БЕЛАЯ ВОРОНА. МОНОЛОГ

 

Быть белой в чёрной стае это страшно,

Ведь множество сильнее единицы.

Мне никогда не слиться с чёрной пашней

И с чёрной стаей никогда не слиться…

 

Соломенный солдат стоит на страже

И бережёт крестьянские посевы.

Но даже, если вываляться в саже,

Мне никогда не стать такой, как все вы.

 

И потому на север улетаю,

Мне не страшны морозы и пурга.

Быть может, где-то там гнездиться стая,

Ворон, таких же белых, как снега.

К 75-летию  Кузбасса

 

      Города, как и люди, имеют свое  имя,  возраст и  судьбу. Наш Кузбасс –   не  город, а  регион с  20-ю  городами и  18-ю  районами,  где  проживает  более двух с половиной  миллионов  человек  разных национальностей.   а потому  также  имеет  свое   имя, возраст и судьбу.  Накануне  75-летней  даты  со дня образования  Кемеровской  области   хочется вспомнить о некоторых    фактах  её биографии.

      Кемеровская  область  находится  на юго-востоке  Западной Сибири и  соседствует с Республикой  Хакасия, Красноярским и Алтайским краями, Томской и Новосибирской  областями. 

В ТАТЬЯНИН ДЕНЬ

Как хорошо с Татьяной,

Отбросив напрочь лень, 

Веселым и румяным

Шагать в Татьянин день

И встречным на потеху

По улице пешком

Мальчишиться со смехом,

Похрустывать снежком!

Мороз нам красит щёки,

Нам весело шагать. 

Мне в радость эти строки

Бодрящие слагать.

ЦИОЛКОВСКИЙ И ГАГАРИН

 

В тот год, когда Учитель умирал,

Смоленский мальчик,

Юный несмышлёныш,

Свои шаги,

Начальные всего лишь,

По родине росистой совершал.

В тот год, когда Учитель умирал.

 

Никто ещё не ведал на Земле,

Что этот мальчик жестом дерзновенным

Откроет для землян

Простор Вселенной

И даст виток

В бессмертном корабле.

Никто ещё не ведал на Земле.

                 Синица

 

А жизнь ещё, как будто длится,

Хотя все вешки снесены…

И вечность медленная мглится

Среди стеклянной тишины.

 

Как птица, вспархивает ветер

Ночь загоняет под крыльцо…

Взмахнёт синицы лёгкий веер

И опахнёт моё лицо.

 

Мне так охота затаиться

И видеть, как в зазорах мглы

Ко мне летит моя синица,

Чтоб пеньем оживить углы

Кузнецкий бассейн

 

Я хлебал киселя в Киселевске,

В шестаковскую степь уходил,

Я в Итате заказывал клецки

В пестром обществе дальних водил,

 

Я на Тебе утюжил пороги,

По три дня фестивалил в Юрге,

Хмурый Каз проезжал по дороге

В горнолыжный крутой Шерегеш,

 

И, взлетая с хребта Каракана,

Озирал вдалеке и вблизи

С ледяной высоты параплана

Углекопные раны земли.

1

Перед вторыми петухами Андрюха Шастин вышел на крыльцо проветриться. Вздрогнув, он потянулся так, что кости затрещали.   

- Синёшенько, почти утро, - в сладком зеве пропел он.

Поддернув кальсоны, постоял, послушал, как хлюпает под крылечной половицей. Дождя уже не было. Отзаривало, но даль¬ним мороком затянуло весь белый свет. Ему с детства мерещилось какое-то эхо в тумане. Теперь он этого не слышит. Мокрый штакетник отсвечивал серебрушками. Мелькнула мысль: «Надо заострить концы, а то  погниют».

Пролог
 

Уж если не везет, так с самого начала. А к девчонке жизнь повернулась не тем местом прямо с рождения. Мамка-то ее долго разрешиться не могла. Аку-шерка и так, и этак старалась – ну, не идет! А операций на поселке не делали. Еле-еле выдавили на свет малую. Слабенько так запищала.

- Ох, слава богу! – утерла акушерка пот со лба. – Жить будет! 

При осмотре, наткнувшись на маленькую приметную родинку на ручке новорожденной, сказала:

- Гля-ка! Звездочка. Счастливой, видать, будет!