в пламя
Вновь пошел Нарута Николай.
Постигая мастерства секреты,
В сменах то по дням, то по ночам,
Он от орудийного лафета
Встал вдруг к стекловаренным печам.
Встал, хотя еще болели раны.
Лозунг был короткий и простой —
Дать стекло: по всей России-рамы
Черною зияли пустотой.
Понимая, что труда — не на год,
Сам хотел и Родина звала
Людям, перенесшим столько тягот,
Дать побольше света и тепла...
На огонь, в печах ревущий люто,
В щели, как в пчелиные летки,
Четверть века Николай Нарута
Смотрит сквозь защитные очки.
Что-то видит, что-то различает
В мареве расплавленной шихты.
Пламя до морщинок освещает
Крупные спокойные черты.
Жидкое стекло, остыть готовясь,
Тянется из пекла не спеша.
И сверкает — чистое, как совесть,
Ясное, как мастера душа.

1975